Зуд в ногах, зуд в ногах, зуд в ногах, зуд!
Все бреду, бреду, бреду, но напрасен труд!
Зуд в ногах, зуд в ногах, зуд в ногах, зуд!
Вынуждать меня блуждать – это ль не блуд?
Зуд в ногах, зуд в ногах, зуд в ногах, зуд!
Все это пелось, скажу я вам, под грандиозный топот зудящих ног, а завершилось под радостные вопли и дикое ржание. Подогретые восторгом публики, мы исполнили еще два номера, и я объявил антракт:
– Спасибо, братки! Огромное спасибо! Вы – клевая тусовка! Теперь, если не возражаете, мы прервемся на несколько минут, а затем продолжим наш...
– Прекрасный концерт! – Свиньяр враскачку добрался до меня и снял с моего лацкана микрофон. – И правда, великолепная музыка. Мы все и раньше слышали этих замечательных музыкантов – по ящику, – так что их восхитительное выступление не застигло нас врасплох. И все‑таки довольно забавно видеть их здесь во плоти. Меня, как и всех вас, почтеннейшая публика, распирает чувство благодарности. – Он повернулся ко мне и улыбнулся до ушей, но в улыбке напрочь отсутствовало дружелюбие – это я видел совершенно ясно. Отвернувшись, он раскинул Ручищи. – Я так благодарен, что приготовил для вас маленький сюрприз. Хотите узнать, какой?
Снова наступила полнейшая тишина, затем публика хлынула в проходы.
Видимо, она недолюбливала маленькие сюрпризы Свиньяра. И правильно делала.
– Вперед! – рявкнул он в микрофон, и слово это раскатилось громовым эхом. – Вперед! Вперед! Вперед!
Помост подо мной вздрогнул и зашатался; я едва устоял на ногах.
Исторгая хриплый рев, расшвыривая в стороны камуфляжные ветки с листьями, из‑под наших ног хлынула и развернулась веером вооруженная толпа. Зрители с визгом бросились врассыпную. Мы оцепенело смотрели, как мужчин и женщин сбивают наземь ударами дубин, сноровисто вяжут и заковывают в кандалы. Атака получилась яростной и стремительной. Поле опустело, последние зрители в панике ретировались. Те, кому повезло меньше, лежали без чувств или стонали от боли. Над всем этим господствовал хохот Свиньяра. Охваченный садистским весельем, он раскачивался вместе с креслом, по бородатым щекам катились слезы.
– Но откуда... откуда их столько взялось? – спросила Мадонетта. Ведь их не было под нами, когда начинался концерт.
Я спрыгнул на землю, пинками отшвырнул несколько ветвей и увидел черный зев схрона. До поры он скрывался под деревянным щитом, измазанным грязью, и под кучей ветвей. Раздался тяжкий удар – рядом приземлился главный жлобист.
– Правда, ловко? – Он указал на отверстие. Мои ребята целый месяц копали эту ямку. Да все под дождем, а вынутую землю втаптывали в грязь. Я хотел устроить торжественное собрание, раздачу подарков – затея, сказать по правде, довольно сумбурная. А тут вы, как на заказ. Я бы вам спасибо сказал, кабы знал, что такое благодарность. Но не скажу. Если и надо кого поблагодарить, так это слепую удачу да себя – что не упустил ее. В общем, дельце выгорело, и нужно это слегка отметить. Да будет вволю еды, питья и вашей музыки!
Он повернулся, чтобы отдать несколько распоряжений и отвесить пинок новому рабу, подковылявшему слишком близко.
– Вот бы его прикончить! – Мадонетта выразила мнение всего ансамбля, если дружные кивки что‑то значат.
– Поосторожней! – предупредил я. – У него на руках все тузы и головорезы. Дадим концерт, а заодно прикинем, как отсюда смыться.
Это было просто лишь на словах. В громадную бревенчатую хибару набилась уймища народу. Жлобисты пили, но не пьянели, бахвалились своими подвигами и снова пили. Мы спели, однако никто нас не слушал. Впрочем, нет. Свиньяр слушал. И смотрел. Затем подошел вразвалочку, взмахом пятерни велел замолкнуть. Плюхнулся на каменный трон и положил ладонь на рукоять огромного меча.
И улыбнулся – как и раньше, недружелюбно.
– Жизнь у нас тут немного особенная, правда, Джим?
– Истинная правда, босс.
Если он ищет неприятностей, рассудил я, то явно обратился не по адресу.
Мои шансы меня не очень радовали.
– Мы тут живем по‑своему, по собственным законам. У вас на благоустроенных андрогенных планетах тон задают рафинированные интеллигенты.
Они мужчины, но ведут себя как женщины. А мы низвергнуты в прошлое, где царит свирепый первобытный мужик. Сила против силы. И мне это по вкусу. И законы тут придумываю я. – Свиньяр бросил на Мадонетту особенно неприятный взгляд. – Изумительная певица... и красивая женщина. – Он посмотрел на меня. – Так, говоришь, твоя жена? Неужели безвыходная ситуация? Дай‑ка поразмыслить... Нет, все‑таки можно кое‑что придумать. У вас, на так называемых цивилизованных планетах, нельзя, а тут можно. Потому что я Свиньяр, а Свиньяр всегда может что‑то сделать. – Он воздел громадную длань и шлепнул меня по лбу. – По моему закону и обычаю, я вас развожу. – Под оглушительный хохот шайки, оценившей тонкий юмор, он поднялся на ноги.
– Постойте! Но это совершенно невозможно... Для своих габаритов он двигался с завидным проворством. Из паза в каменном подлокотнике кресла со свистом вылетел клинок.
– Первый урок моей новой невесте. Никто не говорит Свиньяру "нет"!
И сталь мелькнула в воздухе, чтобы рассечь мне горло.
Глава 9
Я отскочил назад, споткнулся о ноги сидящего разбойника и повалился на него.
– Держи его! – завопил Свиньяр.
Меня обхватили две крепкие руки. Я попытался высвободиться – не тут‑то было. Надо мной навис Свиньяр, и к горлу моему приближалось острие меча...
Внезапно атаман качнулся вправо‑влево и с глухим стуком растянулся на полу. Оказывается, Стинго, стоявший позади Свиньяра, несмотря на возраст и избыточный вес, ринулся в атаку и рубанул местного законотворца по шее.
Столь резкая перемена ситуации проникла даже в самые крошечные из птичьих мозгов. Холуи Свиньяра засуетились, хватая оружие и изрыгая проклятия. Я заметил, как Флойд укладывает ближайших бугаев, но этого было недостаточно. Если секунды за две я ничего не предприму, не миновать избиения.
Я предпринял. Для начала вонзил локоть в солнечное сплетение олуха, державшего меня. Тот крякнул и расцепил руки. На это ушла секунда. Чтобы не тратить вторую на попытку встать на ноги, я крутанулся вбок, выхватил из кармана черный шарик, надавил на взрыватель и швырнул в потолок. Вторая секунда. Повсюду размахивали оружием. Я выбрал лучший способ обороны вставил в ноздри фильтры‑затычки. Хлопнула газовая граната, но еще несколько секунд мне пришлось уворачиваться и раздавать тумаки. Наконец я огляделся и понял, что газ потрудился на славу. По всей избе валялись наши храпящие недруги.
Я помахал руками над головой.
– Вот так‑то лучше, ребятки. – Я лишился публики, но это не убавило сладости победы. Сонный газ одолел и моих коллег, хотя Флойд продержался дольше других и упал на груду скорченных тел последним. Я раскрыл рюкзак, достал безыгольный инъектор, вкатил каждой Стальной Крысе дозу антидота.
Пока они приходили в себя, я подошел к двери и бросил угрюмый взгляд наружу.
Шел дождь. Позади раздались легкие шаги, и Мадонетта нежно взяла меня за руку.
– Спасибо, Джим.
– Было бы за что.
– Есть за что. Ты нам жизнь спас.
– Это точно, – сказал Флойд. – Мадонетта права: мы перед тобой в неоплатном долгу. Стинго кивком выразил согласие.
– Если бы! Операцию можно было подготовить лучше, не оставив места случайностям. Моя вина. А еще – острой нехватки времени. По причине, которую я не хочу сейчас раскрывать, необходимо вернуть находку в течение двадцати дней, – сказал я.