Потому я и заговорил о сокровищах Тридевятого царства. Чувствую, что наплачемся мы от этих любителей приключений!
- А это уж, батюшка, позволь я возьму на себя, - сказала Яга. - Я их так ущучу! Уж они у меня попляшут!
- Может, их лесным чертям отдать? - предложил Горыныч, переходя на шепот и оглядываясь. - И нам проще, и им достаток!
- Цыц! - гаркнула Яга. - Злодейства не потерплю. Я их и так уем! Убегут - только пятки дымиться будут!
- Хорошо, - сказал Кощей. - Будем считать это генеральной репетицией перед встречей с пиратами.
Чаепитие закончилось на закате. Кощей в пояс поклонился хозяину и попросил пару французских книг.
- Приятно видеть человека, разумеющего столь прекрасный язык, - сказал он смущенному Шлоссеру, к которому эти книжки попали неизвестно как. - Правда, этот язык несколько отличается от того, которым я владел когда-то, - продолжил Кощей, - но читать можно.
- Вы были во Франции? - с детским изумлением спросил Костя.
- У меня там были некоторые финансовые дела, - уклончиво ответил Кощей, - но это дело прошлое.
- Ох уж и прошлое! - скривилась Яга. - А кто каждый месяц летает на совещания ОПЕК? Не верь ему, Костюшка, как был он барыга-олигарх, так им и остался!
- Ну подумаешь, немного нефти, - пожал плечами Кощей.
- А Де Бирс! - не унималась бабка. - Кому Де Бирс в ножки кланяется? А Билл Гейтс, твой племянничек, на чьих деньгах распух? Да разве все перечислишь? Молчи уж!
- Все это для спортивного интереса, - заявил ничуть не смущенный Кощей. - Мое главное занятие - это наука и философия. Я, если хотите знать, истинный марксист. Где-то даже ленинец!
Получив книги, он бережно завернул их в шелковый лоскут, взявшийся невесть откуда, и с равнодушием опытного фокусника спрятал немалый сверток в нагрудный карман.
- Однако пора, - сказал он скучающим голосом. - У меня еще дракон не поен и не выгулян.
Он отошел в сторонку и топнул ногой. Тотчас поверхность двора заходила волнами, вспучилась, и из черной глубины вынырнул великолепный тонконогий скакун. Его бока, без единого светлого пятнышка, лоснились и блестели. Кощей легко запрыгнул в седло, махнул рукой и направил коня прямо к воротам.
- Подождите, я открою! - крикнул Шлоссер, но конь с ходу перемахнул через ограду и мгновенно скрылся с глаз.
Полумраков защелкнул отвалившуюся челюсть, а Евстигнеев выразил общее мнение:
- Силен старик!
- Силен-то силен, - проворчала Яга, - да больно покрасоваться любит!
- Точно! - подхватил Горыныч. - Трюк-то заезженный, вон Копперфилд еще и не то делает. Однако мы и впрямь засиделись.
- Ах ты мой голодненький, - пропела Шишига. - А я как раз приготовила сегодня сладкое да сочное!
Горыныч до того смутился, что даже не смог как следует расправить крылья. Галантно подхватив Шишигу под мышки, он бестолково мотнулся в сторону, налетел на поленницу, развалил ее и только тогда взлетел.
Шишига от испуга мгновенно потеряла сознание и повисла как тряпка. Сделав над домом круг, Горыныч прокричал что-то невнятное и заскользил по направлению к лесу.
- А где моя ступа? - хватилась Яга. - Только что тут была! Неужто кто спер? - Она уставилась на Шлоссера, но тот лишь развел руками. Все принялись искать ступу, только Крян продолжал сидеть на месте и давать советы:
- А может, она в сарае? Нет? А в силосную яму заглядывали?..
Наконец ступа нашлась. Оказывается, на ней как раз Крян и сидел.
- Извиняюсь! - сказал инопланетянин. - Готов возместить…
- Да чего уж! - отмахнулась Яга.
Бандиты мрачно сидели за столом. В комнату с кухни доносились странные запахи. То есть запахи были вроде съестные, но вызвать аппетит они могли разве что у свиньи Авдотьи. И, безусловно, вызывали, потому что со двора доносились отвратительный визг и хрюканье.
- Сейчас, голубушка, сейчас, солнышко! - томным, грудным голосом произнесла бабка. - Только вот этих оглоедов накормлю и тебе вынесу. Эй, гвардия! - высунулась она из кухни. - Долго сидеть будете? Подходи по одному!
Парни переглянулись.
- Шеф, ты первый, - не выдержал Колян. - Иди, мы следом.
Эдик провел рукой по голове и ощутил вмятины, оставшиеся от когтей четвероногой птицы.
- Пошли, - сказал он, - некогда рассиживаться! - И первый двинулся на кухню.
- А вот и квартиранты мои дорогие, - фальшиво проворковала Маланья, помахивая в воздухе здоровенным черпаком. - Давайте-ка столоваться! А то ведь мне некогда, вон Авдотья с ума сходит, жрать просит. - Она щедро зачерпнула из огромной двухведерной бадьи и плеснула в миску.
- Это что, нам? - Эдик даже присел от удивления.
- А кому же еще? Знамо, вам! - широко ухмыльнулась Маланья и снова как-то недобро покачала огромным черпаком. Черпак был толстый, железный, на деревянной ручке.
- Мы это… Такого не едим! - твердо заявил Эдик.
- Вот как? - Старуха уперла руки в бока. - А что же вы хотите?
- Ну это… Колбасу, окорок там, пельмени…
- Колбасу? Окорок? - Старуха побагровела и, взяв черпак наперевес, двинулась вперед. - Ишь какие умные! Да я свинье таких вещей не даю! А уж как я ее люблю, голубушку! В общем, так: не хотите - ходите голодные. А я-то, дура, старалась угодить! Я уж и рыбьих голов положила, и капустного листа, и очисток картофельных!
Эдик почувствовал, как в желудке что-то отчаянно пискнуло и сжалось.
- Шеф, - прошептал Серый, - может, пожрем, а? С утра ничего не ели! А потом в магазин сходим, колбаски купим.
- У тебя что, деньги остались? - сверкнул глазами шеф.
- Я думал, у тебя есть, - смутился Серый.
- Вы за деньги не переживайте, - смягчилась Маланья, - они теперя в надежном месте. Вот. А вам дай бог отсюда ноги унести целыми да невредимыми!
Бандиты еще раз переглянулись и поморщились. Наконец каждый получил по миске баланды и по деревянной ложке.
- Компот будет потом, - сказала старуха.
Шеф поводил у себя в миске ложкой и зажмурился. Даже на первый, самый беглый взгляд он сумел различить селедочную голову, половину Нечищеной картофелины, капустную кочерыжку и притопленную корочку черного хлеба.
Не разлепляя глаз, он зачерпнул ложку баланды и поднес ее ко рту. Команда испуганно наблюдала за ним. Съев ложку, Эдик неожиданно облизнулся и кивнул головой:
- Нормально, пацаны! Навались!
Команда дружно застучала ложками.
Бабка Маланья выглянула из кухни и довольно прищурилась. Через минуту она принесла четыре граненых стакана с компотом. Компот был мутного чайного цвета и почему-то тоже пах селедкой. На дне каждого стакана лежало нечто до неузнаваемости разварившееся и желеобразное.
- Ништяк, пацаны! - сказал Эдик, выхлебав компот. - Бывало и хуже.
Шеф, конечно, заливал. Хуже и гаже у него в жизни не бывало. Даже в КПЗ кормили куда пристойнее.