— А операция?
— Операция… — Серега сплюнул. — Тридцать процентов гарантии, что мать на следующий день после этой операции не окажется в гробу.
— А при чем тогда эти восемнадцать тысяч?
— Тогда она сможет лечиться в Германии — хоть с операцией, хоть без. Опасности никакой, стопроцентная гарантия. У немцев все на конвейер поставлено. Там большие спецы работают.
— Ты уверен?
Серега только махнул рукой: не задавай глупых вопросов.
— У меня есть четвертной, — сказал Тим.
— Сверни его в тонкую трубочку и… сам знаешь, что дальше, — пробормотал Серега и покраснел. — Вообще-то спасибо тебе, — добавил он торопливо. — Но… ты же сам все понимаешь. Твой четвертной мне как мертвому припарка. Лучше прибереги его, чтобы с Ростиком, Квашеным и Стиморолом расплатиться.
— За что? — удивился Тим.
— А ты забыл? Ты им десять долларов должен.
— Да шли бы они!..
— Нет. Я советую тебе заплатить, — серьезно сказал Серега. — Хотя у этого Ростика денег куры не клюют, Квашеный вот на днях несколько сотенных бумажек у него из кармана потянул, а тот даже не чихнул но этому поводу и не вспомнил о них ни разу… Но эту десятку несчастную он из тебя вытрясет — попомни мое слово. Из принципа. Ростик — принципиальная сволочь.
Тимофею вдруг вспомнился визит Квашеного на заправку, их с Серегой негромкий разговор…
— Значит, Квашеный тогда за деньгами приходил?
Серега отвернулся.
— Если бы ты сказал заранее — мы бы отметелили их как сукиных сынов, — сказал Тим. — Шарло со Снегиревым были бы на месте. Будильника предупредили бы, Сему Дворского привели.
— Ерунда, — без выражения сказал Серега. — Ни черта ты против них не сделаешь, Ростик Качалово на корню скупил. Против него хоть весь Газопровод выстави — не поможет.
— И это — из-за какой-то десятки?
— Да не в десятке дело, дурья твоя башка. — Серега вздохнул и повернулся к Тимофею. Черные сузившиеся зрачки растворялись в радужке, словно «байеровский» аспирин. («Серега смертельно устал», — подумал Тим.) — Ростик играет, понимаешь? Он подыхает от скуки и, чтобы совсем не подохнуть, играет с нами в свою идиотскую игру!.. Мы для него — маленькие нарисованные уродцы из какой-нибудь компьютерной игры, которых необходимо загасить!.. Конечно, можно и не гасить — но так будет неинтересно… Ты играл в «Принца» или «Дину»?
— Ну, — кивнул Тим.
— Гасил в «Дине» всяких таракашек и осьминожек?
— Ну…
— А они тебе что-нибудь плохое в жизни сделали?
— Так ведь…
— Вот то-то и оно — понял? У Ростика точно такой же интерес к тебе. Загасить. Ради удовольствия.
* * *
Потом они натянули джинсы на гудящие от солнца и усталости ноги и побрели домой. Близился вечер, чудесный вечер, когда не надо делать уроки — что может быть чудеснее? — но настроение было препоганым.
Тим перебрал сотни способов заработать деньги, начиная от торговли «Гербалайфом» и кончая экспедицией в Бодайбо, на золотые прииски.
— Чушь собачья, — прокомментировал Серега.
Сначала Тим кипятился, полагая, что Серега просто привередничает.
— Дурак. «Гербалайфом» торгуют только умственно неполноценные, — сказал Серега, — или откровенные жулики. А золотоискателям самим зарплату по полгода не выплачивают — я по телевизору вчера видел… Да и все равно не то это. Мне нужно много денег, понимаешь? И сразу.
— Тогда только инкассатора взять, который по обменным пунктам разъезжает, — сказал Тим.
— Можно еще финансовую пирамиду отгрохать.
— А еще…
— Хватит, — сказал Серега. — Тошнит уже.
До самого подъезда они больше не разговаривали. Во дворе встретили Кольку Барбуса, он сидел верхом на столике, где обычно сражались местные доминошники, нахохлившийся, как воробей.
— Выручайте, мужики, — сказал он.
— Мамаша ревизию навела в личном сейфе. Выгребла все подчистую. Трояк не одолжите до послезавтра?..
И тут Барбус рассмотрел лицо Тимофея.
— Вы что, маханулись между собой? — удивленно протянул он, на время позабыв о деньгах.
— С Квашеным повстречались, — сухо ответил Тим.
— Ну-ну. — Барбус недоверчиво глянул на него. — Так как насчет трояка?
— Глухо, — сказал Тимофей.
Барбус огорченно махнул рукой и направился на поклон к Алле Рассолько: мама ее деньги считать не любила, и Алла, пользовавшаяся этой слабостью, обычно располагала некоторой суммой на карманные расходы.
— Знаешь, о чем я подумал? — сказал Тим, когда сутулый силуэт Барбуса растворился в сумерках.
— Ну?
— Можно попробовать одолжить деньги.
— Одолжить? У кого?
— Не знаю. Может, у Лосика. Может, еще у кого-нибудь.
— Ты сразу к Мавроди иди, — сказал Серега. — Не ошибешься.
Часть 3
МИША КУН-ФУ — ПОСЛЕДНИЙ МОСКОВСКИЙ НИНДЗЯ
Глава 14
Прошло несколько дней, а может, даже и недель, в течение которых многое успело измениться: лето перевалило за половину, а еще прошел сильный ливень, Димка Смольский уехал с родителями к родственникам в Кемерово, а Наташка Решетникова безнадежно втрескалась в Майкла Джексона, еще в Тимином доме начали проводить капитальный ремонт, из-за чего отключили на несколько дней газ, канализацию и холодную воду.
Менялось все.
Все — кроме одного: ни Тим, ни Серега так и не придумали, где взять восемнадцать тысяч.
«Моечный» бизнес оправдывал себя все меньше и меньше; иногда Тимофею казалось, что он с гораздо большей пользой потратил бы время, просто загорая на Битце. В конце концов Серега сказал:
— Ладно, давай попробуем одолжить у кого-нибудь.
И они отправились сначала к Будильнику, который, будучи заядлым, хотя и не слишком удачливым игроком в «храпа» (у него дома даже проводились «чемпионаты» с призовым фондом в несколько десятков долларов), водил знакомство с местными ростовщиками.
— Да кому вы упали? — пренебрежительно сморщился Будильник. — И под какие гарантии вы собираетесь брать деньги?.. Каждому из вас со всеми потрохами красная цена — тысяча рублей, и то в красивой упаковке… Вот эту сумму кто-нибудь, возможно, и рискнет вам одолжить. Хотя я бы лично не рисковал.
— У нас большие проблемы, Гена, — с чувством произнес Тим.
Серега накануне запретил ему говорить о матери.
— Начхать, — кратко заметил Будильник.
И Тим с Серегой отправились к Семе Дворскому.
Сема Дворский, как более удачливый игрок и более лояльный человек, благосклонно выслушал их и даже назвал в качестве путеводной звезды имя одной известной на Газопроводе (хотя и не слишком уважаемой) личности — Ахмета Бердыева.
— Ахмет дает деньги под двадцать процентов в месяц. Но он выживет из ума не раньше чем лет через шестьдесят. А пока что не даст вам ни копейки.
— А ты поручись за нас, — посоветовал Тим.
— Я ведь тоже не дурак, — усмехнулся Сема. — Сколько вам нужно-то?
Когда Серега назвал цифру, тот перестал усмехаться и выразительно покрутил пальцем у виска.
— Если кто заикнется Ахмету, что это я вывел вас на него, — головы поотворачиваю, — пообещал он.
И показал огромный кулачище — страшный, костистый, весь в засохших царапинах.
Потом Сема Дворский ушел. По его вытянувшемуся лицу было видно, что он все-таки считает себя дураком — потому что сразу не послал Серегу и Тимофея подальше.
* * *
Между друзьями произошел короткий спор, в результате которого дружба чуть было не расстроилась опять; дальше было решено все-таки сунуться к подозрительной личности по имени Ахмет Бердыев — больше для очистки совести, чтобы не думать потом, будто ничего не пытались сделать.
Ахмет проживал на углу Газопровода и Дорожной.