Да и в Спирали мы обследовали не так уж много звезд.
– И это все, что вы узнали о цивилизации райзов?
– Не забывайте, что я предсказал ее существование лишь пять лет тому назад. – Очередная скромная улыбка осветила лицо Пима. – Но нам очень повезло: два года тому назад мы нашли Документ райзов.
– Документ райзов? – повторила Элизабет Кин.
– Можно сказать, райзовский аналог Розеттского камня*.
– Хватит! – проревел Яблонски, и Флетчер выключил компьютер.
Яблонски вскочил, нервно заходил по кабинету.
– Каков мерзавец! – бушевал он. – Подгрести под себя кафедру археологии на Селике II, кафедру, которая по праву принадлежит мне. Убедить фонды, которые всегда финансировали меня, передать эти средства ему! И почему? Все решила одна удачная догадка!
– Вы очень разволновались, сэр, – мягко заметил Флетчер. – Может, вам присесть и постараться расслабиться?
– Присесть? – не унимался Яблонски. – Это он Кабинетный археолог, не я!
– Пожалуйста, профессор.
– Самодовольный, напыщенный сукин сын! – продолжал Яблонски. – Он даже не может написать приличную научную статью.
– Я знаю, сэр.
– А каков итог? Какой‑то издатель платит ему пять миллионов кредиток за абсолютно неточное, лишенное научной достоверности описание цивилизации райзов, а куда более достойные работы остаются непрочитанными в компьютерных библиотеках.
– Он даже не может написать приличную научную статью.
– Я знаю, сэр.
– А каков итог? Какой‑то издатель платит ему пять миллионов кредиток за абсолютно неточное, лишенное научной достоверности описание цивилизации райзов, а куда более достойные работы остаются непрочитанными в компьютерных библиотеках.
– Произошло это давно, сэр, – увещевал его Флетчер. – А вы с тех пор сделали так много замечательных открытий.
– И все пошло прахом благодаря одной удачной догадке! – рявкнул Яблонски. – А он все еще стрижет купоны! Сам видишь, кого они приглашают в свои программы. Не Ванамейкера с его удивительными находками на Внешних мирах, ни Хайакаву, который обнаружил на Земле практически нетронутый храм инков. Может, приглашают меня? Нет! Они обращаются к этому гадателю.
Он подошел к креслу, плюхнулся в него, уставился в ту точку, где совсем недавно была голограмма Пима.
– Пожалуйста, сэр, не мучайте себя. Вы же помните, что сказал вам доктор.
– Моему доктору не приходится каждую неделю лицезреть человека, который погубил его карьеру.
– Вы не правы, сэр. Вы сделали прекрасную карьеру. Вы – один из самых уважаемых археологов Олигархии. Во всех академических институтах ваши работы признаются классическими.
Яблонски покачал головой.
– Ерунда. Этот человек растоптал меня. Я восемнадцать лет провел в Спирали, по крохам собирая информацию, пытаясь нащупать связи, проверяя первоначальные выводы. Еще пять лет – и я бы доказал, что райзы – уроженцы гелиевой планеты, доказал, основываясь на точных фактах, а не гадая на кофейной гуще или на чем‑то еще, потому что слишком ленив, чтобы оторвать задницу от стула, и не хочу пачкать руки, копаясь в земле. И тут появляется он! Он заставил меня опубликовать ту статью до того, как я собрал необходимые доказательства, и мы оба стали посмешищем для наших коллег. Когда же он высказал свою догадку, впоследствии подтвердившуюся, ему удалось восстановить свою репутацию, но не мою. – Яблонски перевел дух. – Если бы мне не удалось открыть цивилизацию корббов на Висме III, я бы до сих пор искал колледж, который согласился бы доверить мне кафедру археологии.
– Но вы ее открыли, – успокаивающе напомнил Флетчер. – И почему вы так расстраиваетесь из‑за этого Эфратеса Пима?
– Они‑то все еще думают, будто он знает, что делает! – бросил Яблонски. – Они по‑прежнему уверены, что интуиция может заменить тяжелый каждодневный труд!
– Не все придерживаются такого мнения, сэр. Яблонски поднялся, подошел к хрустальной полке, висящей над его столом.
– Посмотри на эти книги! – Он указал на восемь толстых томов в кожаных переплетах. – В них сорок три года кропотливых, методичных исследований. Экспедиции, поиски, находки, а не сидение в кабинете и ковыряние в носу. Они – итог моей жизни. Пим за неделю продает больше книг и дисков, чем я продал за полвека!
– Популярность не всегда показатель заслуг, – резонно указал Флетчер. – Доктор Пим знает, как манипулировать прессой, и это отражается на тираже его работ. Но вовсе не означает, что его вклад в археологию останется в веках.
– Идиот! – пробормотал Яблонски. Подошел к окну, долго смотрел на кампус, студентов, спешащих по своим делам. – Ты ничего не понимаешь.
– Простите, сэр?
– Он уже внес этот вклад! – в отчаянии выкрикнул Яблонски. – Открытие Гордости райзов и Документа рай‑зов – самые важные археологические события столетия. Вот почему этот человек так опасен!
– Кажется, я вас не понимаю, сэр.
– Он дискредитировал научный метод, – объяснил Яблонски, повернувшись к своему ассистенту.