– Проклял крепкие напитки? – Уилл от души рассмеялся. – Прелестная шутка, если вообще что-то понимаю. А как насчет шампанского, которым он собирался отметить твое прибытие?
– Не знаю. Хотя чувствую… Не знаю. Кажется… Чувствую, что я…
– Счастлив? – подсказал Уилл.
– Да, именно так. Наверно. Я слышал о счастье, но никогда еще не был счастлив.
– Никогда? – лицо Уилла помрачнело. – Ты никогда не был счастлив?
– Я видел, как люди смеются. Много раз. Но никогда не понимал, почему. Со мной они никогда не смеялись. Они всегда были серьезными.
– Так это и есть зло.
– Но я чувствую. Чувствую. Что счастлив. Можно мне еще… выпивки?
– Но Писание запрещает.
– К черту Писание! – заорал Уилл-второй. – К черту все! Я не хочу играть в их игры! Я свободен от Писания. Я вообще свободен!
– Станешь свободен. Как только ты разрушишь планы ведьм, – напомнил Уилл.
– Нет, как только ты разрушишь планы ведьм. Расскажи еще что-нибудь забавное. Я не хочу думать о ведьмах. Мы не думаем о ведьмах, правда? Мы думаем о счастье.
– О нем самом, – подхватил Уилл. – Давай я принесу еще по пинте.
Он поднялся, покачнулся и направился в сторону стойки. Уилл номер два начал клевать носом.
– Думаю, все идет хорошо, сударь мой, – произнес голос у него в голове. – Думаю, мы решим эту проблему.
– Кто это сказал? – Уилл-второй выпучил глаза и начал озираться по сторонам.
– Это я, сударь мой. Ларри, твой Кочешок-святой хранитель. Я сто лет пытаюсь до тебя достучаться. Пиво облегчило мне задачу, и ты меня услышал.
– Кто это говорит? – спросил Уилл-второй, вертя головой то вправо, то влево.
– Это я, Ларри. Брат Барри. Все думали, что это из-за меня начался Большой Лондонский Пожар. На самом деле все не так. Я у тебя в голове. Я твой защитник. Мы можем обдурить этого простака как делать нечего. Мы с ним справимся голыми руками. Твоими руками, разумеется, поскольку у меня рук нет.
Уилл номер два схватился за голову.
– Я одержим! – завопил он, чем привлек внимание еще нескольких посетителей заведения. Среди них по чистой случайности оказался здоровяк-барочник и его коротышка-приятель по имени Чарли, которые как раз остановились на ночлег в Брентфорде – а Брентфорд, как известно, находится на берегу Темзы, – и дама в соломенной шляпке, которая распространяла газету «Боевой Клич».
– Чума и холера! – ахнул здоровяк-барочник. – Скажи, Чарли, не из-за этого типа на днях началась драка?
– Чокнутый из п-похоронного бюро? – уточнил коротышка. – Похоже, он самый.
– Убирайся из моей головы! – завопил Уилл-второй и принялся лупить себя кулаками по макушке.
– Не корчи из себя идиота, сударь мой, – произнес Ларри. – Я хороший. Я здесь для того, чтобы тебе помочь.
– Я проклят… – Уилл-второй продолжал колотить себя по голове.
– Да, тот самый полоумный, – сказал невеличка. – Опять устраивает балаган. Похоже, у него только один номер в репертуаре.
В это время Уилл-первый попытался протиснуться между ними.
– Пр-ростите, джентльмены, – объявил он, – но пиво не ждет.
– Лопни мои глаза, – пробормотал барочник. – Еще один. Точная копия.
Но Уилл тоже его заметил.
– О, – произнес он, – это ты.
– Не хотите приобрести новый выпуск «Боевого Клича»? – обратилась к Уиллу дама в соломенной шляпке. – Газета посвящена нашим миссионерам, которые спасают дикарей в черной Африке. Надеюсь, они оставят парочку для меня.
– Что? – переспросил Уилл.
– Убирайся из моей головы! – орал Уилл-второй.
– О, сказал сборщик собачьего помета, который забрел чуть подальше в поисках этого вещества. [94] – Голос знакомый.
– Я первым его увидел, – торжественно объявил великан-барочник.
– А я вторым, – подхватил коротышка Чарли.
– Я вас знаю, – сказала дама в соломенной шляпке.
– Шеф, – пробормотал Барри, – думаю, я вздремну.
– Слушай, сударь мой, – взмолился Ларри, – прекрати лупить себя по голове. У меня сейчас морская болезнь начнется.
– А-а-а-а!!! – завопил Уилл-второй.
– Ужас, – сообщил Уилл-первый. – Ужас. Кошмар.
И затем… То, что последует затем, можно было предсказать столь же уверенно, как то, что ночь следует за днем, чайки – за лодкой, которая возвращается с уловом макрели, телега мусорщика – за торжеством, устроенным лорд-мэром, а группа молодых людей – за пьяными девицами с нимбами на головах и ангельскими крылышками, которые только что устроили роскошный девичник в Брайтоне и теперь ходят от бара к бару, распевая «Следуй за вожатым, вожатым, вожатым».
Короче, затем началась драка.
И все стало из рук вон плохо.
А потом…
– Лорд Питер Уимси, – сказал председательствующий в Брентфордском городском суде судья Давстон, – ибо Уилл представился именно лордом Питером Уимси, когда оказался в полицейском участке. – Вас обвиняют в следующих правонарушениях. В том, что вчера вечером, в восемь тридцать или около того, вы и ваш брат-близнец, находясь в состоянии заметного опьянения, вошли в пивную, известную как «Руки Орлока», что на Грин-Дрэгон-лейн, и спровоцировали там всеобщую драку. Что вы использовали приемы смертоносного боевого искусства Димак – которое, как известно, позволяет изуродовать противника или его превратить в калеку одним прикосновением кончика пальца, – отчего пострадали: мистер Майкл Магуамп, известный также как здоровяк-барочник; мистер Чарльз Виндзор, известный также как коротышка, [95] констебли Норман Кротч и Реджинальд Мик; миссис… – Кашель с галереи был пресечен судебным приставом. – Также известная как дама в соломенной шляпке; мистер Найджел Демпстер, ведущий колонки светской хроники «Брентфордского Меркурия»…
– Что? – переспросил Уилл. Он сидел на скамье подсудимых под охраной двух бравых констеблей с фамилиями Кротч и Мик, которые щеголяли одинаковыми повязками на головах и синяками на подбородках. Уилл старался сидеть как можно дальше от своего альтер эго.
– … исполнители главных ролей в спектакле «Иосиф и его разноцветное платье», премьера которого недавно состоялась в Вест-Энде, и прочие лица.
– Я не трогал никакого Протчи Лидс, – возразил Уилл.
Судья сверился с протоколами.
– Конечно, простите, – спохватился он. – Здесь не «прочие лица». Далее следует мистер Монтегю Саммерс, историк и оккультист… [96]
– С него все и началось, – заявил Уилл. – Он ударил меня палочкой для отбивания ритма.
– Три мудреца, щелк-щелк-щелк, – пропел Барри. [97]
– … и странствующий менестрель-дислектик, воспевающий дела древности, – продолжал судья.
– Он первым меня ударил, – уточнил Уилл. – Своим джанбо.
– Итак, подсудимый, признаете вы себя виновным?
– Я невиновен, – ответил Уилл. – На нас с братом напали. Мы только защищались.
– А констебли Кротч и Мик, которые прибыли на место происшествия и которым вы нанесли удары, повлекшие за собой потерю сознания?
– Я ничего такого не делал, – заявил Уилл.
– Свидетель утверждает, что его друг вас видел.
– Бред, – отрезал Уилл.
– Если вы имеете в виду Брэда Питта, то он здесь ни при чем – возразил судья. – Но раз уж мы заговорили о людях искусства… Вас также обвиняют в нападении на Литтл Тича, популярного артиста мюзик-холла.
– Он наступил на носок моего сапога, – вставил Литтл Тич, и его нос показался над перилами галереи, а носки своих сапог – между двумя балясинами.
– Его я и пальцем не тронул. Мне это приписали ошибочно.
– Можно мне занять свое место, ваша честь? – осведомился джентльмен в длинном одеянии, парике и сапогах с высокими каблуками.
– А вы кто? – спросил судья Давстон.