По причине, которую я не хочу сейчас раскрывать, необходимо вернуть находку в течение двадцати дней, – сказал я.
– Маловато, – заметил Стинго.
– Верно, поэтому не будем расхолаживаться. По‑моему, здесь нам уже не рады. Запасайтесь оружием – выбираясь отсюда с голыми руками, можно снова нарваться на неприятности. Будьте готовы убивать, если придется. Физиономии – свирепые и безжалостные. Вперед!
После разборки со Свиньяром и его кабанчиками‑жлобистами мы не были расположены шутки шутить. Должно быть, это читалось на наших лицах или, что вероятнее, на грозных клинках. Во всяком случае, немногочисленные встречные, едва заметив нас, спешили в укрытие. Дождь почти унялся, в тучах все ярче разгоралось солнце, с пропитанной влагой земли струями поднимался туман.
Появился чахлый кустарник, затем – кусты повыше и погуще, даже деревья там и сям на склонах покатых холмов. На иных кустах висели твердокожие шары, величиной с человеческий кулак. Может, это и есть полпеттоны, о которых нам рассказывали? Придется уточнить, но не сейчас.
Я вел отряд в хорошем темпе и о привале распорядился не раньше, чем мы вошли под прикрытие первой рощицы. Там я обернулся и взглянул на уродливые строения и громадину Пентагона на заднем плане.
– Погони вроде нет, так что дальше будем двигаться в этом ритме.
Каждый час привал на пять минут, и так – до заката.
Я дотронулся до черепа‑компьютера, и вмиг появилась клавиатура. Я выбрал голокарту, глянул вверх, на солнце, затем указал вперед.
– Туда пойдем.
Поначалу шагать было нелегко, но наконец лесистые холмы остались позади, а перед нами расстилалась травянистая равнина. По истечении первого часа мы устроили бивуак, а проще говоря, попадали на землю и выпили воды.
Самые храбрые из нас сосредоточенно жевали сухие пайки, которые не только жесткостью, но и вкусом сильно походили на картон. Заметив поблизости полпеттоновые деревца, я не поленился нарвать шаровидных плодов – твердых, точно камни, и примерно таких же аппетитных на первый взгляд. Я сунул их в рюкзак – разберемся, когда нужда заставит. Флойд откопал в своем рюкзаке маленькую флейту и сыграл плясовую, чуточку отогрев сердца. Мы пошли дальше, и мелодия сопутствовала нам, будто вообразила себя бодрым походным маршем.
Рядом со мной шагала Мадонетта, время от времени напевая. Марш с полной выкладкой, похоже, доставлял ей только удовольствие. Ничего не скажешь, выносливый ходок, да и певица отменная – голос какой поискать. Всем хороша, в том числе и телосложением. Она повернула голову, поймала мой изучающий взгляд и улыбнулась. Я опустил глаза и укоротил шаг, чтобы для разнообразия пойти рядом со Стинго. Он не отставал от нас и не выглядел уставшим, чем несказанно радовал меня. Ах, Мадонетта... Джим, старина, думай о чем‑нибудь другом. О деле, а не о деве. Да, твоя правда, она гораздо привлекательнее остальных, но сейчас не лучшее время для масляных глаз и елейных речей.
– Как думаешь, до темноты еще долго? Твоя таблетка почти выдохлась.
Я спроецировал голограмму часов. – Сказать по правде, не знаю. Я забыл поинтересоваться длительностью местных суток. Эти часы, как и компьютер, показывают корабельное время.
Впрочем, за ворота нас вышвырнули уже давненько. – Я прищурился, глядя в небо. – Однако непохоже, чтобы солнце двигалось слишком быстро. Пора спросить совета.
И трижды клацнул зубами.
– Тремэрн на связи, – отчетливо прозвучало в черепе.
– Слышу нормально.
– Что слышишь? – поинтересовался Стинго.
– Будь другом, помолчи. Я по рации говорю.
– Извини.
– И я тебя слышу неплохо. Докладывай.
– В общем, у жлобистов нам не понравилось. Часа два назад мы убрались из городишка и теперь топаем по равнине.
..
– Вижу вас на карте. Спутник отслеживает ваш путь.
– А нет ли тут поблизости шаек фундаменталистов?
– Сколько угодно.
– Уточняю: в пределах досягаемости.
– Да, справа от вас. Примерно на таком же расстоянии, что и городок.
– Уже легче. Еще один важный вопрос: сколько времени длятся здешние сутки?
– Приблизительно сотню стандартных часов. – Теперь ясно, почему мы начали уставать, хотя день еще в разгаре.
Просто он вчетверо длиннее обычного. Нельзя ли посмотреть через спутник, нет ли погони?
– Уже посмотрел. Ничего такого не заметно.
– Прекрасная новость. Ладно, до связи. – Я повысил голос: – Рота, стой! Вольно! Хочу изложить ту часть диалога, которую вы не слышали. За нами не гонятся. – Я подождал, пока смолкнут мученические смешки. – А значит, останавливаемся здесь – поесть, попить, поспать и поработать. – Я скинул рюкзак, с хрустом потянулся, упал на землю, оперся на одну руку, указав другой на далекий горизонт. – Где‑то там – кочевники‑фундаменталисты. Рано или поздно мы с ними встретимся. Лично я – за "поздно".
Голосовать не понадобилось – все уже лежали. Я хорошенько промочил горло и продолжил:
– Здешние сутки вчетверо длиннее привычных. Мне кажется, для одного дня, или четверти дня, с нас достаточно драк, ходьбы и всего прочего.
Считаем, что наступила ночь, и вздремнем...
Можно было этого и не говорить – у всех уже смежились веки. Сам я тоже куда‑то проваливался, но в последний миг сообразил, что командиру так раскисать не годится. Кое‑как растормошив себя, я со стенанием поднялся и отошел от бивуака, чтобы не мешать остальным.
– Алло, Тремэрн? Вы меня слышите?
– Это сержант Наенда. Капитан сдал вахту. Вызвать его?
– Не надо, если вы его замещаете и можете связаться со спутником.
– Замещаю и могу.
– Хорошо. Присматривайте за нами. Мы тут решили поспать, и я не хочу, чтобы нас потревожили. Если заметите крадущегося врага, разбудите, о'кей?
– Будет сделано. Баюшки‑баю.
“Баюшки‑баю!" Куда катятся наши вооруженные силы!? Еле волоча ноги, я вернулся в лагерь и с наслаждением последовал примеру коллег. На это не потребовалось никаких усилий.
Чего нельзя сказать о пробуждении. Наверное, мы проспали несколько часов – продрав глаза, я определил, что солнце наконец‑то миновало зенит и клонится к горизонту.
– Тревога! Ди Гриз! Тревога!
Я огляделся в поисках говорящего и лишь через несколько долгих секунд сообразил, что слышу капитана Тремэрна.
– Ч‑че?.. – еле вымолвил мой одеревеневший язык.
– В вашу сторону движется шайка фундаменталистов. Примерно через час они заметят вас.
– Ага... Ладно, за этот срок мы подготовимся к приему посетителей.
Спасибо, кэп. До связи.
Тут мой желудок зарычал, напоминая, что сухие пайки и впрямь сухи донельзя. Я глотнул воды, чтобы уничтожить неприятный привкус, и легонько попинал Флойда. С трудом разлепив глаза, он узрел мою ласковую улыбку.
– Ты только что изъявил желание прогуляться вон к тем кустам за хворостом. Пора завтрак готовить.
– Завтрак? Хворост? Кусты? Здорово! Он кое‑как поднялся на ноги, зевнул, потянулся, поскреб бороду и отправился выполнять задание. Я нарвал сухой травы и вытащил из рюкзака атомную батарейку. Рассчитанная на год бесперебойной работы всего нашего музыкального оборудования, она вполне могла пожертвовать несколько вольт для костра. Я заголил и закоротил контакты, щедро осыпав траву искрами. Через секунду она эффектно пылала, дымилась и потрескивала, вполне готовая для охапки сушняка, принесенной Флойдом.