— Когда? Кто такие?
— По агентурным сведениям, летом они перешли границу под видом сборной Монголии по конному биатлону!!!
— Они уже нашли Ширево?
— Эти всех найдут, всех зарежут. — Сарумян явно не шутил, и Пендальф подскочил, как ошпаренный:
— Фёдор!
Он рванулся к двери, но Сарумян щёлкнул потайным тумблером под крышкой стола, и дверь захлопнулась. Пендальф зигзагами понёсся к окну, кряхтя взобрался на подоконник, но ставни чуть не оттяпали ему пальцы, лязгнув сверху вниз, отрезая и этот путь к отступлению. Пендальф сиганул с подоконника через голову Сарумяна, явно намереваясь уйти через камин в дальнем углу оранжереи. И это у него почти получилось, но, втиснувшись в трубу, старик застрял в ней, нелепо суча ногами. Сарумян невозмутимо продолжал накручивать на вилку лососину и болтать как ни в чём не бывало:
— Это, конечно, если карапузы их не перебьют, в чём лично я сильно сомневаюсь. Карапузы — маздай!!! Мордовия — форева!!! — Внезапно он отложил вилку, нахмурился, и чеканя каждое слово, предложил: — Вступай в нашу шайку, Пендальф, третьим будешь. Присоединяйся, брат, не пожалеешь, а иначе всё одно — смерть.
Он подошёл к камину, ухватился за брючный ремень и выдернул Пендальфа из трубы. Тот с грохотом повалился на землю, приподнялся на одной руке — чумазый как чёрт, отёр лицо и выпалил комсомольско-допросное:
— Толково придумано, Сарумян. Только не брат я тебе, гнида черножопая!
Свободной рукой, которую Пендальф держал за спиной, он метнул в Сарумяна кочергу, предусмотрительно притыренную во время падения из трубы, но промахнулся и тут же еле успел увернуться от «неопознанного летающего объекта» — не было времени разглядывать, чем же Сарумян намеревался расквасить ему башку. Зато он успел откатиться в сторону и швырнуть в неприятеля антикварной табуреткой, которая развалилась в воздухе на десяток частей и нанесла Сарумяну массированный урон в области паха и других, менее важных, частей тела. Скорчившись от боли, тот успел запулить в Пендальфа вазой, вилкой и крышкой рояля, пока тот искал чем ответить. Постепенно Сарумян оттеснял соперника к входной двери, и вскоре эта тактика принесла ему успех — он исхитрился зажать голову Пендальфа дверью и слегка придушить. Сознание оставило Пендальфа вместе с последним ударом по почкам. Сарумян склонился над поверженным врагом и прошипел:
— Не кривляйся, Пендальф, не на того напрыгнул. Моё кун-фу сильнее твоего, вспомни лучше, собака, чему тебя учил наш сенсей: «Никогда не применяй искусство кун-фу в корыстных целях!!! Убивай ради удовольствия!!!»
G
Фёдор и Сеня пробирались по картофельному полю. Лето стояло хорошее, в меру дождливое, в меру солнечное. Картошка уродилась на славу — ботва доходила почти до плеч карапузов. Сеня чисто по привычке собирал с листа колорадского жука и со смачными прищелкиваниями давил его в пальцах. Он так увлёкся общественно-полезной работой, что не заметил, как Фёдор сорвал пару листиков, сделал пару шагов в сторону и присел. Сеня прошёл ещё несколько шагов и только в очередной раз, подняв голову, понял, что потерял Фёдора из виду. Лоб его моментально покрылся испариной, он отёр грязные руки о штаны, сложил их рупором и заорал дурным голосом:
— Фёдор Михалыч! Фёдор Михалыч!
Фёдор подскочил как ужаленный, придерживая штаны рукой и непонимающе вращая головой. Сеня, завидев товарища, облегчённо выдохнул:
— Блин, я, типа, подумал, что ты слинял.
Фёдор недовольно скривил своё и без того не самое симпатичное лицо и грубо оборвал приятеля:
— Чё ты гонишь?
— Ну, я, типа, старикана вспомнил, — запричитал Сеня.
— И чё? — всем своим видом Фёдор показывал что процесс, прерванный Сениной истерикой, явно не заладился.
Сеня попробовал было оправдаться:
— Он сказал: «Сеня, потеряешь пацана — глаз на жопу натяну». И ведь натянет.
Фёдор примирительно усмехнулся:
— Сеня, мы ещё только до огорода дошли. Да ладно, забей! — Он явно не собирался бросать начатое дело на полпути, но в этот самый момент всем его намерениям пришёл окончательный и бесповоротный кирдык в лице двух друзей — Мерина Гека и Пилигрима Чука, вывалившихся из зарослей картофеля прямо у них перед носами.
— Фёдор! Мерин, ядрён батон, это же Фёдор! Я смотрю, вы тут к сельской поэзии приобщаетесь? — гоготнул Гек и начал декламировать что-то на тему: «Хорошо в деревне летом…»
Сеня побагровел и принялся загораживать Фёдора своим неслабеньким телом:
— О ну, отвали, вуайерист проклятущий!!! Впрочем, его слова не нашли никакого отзыва у двух проходимцев, чьё настроение сегодня явно зашкаливало, вероятно, в связи со внезапно подвалившей им свободой. Они принялись отпускать остроты с ещё большим рвением, и тогда Сеня на правах личного телохранителя «мистера Фёдора» решил применить грубую физическую силу к нарушителям спокойствия и просто-напросто швырнул Чука и Гека оземь. Те со всей дури брякнулись в заросли ботвы, и из-за их пазух посыпалась свежеворованная картошка.
— А это что за ботва?! Хищение сельхозпродукции? — неожиданно приободрился Сеня, но тут над его головой что-то громыхнуло с такой силой, что ему только и оставалось, что ойкнуть и рухнуть вниз, прикрывая голову руками.
Откуда-то справа им наперерез пробирался через картофельную плантацию хозяин местных полей, размахивавший дробовиком и яростно вопивший что-то многообещающее для подростков, шагнувших в постпубертатный период своего развития:
— Ворьё растёт! Поймаю, пасть порву, моргалы выколю, рога поотшибаю!!!
Карапузы сорвались с места и ринулись бежать прочь, пригибаясь к земле и петляя, как пьяный заяц на озёрном льду. При этом они не стали оставаться в долгу в словесной перепалке с рассвирепевшим фермером.
— Вот же, контра недобитая. Картошки ему жалко. Дождётся, гад, скоро наши в деревню вернутся, — проорал Гек и добавил уже вполголоса: — Давай за мной, я дорогу знаю.
— Точно, Гек. Всё ему, гаду, припомнится, — вторил ему Чук, и только Сене было не до мстительных выпадов, он бежал в сам хвосте колонны и совершенно оправданно больше всех переживал за сохранность своей задницы…
Когда картофельное поле, казавшееся практически бесконечным, всё же закончилось, карапузы со всей дури посыпались в мелиоративную канаву, отделявшую поле от просёлочной дороги.
Гек, удачно свалившийся на Чука и тем самым смягчивший своё падение с немаленькой, в общем-то, высоты, попробовал на прочность передние зубы и удовлетворённо хмыкнул:
— Было круто!
Его приятель явно пострадал куда больше — с озабоченным видом он ощупывал свою промежность, и лицо его мрачнело с каждой секундой.
— Кажись, я чего-то сломал.
— Ты поменьше думай о соседских телках. Был бы не так напряжён — ничего не сломал бы. — Хорошее настроение не оставляло Гека. Чук только отмахнулся от гогочущего дружка и осторожно, практически с небывалой нежностью засунул руку себе в штаны. Насторожённости на его лице явно прибавилось, он медленно потянул руку и вытащил… раздавленную картофелину.
— Уффф… Пронесло… — Улыбка блаженства припечатала к его физиономии самую идиотскую из возможных гримас.
Сеня, окончательно убедившийся, что его филейной части более ничего не угрожает, насупился и запустил картофельным огрызком в тыкву Геку:
— Гек, из тебя проводник, как из дерьма пуля.
— Пацаны, я же, типа, напрямки хотел, — тот даже не удосужился потереть ушибленный затылок, подтверждая справедливость закрепившейся за ним с самого детства «дразнилки»: «Мерин чесоточный».