— И королеву чужак зачаровал, — подхватил серый. — Теперь, чего тот ни пожелает, она исполняет.
Ох, если бы! — вздохнул Светлан. Беда в том, что Анджи шибко самостоятельная, а ведь ее заносит по молодости и от избытка чувств… Или это не избыток? Смотря где, наверно.
А бородачи не унимались. Они походили на пацанов, расшалившихся до того, что стали задирать взрослого, — и жутко, а несет. Да еще каждый подзуживает другого, играя на знакомых струнах. Ну и допрыгались: рыжий побился с серым об заклад, что дутый богатырь не сможет прорубить его новый панцирь, купленный в Нордии, знаменитой своими мастерами, и что он, рыжий, уверен в этом настолько, что готов испытать такой удар на себе, обрядившись в нордийские латы. Похоже, сболтнул сдуру, а потом уперся из упрямства и глупого гонора.
Затем оба выбрались из-за стола и направились, гулко топоча, к Светлану, чтобы вовлечь и его в свой дурацкий спор. Де Биф этому не препятствовал — скорее заинтересовался нежданной потехой, даже прекратив жевать.
Волей-неволей Светлан согласился на демонстрацию, хотя урезонивать закусившего удила рыжего пришлось долго. Сошлись на компромиссе: первый удар — пробный, по пустому панцирю; второй — как заказывал… если не передумает. Логики в этом Светлан не видел, но упрямца такой вариант почему-то устроил. Да и кого тут можно убедить нормальными доводами?
В течение следующей пары минут стражники-исполины приволокли откуда-то деревянного болвана (мало здесь живых), установив его по центру зала и обрядив в латы, за которыми рыжий сгонял своего оруженосца, — кстати, выглядели железки и впрямь недурно. А затем на арену, весь… гм… в белом (во всяком случае, светлом), вышел Светлан и неспешно направился к злосчастной деревяшке.
Иногда ему нравилось пускать пыль в глаза. А такой удар был эффектен, даже красив: единым махом меч выдергивается из заплечных ножен и с гулом обрушивается на цель — хорошо, не живую. А если еще дополнить свирепым рыком…
Собравшиеся тут мужи знали толк в рубке и сами умели биться, превосходя силой и сноровкой едва не всех в здешнем королевстве. Впечатлить такую публику было потрудней, чем медлительных увальней из окружения королевы или даже огров, стерегущих Праматерь. И Светлан показал, на что годен. Меч блеснул перед ним тусклой вспышкой, вернувшись в ножны еще прежде, чем до зрителей донесся лязг.
В первую секунду мало кто понял, что произошло, — даже удар заметили немногие. Затем хваленые доспехи распались надвое, с грохотом обрушась на каменный пол, и у спорщиков-рыцарей отвисли челюсти. У рыжего от лица отхлынула кровь, ряха же серого, наоборот, налилась ею, точно перед инсультом.
— Что, — спросил Светлан вкрадчиво, — теперь испробуем на живом?
Оба замотали головами, пятясь под его взглядом. Конечно, лестно, когда тебя боятся хищники, но увлекаться этим опасно. Ведь каждый раз, подержав в руке меч, Светлану требовалось усилие, чтобы убрать его обратно. Действительно: лучше не обнажать без нужды.
— Ну, как желаете, — не стал настаивать он.
И нацелился было вернуться за стол, когда расфранченный нордийский посол, насмешливо кривя сочные губы, произнес вроде бы для своих дворян, но так, чтобы слышал и де Биф:
— Похожий фокус я лицезрел при дворе нашего доброго Луи. Правда, тамошний чародей не изображал из себя рубаку. Честная магия, господа!
Вокруг маркиза раздались услужливые смешки, впрочем не поддержанные междуреченцами. И все равно: это вызов. Кажется, богатыря только что обозвали мошенником?
Одним прыжком очутившись рядом с нордийцами, Светлан саданул кладенцом поперек массивного стола — будто молния ударила. А заодно рявкнул от души, как и должно, сопровождая молниевый разряд громом.
От акустического удара, будто разорвавшего пространство, ближних рыцарей отбросило вместе с креслами, да и прочих тряхнуло крепко. Взвыли напуганные псы, со сводов посыпались труха и пыль, едва не треть свечей погасла. А затем, под звон осыпающихся блюд и кубков, рухнула на пол столешница, разрубленная надвое. Эффектная точка!
— А как вам понравился такой фокус? — спросил Светлан в наступившей тишине.
Почему-то никто не ответил. Зато расхохотался Артур, откровенно наслаждаясь спектаклем, а в сощуренных глазах де Бифа блеснуло удовлетворение. Эта демонстрация явила мощь его победителя — и разве хоть кто-то здесь сможет противостоять ей? Значит, и в тогдашнем поражении графа нет позора.
— Вообще, то же самое можно было сделать кулаком, — проворчал Светлан, снова усаживаясь в кресло. — Или это перебор?
Понемногу вокруг опять разгорался пир. Захмелевшие рыцари оживленно обсуждали оба богатырских удара, несколько крепышей даже устроили проверку, пытаясь разрубить собственный стол. Рыжий бородач горевал над загубленным панцирем, в то же время радуясь, что легко отделался, и на пару с серым приятелем стремительно напивался — похоже, по обоим поводам. Огорченным нордийцам заменили мебель и посуду, но издевками пока не докучали — наверное, до этого еще дойдет очередь. В предвкушении насмешек злосчастные щеголи тоже усиленно налегали на спиртное.
— Может, и мне напиться? — спросил Светлан. — Или хотя бы выпить. Имеются тут достойные напитки?
Агра протяжно зевнула, затем сомкнула пасть с отчетливым клацаньем. При виде ее смертоносных клыков и раздвоенного языка на минуту притихли даже самые горластые.
— Не пей, хозяин, — козлом станешь, — с ухмылкой предостерегла Лора. — Или какой иной скотиной.
— Вино-то, похоже, заговоренное, — негромко сказала Жанна.
— И черт с ним, — буркнул Светлан. — Лишь бы отравы не сыпанули.
Он не смог бы опьянеть, даже если бы захотел, — не богатырская это доля, не хмелеют истинные батыры.
— В этом де Биф не замечен, — сообщил Артур. — Он злобен и жесток, но со спины не нападает.
— И слава богу. А то от яда у меня изжога.
Все ж не обошлось без концерта. «Сдуру или с отчаяния», но Стронг посетила труппа комедиантов, и де Биф решил, видимо, показать гостям, что не дурее прочих графьев и тоже как бы не чужд искусству. Правда, на спектакль это походило мало — скорее на подборку эстрадных номеров. А уровень исполнения… провинциальный, даже по меркам королевства. Зато почти половину труппы составляли девицы, и лишней скромностью они не отличались, недостаток мастерства возмещая дерзкими нарядами и фривольными повадками. И не боятся же дразнить зверей!
— Бедняжки думают, будто умеют танцевать, — позволила себе шпильку Жанна. — Про голоса уж не говорю. Верно, над ними кто-то зло пошутил.
— В здешних представлениях одно хорошо, — с улыбкой откликнулся Артур. — Они не длятся долго.
Тигрица опять зевнула, словно бы не выспалась за день. Розовая ее пасть расцвела огненным цветком, при том что сама Агра почти растворялась в сумраке зала, — впечатляющая картинка.
— Вообще, и я не отказался бы баиньки, — поддержал киску Светлан. — Как ни странно, да? На меня такие сборища действуют удручающе. И время уже позднее — за полночь.
— В самом деле, долг вежливости мы отдали, — молвил король. — Себя показали, публику потешили. Вот только дела не успели обговорить.
— По-твоему, здесь может быть толк от серьезных разговоров?
— Немедленный — вряд ли. Но чтобы зерна дали всходы, нужно бросить их в землю загодя.
— Монарх-землепашец, надо же! — ухмыльнулся Светлан. — И где ты набрался таких сведений?
— Постранствуешь с мое, еще не то узнаешь, — парировал Артур.