Гека, обиженно потиравшего ушибленный бок, собственные ошибки, похоже, мало чему учили:
— В, типа, порубать? — ввязался он в спор с бродягой.
— Так уже поели, — отрезал Агроном.
— Я ты что, не в курсе, что можно два раза поесть? — Похоже, мысли о еде лишили Мерина Гека последней осторожности.
Массировавший подушечками пальцев кожу вокруг глаз Пилигрим Чук загнусавил в нос, старательно вытягивая гласные:
— Я должен принять ванну, выпить чашечку кофе.
— Ну, ты губу-то не раскатывай. Ванна, кофе. Может, тебе ещё вина красного да бабу рыжую? — внезапно окрысился на него Мерин Гек.
Чук посмотрел куда-то сквозь приятеля и с лёгким смешком отметил:
— Да, в общем, и ты сгодишься.
Агроном молча развернулся и пошагал в одном ему известном направлении. Отчаянно матерясь и на ходу завязывая вещмешки, карапузы бросились ему вдогонку.
Постепенно дорога становилась всё хуже и хуже, пока не привела их прямо к болоту. Но Агроном и не собирался останавливаться — миллионы комаров жужжали над ухом, под ногами хлюпала вязкая жижа, а он все месил и месил грязищу своими сапогами.
Карапузы окончательно выбились из сил.
G
Обессиленный Мерин Гек рухнул в болото лицом, рядом с ним опустился на колени Пилигрим Чук и, выдернув приятеля из трясины, выдвинул «встречное» предложение:
— Может быть, уже давайте попробуем попутку поймать?
— Ладно, нытики, сворачиваем вот туда, и привал. — Агроном указал на высокое место, где болото немного отступало, оставляя место для чахлой растительности.
Уговаривать карапузов не пришлось — они чуть не наперегонки ринулись в указанном направлении. И откуда только силы нашлись? Добравшись до «земли», они рухнули вповалку на свои котомки и моментально уснули.
Не спал только Агроном, каким-то хитрым способом разведший костёр, который практически не дымил и не был виден со стороны. Он подкидывал в огонь какие-то особые веточки и тихонько напевал себе под нос:
— Я могилку милой искал, пачками глотая фестал… Но её найти нелегко-о-о… где же ты моя…
Фёдор заворочался — песня Агронома никак не давала ему покоя, он приподнялся на локте и попросил:
— Спиши слова. Жалостливые. За душу берут.
— Это песня про Сулико. Грузинская народная, блатная, хороводная, — объяснил Агроном.
— А что с ней случилось? — смахнул набежавшую слезу Фёдор.
Агроном усмехнулся, поворошил угли и бросил через плечо, не оборачиваясь:
— Сам не понял? Померла она, Фёдор… Спи давай!!!
G
Конспиративная дача спецслужб жила своей собственной жизнью, смена дня и ночи за её высокими стенами мало волновало обитателей мрачных хором. В неприметной комнатушке, обозначенной малопонятной табличкой «Аппаратная», Сарумян готовился к сеансу связи с Сауроном.
Он раскрыл толстенную книгу в кожаном переплёте, щедро украшенную золотым тиснением: «Саурон 2.0. Многопользовательская версия. User manual» и фиолетовым штампиком «Сов. сёк.». Водя длинным ногтем, по какой-то дурацкой прихоти заботливо выращенным на мизинце правой руки, по строчком книги и губами повторяя прочитанную белиберду, он включил свой терминал:
— Калима, балима, Саурон. Испрашиваю коннекту по секретной выделенной линии. Логин «мутный глаз», пароль «спаси господи».
На экране возникло мутное лицо Саурона, он что-то истошно вопил, беззвучно сотрясая воздух. Сарумян склонился над книгой, перевернул страницу, внимательно вчитался, после чего хлопнул себя по лбу, повернул какую-то ручку, и мрачный голос Саурона наполнил комнатку:
— Срочно делай мне армию, достойную Великой Мордовии. Зпт. И выводи строиться. Тчк.
Изображение моргнуло и пропало, и практически тут же снаружи негромко постучали в дверь.
Сарумян задёрнул штору, укрывая от посторонних взглядов секретную установку, перевернул вниз обложкой свой талмуд и развернулся в кресле.
В комнату вошёл главный урка и остановился на пороге:
— Какие будут приказания, хозяин? Есть проблемы?
— Да, урки, у нас есть проблема. — Он кивнул головой в направлении двери и вышел вслед за главным уркой, поспешившим покинуть непонятную комнату.
G
На лесоповале кипела работа — урки в массовом порядке заготавливали дрова для доменной печи. Работа не остановилась, даже когда среди толпы возник Сарумян, заявившийся на лесоповал с внезапной проверкой. Впрочем, и незамеченным его появление тоже не осталось — к нему подбежал «парламентарий», явно старавшийся держаться подальше от главного урки и потому обратившийся прямо к нему:
— Корни очень толстые, гражданин начальник. Ребята просят расценки повысить.
— Поговорите мне, вообще за харчи работать будете!!! — Сарумян повернулся к главному урке и командовал:
— Показывай, что там дальше. — И направился в сторону мастерских, сделав вид, что не замечает короткой расправы, учинённой над нахальным парламентёром. Он прошёл мимо урок, тащивших свежесрубленные вековые деревья, чуть поодаль урки пилили брёвна на чурки, а другие урки рубили чурки на дрова.
У самых дверей мастерских его догнал запыхавшийся главарь урок, на ходу протирая окровавленную дубинку. Сарумян остановился у входа в цех, где отливали чугун, — оттуда шёл нестерпимый жар. Он жестом показал спутнику, что они идут дальше.
В следующем цехе стоял невообразимый шум — работали сотни токарных и сверлильных станков. Сарумян поморщился, словно от зубной боли, и не останавливаясь прошёл дальше. Сквозь распахнутые ворота следующей мастерской виднелся невообразимо длинный конвейер, на котором урки собирали оружие.
Сарумян постоял немного у самого входа, после чего кивнул сопровождающему его урке и пошагал обратно в штаб.
G
Агроном и карапузы стояли около забора, за которым высилась полуразрушенная халабуда. Заспанные и помятые подростки стояли, сбившись в кучу, — примерно с полчаса назад Агроном растолкал их сонных и пинками погнал сквозь ночной лес в неизвестном направлении, пока они не выбрались к этому самому забору.
— Это старая заброшенная турбаза Омон-Сул. Тут и заночуем. — Агроном снял плащ. За широким кожаным поясом оказалось несколько кинжалов. Он протянул их карапузам:
— Это вам на всякий пожарный. Держать под рукой. Я пойду, заценю, чё как. Никуда не уходить. — Он перемахнул через забор, и через секунду его крадущиеся шаги перестали различаться в ночи.
Карапузы подошли поближе к дому, но входить внутрь не решились, расположившись у одной из стен, на которую выходили только окна второго этажа. Фёдор сбросил котомку, изрядно натёршую не привыкшие к пешему туризму плечи, нарвал десяток листиков, попутно отказавшись от дружески предложенного Мерином Геком борщевика, и со словами «Пойду, проведаю берёзки» скрылся за углом.
Вскоре Пилигриму Чуку удалось без особого урона для себя и окружающих разжечь небольшой костерок, и дела пошли на лад. Сеня и Гек развязали котомки со снедью и завели неспешную беседу. Пламя отбрасывало на бревенчатую стену развалюхи причудливо искривлённые тени, карапузы медленно жевали подсохший хлеб, покуда на огне жарилась колбаса, а в углях запекались яйца. Гек наклонился поближе к огню и многозначительно сказал:
— У меня яйца лопнули.
Пилигрим Чук моментально откликнулся:
— А колбаса не подгорела?
Из-за угла с озабоченным видом подошёл Фёдор:
— Вы чё, вообще опухли?
— Да мы, типа, хавчика немного надыбали. — Гек протянул в качестве доказательства порядком обгоревший кусок колбасы.