Мне приходилось встречаться с людьми подобного сорта. Главное в их характере — трусость. В сорок четвертом году попал в плен. Потом был вывезен в Южную Америку. Не выдержал голода, издевательств. Хотел сохранить жизнь — стал предателем. Потом разведывательная школа. Его долго проверяли, готовили, запугивали. Послали к нам. И сразу же неудача. Упал духом. А в газетах читал — кто раскаивается, тому сохраняют жизнь. Вот и заговорил. Впрочем, у нас будет время проверить его показания…
— А ведь Майский оказался прав, — заметил Сечин. — Светящийся след на воде — действительно след подводной лодки.
— Да, — продолжал Радунов, приглаживая вьющиеся волосы. — Неделю назад Свистунов был доставлен на лодку. Почти каждый день лодка получала сообщения с берега.
— Но не по радио Свистунов утверждает, что за неделю была только одна радиограмма. Резидент в городе и лодка пользуются каким-то новым средством связи.
— Вот-вот, — кивнул полковник. — Это подтверждает ваше предположение о невидимых лучах… Этим вопросом займитесь вы лично.
— Понятно.
— Теперь дальше. Надев легководолазный костюм и ласты, Свистунов среди ночи покинул лодку. Утром он должен был сбросить в море снаряжение, выбраться на берег и смешаться с купающимися. В шестнадцать часов в парке у него свидание с человеком по кличке «Скат». Кто он — Свистунов не знает, никогда не встречался с ним. Что обнаружено в мешке Свистунова, Иван Иванович?
— В резиновом мешке — летний костюм, двадцать тысяч денег, пистолет. И самое интересное — белые таблетки.
— Таблетки? Исследовали их?
— Да. В пяти таблетках яд. Такой, каким отравлен был мичман Ляликов.
Полковник возбужденно потер руки.
— Вы понимаете, майор. Это еще одно звено в цепи. Значит, между женщиной с инициалами «П. Г.» и «Скатом» есть связь Это мы узнаем сегодня. Свидание связного и «Ската» должно состояться. На свидание пойдете вы, Иван Иванович.
— Есть! — поднялся майор.
— Сидите. «Скат» будет ждать вас с шестнадцати до семнадцати часов на третьей от входа в парк скамейке. На левой руке — клетчатый плащ. В руках — книга о вкусной и здоровой пище. Та самая, за которой охотятся женщины. Пароль: «Моя жена мечтает о такой книге. Не можете ли достать?» Вам должны ответить «Это трудно. Но я могу попробовать».
— Какова моя задача, товарищ полковник?
— Постарайтесь войти в доверие к резиденту, познакомиться с сообщниками. Действуйте по обстоятельствам.
Сечин направился было к двери, но Радунов остановил его.
— Иван Иванович, приказ с объявлением благодарности рыбаку, лейтенанту Горегляду и матросу готов?
— Так точно.
— Скажите, чтобы принести мне на подпись.
— Есть.
— Знаете, в чем наша сила, майор? — сказал полковник, подходя к Сечину и кладя руку на его плечо.
— Вы о чем? — не понял майор.
— О людях. О наших советских людях. Если врагу и удается порой скрыться от работников органов Госбезопасности, то от глаз народа скрыться невозможно. Рано или поздно врага обнаружат… Еще вот что, — Радунов нахмурился, — утром у меня была Наташа Дунаева.
— Вы вызывали ее? — живо спросил майор.
— Нет, пришла сама. Расстроена. Глаза опухли. Она любит Луковоза и убеждала меня, что фотограф не виноват… У вас ничего нового нет, Иван Иванович?
— Исчез бесследно…
— Да, — задумчиво продолжал Радунов. — В день исчезновения он сдал документы в вечернюю школу. Решился-таки… Я ничего не мог сказать Дунаевой… Ну ладно, Иван Иванович, я не задерживаю вас. Ни пуха вам, ни пера… На всякий случай в парке будет находиться оперативная группа.
Сечин пожал руку полковника и вышел из кабинета. Время перевалило уже за полдень, до свидания со «Скатом» оставалось несколько часов.
Иван Иванович пообедал и оделся в костюм, который был обнаружен в резиновом мешке Свистунова. Пиджак и брюки пришлись ему впору.
Ровно в шестнадцать часов Сечин вошел в парк. День был душный, солнце палило немилосердно. На аллеях почти не было гуляющих, только кое-где на скамейках в тени дремали истомленные жарой люди. Несколько малышей возились в песке, делали «мороженое».
Сечин не чувствовал жары, хотя на лице его выступили капли пота. Нервы были напряжены. Близилась развязка запутанного и трудного дела.
Вот и третья от входа скамейка. Скосив глаза, Иван Иванович медленно прошел мимо. На скамейке сидел полный, лысый мужчина. «Не тот», — решил Иван Иванович. Рядом с мужчиной сидела женщина лет тридцати с ярко подкрашенными губами. На ней было легкое сиреневое платье. На руке — клетчатый плащ. На ногах лакированные туфли. Женщина не поднимала головы от толстой книги. «Она! Та самая, что ночевала у мичмана Ляликова, — пронеслось в голове Сечина. — Это и есть „Скат“? При прикосновении бьет электрическим током, — усмехнулся он. — Ну, посмотрим…»
Сечин вразвалку подошел к скамейке, сел рядом с женщиной. Та подняла на него голубые, водянистые глаза, быстро осмотрела его с головы до ног и снова уткнулась в книгу. Ветерок шевелил ее тонкие светлые волосы. «А ведь соседка Ляликова и Долгоносов говорили, что женщина — брюнетка, волосы — как воронье крыло, — вспомнил Сечин. Эта мысль на минуту смутила его. — Но она могла и перекраситься. Остальные приметы совпадают. Надо действовать». Ивану Ивановичу был хорошо виден цветной рисунок на странице книги — бутылка пива, а рядом сосиски с зеленым горошком.
— Моя жена мечтает о такой книге, — сказал Иван Иванович, заглядывая через плечо женщины и ощущая густой аромат дорогих духов. — Не можете ли достать?
Сечину показалось, что на лице женщины промелькнул испуг. Он ожидал, что она ответит паролем, но та вдруг встала и сказала резко:
— Не дадут отдохнуть! Нигде покоя нет! Безобразие… — и пошла, не оборачиваясь, прочь.
— Нехорошо, гражданин. Зачем пристаете, — сердито произнес полный мужчина.
«Что делать? Идти за ней? — лихорадочно соображал Сечин. — Нельзя… Спугну. Но почему она ушла? Может, Свистунов переврал пароль?»
Женщина быстро удалялась, ее сиреневое платье мелькало уже в конце аллеи. «В чем ошибка? Кто виноват — я или Свистунов?» — думал Иван Иванович, глядя ей вслед.
…Женщина вышла из парка на пляж, оттуда — на улицу. На остановке автобуса толпилась небольшая очередь. Возле такси прямо на тротуаре сидел рябой шофер в замасленном комбинезоне и ел грушу. Женщина оглянулась — позади никого не было. Секунду поколебавшись, она быстро подошла к шоферу.
— Такси свободно?
— Садитесь, — неохотно отозвался тот.
Женщина легко вскочила в «Победу», захлопнула дверцу.
— Вам куда?
— Покровский переулок.
— Эх, жизнь! — неведомо почему вздохнул шофер. Он выбросил на тротуар огрызок и тронул машину. «Победа», шурша шинами, понеслась по гладкому, недавно политому водой асфальту. Женщина то и дело оборачивалась, смотрела назад. Дорога была пустынна. Минут двадцать они ехали молча, сворачивая из улицы в улицу.
— Послушайте, — сказала, наконец, женщина. — Вы можете отвезти меня за город?
— Смотря куда?
— В поселок Южный, на станцию. В шесть вечера приезжает моя тетка. Надо успеть встретить.
— Инспектор может задержать… А у меня детей трое… Полсотни набросите?
— Хорошо, полсотни. Только, чтобы успеть к поезду.
— Будьте спокойны! — повеселел шофер.
В Покровском переулке женщина попросила остановить машину возле двухэтажного дома со старой, обвалившейся во многих местах штукатуркой.
— Подождите, я сейчас. Возьму чемоданчик.
— Идите, — отозвался шофер, доставая из кармана новую грушу.