– Не начинай, – предупредил Влад. – Агнесса… очень интересная девушка. Я чувствую, в ней много чего скрыто.
– О да, – кивнула Лакримоза. – В таких размерах можно столько всего скрыть… Решил приберечь на крайний случай?
– Перестаньте, – вмешался в их спор граф. – К вашему сведению, ваша любимая мамочка, когда мы познакомились, не была вампиром и…
– Ты рассказывал об этом миллион раз, – перебила его Лакримоза, закатывая глаза с раздражительностью человека, который проходил в подростках целых восемьдесят лет. – Балкон, вечернее платье, ты в плаще, а она как заорет…
– Тогда многое было проще, – признал граф. – И гораздо глупее. – Он вздохнул. – А куда запропастился Игорь?
– Гм… Кстати, дорогой, я собиралась поговорить с тобой о нем, – сказала графиня. – По-моему, от него нужно избавиться.
– Правильно! – воскликнула Лакримоза. – Над ним смеются все мои подружки!
– А лично меня крайнераздражает это его сверхготическое отношение к жизни, – добавила графиня. – А уж этот его дурацкийакцент… И знаете, за каким занятием я застала его в старых подземельях на прошлой неделе?
– Не могу даже представить, – сказал граф.
– У него была коробка с пауками и кнут! Он заставлялих плести паутину по углам!
– А я-то ломал голову, откуда у нас повсюду паутина!
– Я согласен с мамой, отец, – вступил Влад. – Игоря можно было терпеть в Убервальде, но мы теперь в приличном обществе, и едва ли тебе захочется, чтобы такой тип открывал твоим гостям двери.
– И от него так воняет, – пожаловалась графиня.
– Вот уже много веков он был неотъемлемой частью нашей семьи, – сказал граф. – Но вынужден признать, последнее время он совсем распоясался. – Он еще раз дернул шнурок колокольчика.
– Йа, мафтер? – донесся из-за его спины голос Игоря.
Граф резко развернулся.
– Сколько раз я велел тебе никогда так не делать!
– Как не делайт, мафтер?
– Никогда не подкрадываться ко мне сзади!
– Я иначе не умейт, мафтер.
– Позови короля Веренса. Мы слегка перекусим вместе.
– Флушайт, мафтер.
Они проводили взглядами отчаянно хромавшего слугу. Граф покачал головой.
– Добровольно он не уйдет, – сказал Влад. – И намеков он не понимает.
– Это так старомодно, иметь слугу по имени Игорь, – промолвила графиня. – Терпеть его не могу.
– Послушайте, но это ведь так просто, – вмешалась Лакримоза. – Надо спустить его в подвал, запереть в «железной деве», затем на пару деньков растянуть на дыбе над огнем, а потом нарезать тонкими ломтиками, начиная с ног, чтобы он все видел. Он наверняка это оценит.
– Да, думаю, это единственный выход, – с печалью в голосе произнес граф.
– Помню, как-то раз ты попросил меня избавить кошку от мучений, – сказала Лакримоза.
– На самом деле я имел в виду, чтобы ты прекратила ее мучить, – сказал граф. – Но… все вы правы… Ему придется уйти…
Наконец Игорь привел короля Веренса, который замер на пороге с нерешительным видом. Впрочем, так вели себя все люди, оказавшиеся в присутствии графа.
– А, ваше величество, – сказал граф, подходя к королю. – Не желаете ли разделить с нами скромную трапезу?
Волосы Агнессы цеплялись за сучья. Ей удалось поставить одну ногу на ветку, схватиться с немалым риском для жизни за ветку над головой, но вторая нога осталась на помеле, которое начало потихоньку дрейфовать в сторону, заставляя Агнессу принять позу, которую даже балерины не способны принять без долгой подготовки.
– Ты что-нибудь видишь? – крикнула нянюшка, стоявшая очень-очень далеко внизу.
– Кажется, это старое гнездо… О нет!
– Что случилось?
– По-моему, у меня лопнули панталоны.
– Вот поэтому я всегда выбираю белье попросторней, – нравоучительно изрекла нянюшка.
Агнесса перенесла вторую ногу на ветку, которая сразу же угрожающе затрещала.
«Толстуха, – презрительно фыркнула Пердита. – Я бы с легкостью газели запрыгнула на это жалкое деревце».
– Газели не прыгают по деревьям! – огрызнулась Агнесса.
– Что-что ты говоришь? – крикнула снизу нянюшка.
– Да так, ничего…
Агнесса бочком двинулась вперед, но вдруг весь мир обрел черно-белый цвет. Чуть ли не перед самым ее носом на ветку опустилась сорока и принялась громко трещать. Буквально тут же к этой сороке присоединились еще пятеро, перелетевшие с соседних деревьев, и сорочий хор стал просто оглушительным.
Агнесса всегда недолюбливала птиц. Когда они порхали в небесах или пели красивые песенки, она ничуть не возражала, но вблизи они превращались в обезумевшие комки перьев с интеллектом комнатной мухи.
Агнесса попыталась прихлопнуть сороку, что поближе, но та проворно вспорхнула на другую ветку, а девушка с большим трудом удержала равновесие. Когда дерево перестало раскачиваться, Агнесса двинулась дальше, пытаясь не обращать внимания на вопли разъяренных пичуг. Наконец она заглянула в гнездо.
То ли это были остатки старого гнезда, то ли начало нового, разобрать не представлялось возможным. И тем не менее там обнаружились лоскуток блестящей ткани, осколок стекла и что-то белое с… золотой кромкой, ярко поблескивающее даже в такую пасмурную погоду.
– «Вот серебро – это пять…
С печной трубы стоявшего на другой стороне поляны домика вдруг свалился кирпич.
– Только не здесь, – с некоторым сомнением ответила нянюшка. – У меня аж мурашки по спине… О нет, только не это! Будто у нас хлопот мало. Он-то зачем сюда приперся?!
К ним, петляя между деревьев, приближался всемогучий Овес. Он продвигался неуверенно, как любой городской житель, внезапно очутившийся на настоящей, неровной, покрытой перегноем, усеянной ветками земле. А еще он постоянно озирался по сторонам – так, словно в любой момент мог подвергнуться атаке сов или злобных жуков.
В своем странном черно-белом одеянии Овес и сам был похож на сороку.
Заметив появление человекообразного родственника, сороки еще громче затрещали с деревьев.
– «Семь – это старая-старая тайна как есть», – сказала Агнесса.
– «Семь – это дьявол, чтоб вечно ему не бывать», – мрачно заметила нянюшка. – У тебя свои стихи, у меня – свои.
Увидев ведьм, Овес слегка повеселел. Достав из кармана платок, он громко высморкался.
– Вот ведь напрасная трата человеческого материала… – пробормотала нянюшка.
– А, госпожа Ягг… и госпожа Нитт, – сказал Овес, обходя грязь. – Э… надеюсь, вы в добром здравии?
– Были. До этого момента, – ответила нянюшка.
– Я надеялся… э… увидеть госпожу Ветровоск.
Некоторое время только треск сорок нарушал тишину.
– Надеялся?– спросила Агнесса.
– ГоспожуВетровоск? – спросила нянюшка.
– Э… да. Я полагал, это… одна из обязанностей… Ну, я услышал, что она, возможно, заболела, а пастор обязан навещать всех немощных и старых… Я, конечно, понимаю, официально я не обязан выполнять обязанности местного пастора, но раз уж я здесь оказался…