Тогда‑то я и допустил роковую ошибку.
Моя ошибка (заметьте, все это я говорю как бы в скобках) состояла вот в чем. Я решил, что организация под названием «Студенты – за запрет насилия и разоружение», должно быть, представляла собой объединение пацифистов. Когда их генеральный секретарь позвонила мне и спросила, будем ли мы участвовать в совместной демонстрации протеста у британского посольства, я, естественно, согласился. Молодежные группки часто собираются в стаи, дабы выглядеть более внушительно.
Короче говоря (это опять в скобках), СЗНР оказалась крайним левым флангом коммунистического фронта, как‑то связанным с боевиками из одной североафриканской страны, которая тогда как раз освобождалась то ли из‑под британского колониального ига, то ли из‑под английского протектората, то ли еще из‑под чего‑то. (Вы понимаете? Сам‑то я во всем этом так и не разобрался.) Когда шумиха улеглась, СЗНР попала в фэбээровский список опасных организаций, за которыми нужен глаз да глаз. А заодно под горячую руку угодил и бедный маленький СБГН. С тех пор я и ФБР на короткой ноге (скобки закрываются).
В общем, новые фэбээровцы, которых ко мне приставили, начали воспринимать меня как какого‑нибудь Джеймса Кэгни. И эти двое не составляли исключения. Они вошли в квартиру, тихонечко прикрыли дверь, и один из них свирепо спросил:
– Вы – Юджин Рэксфорд?
– Юджин Рэксфорд, – подтвердил я. – Совершенно верно. Одну минуту.
Я отправился за кофе, но второй шпик проворно преградил мне путь.
– Ну‑с, и куда это вы собрались? – осведомился он. (Люди из ФБР никогда не называют своих имен, так что мне придется окрестить первого просто А,второго – просто Би так далее, если будет нужда. Тот, который А,спросил, как меня звать, а тот, что Б,стоял сейчас передо мной, не давая проходу.)
Я сказал Б:
– На кухню, за кофе, вот куда я собрался.
– За каким кофе?
– За тем, что сварил специально для вас.
Бпосмотрел на Аи качнул головой. Авыскочил из комнаты. Видимо, хотел произвести обыск на кухне. Бснова повернулся ко мне и смерил меня проницательным взглядом.
– Откуда вам было известно, что мы придем?
– Да вы то и дело приходите.
– Кто вам позвонил?
Я изумленно воззрился на него. Или он не знает, что мой телефон прослушивается?
– Что? – сказал я. – Позвонил? Никто мне не звонил.
Авернулся с кухни и покачал головой. Бпоморщился и опять обратился ко мне:
– Хватит заливать. Вы не могли об этом знать. Кто‑то вам шепнул.
– Тогда почему бы вам не снять трубку и не попросить своего человека в подвале прокрутить запись звонка? – предложил я. – Может, вы опознаете голос.
А и Бпереглянулись. Б сказал:
– Тут что‑то не так с безопасностью.
– Нет, все так, – заверил я его. – Я под вашим неусыпным наблюдением. По правде говоря, я считаю, что вы работаете на высшем уровне.
– Перейдем, пожалуй, к делу, – сказал А Б.
–Тут какой‑то прокол в системе, – ответил ему Б. –Надо узнать, что и как.
– Наша задача – доложить, а решает пусть начальство, – не уступал А. –Идентификация – вот наша работа, – он повернулся ко мне. – Где спальня?
– Вон в ту дверь, – ответил я.
Они никогда не говорят «спасибо». Амолча прошел в спальню, а Бвытащил из кармана пиджака глянцевую фотокарточку, сунул ее мне под нос и рявкнул:
– Кто этот человек?
Я прищурился.
На снимке были запечатлены какие‑то размытые серые пятна. Вероятно, снимали телескопическим объективом, забыв навести резкость. Похоже, какая‑то уличная сценка, а вот эта продолговатая черная клякса посередине, должно быть, и есть человек. Хотя с таким же успехом ее можно было принять и за изображение телефонной будки.
– Ну? – прошипел Б. –Кто это?
– Не имею представления, – ответил я. – Даже самого смутного.
– Не лгите! Вы знаете, кто он. И если вы не дурак, то скажете нам это сейчас же. Тогда вам не придется ехать с нами в центр.
Авышел из спальни, качая головой. Тыльная сторона его ладони была заляпана чернилами (печатный станок у меня стоит в спальне, а сплю я на кушетке в гостиной).
– На окраину, – поправил я. – А может, и вовсе поперек.
Аи Б вытаращились на меня. Б спросил:
– Что?
– Фоули‑сквер, – пояснил я. – Чтобы попасть отсюда туда, надо ехать сперва вдоль Манхэттена, а потом вроде поперек, и не в центр, а к окраине.
Б прищурился, будто попугай на плече пирата, и медленно, с угрозой, произнес:
– Фоули‑сквер? Что еще за Фоули‑сквер?
– Там ваша контора. Вы сказали, что мне не придется ехать с вами в центр, но к югу отсюда нет ничего, кроме Манхэттенского моста. Наверное, вы хотели сказать, что мне не придется тащиться с вами через весь город к окраине. Но уж никак не в центр.
Ребята из ФБР – большие любители обмениваться взглядами. Эти двое опять совершили свой любимый обряд, после чего Брезко повернулся ко мне и зашипел:
– Ну, ладно, довольно паясничать. Значит, не скажете нам, кто на фотографии?
– Разумеется, – ответил я. – А кто это?
– Нет, это вы должны нам ответить, – подал голос А.
Бпомахал снимком у меня под носом.
– Посмотрите хорошенько, – велел он. – Хорошенько посмотрите.
– Как это я могу посмотреть хорошенько? – возмутился я, начиная злиться. – Сперва научитесь снимать хорошенько!
Бподозрительно взглянул на фотографию и сказал:
– По‑моему, неплохой кадр.
– Вы отрицаете, что этот человек сегодня был в вашей квартире? – вдруг спросил А.
–Юстэли? – воскликнул я. – Так это Юстэли? Дайте‑ка я еще раз посмотрю.
Но они не дали. Оба вдруг принялись хлопать себя по карманам, разыскивая записные книжки. Бпотребовал, чтобы я произнес имя Юстэли по буквам, что я и сделал. Потом Аспросил:
– Почему вы нам сразу не сказали?
– Фотография, – пояснил я (Б ужеуспел снова спрятать ее в карман). – Она сбила меня с толку. Я знал, что вы придете расспрашивать о Юстэли, но этот снимок… – Я покачал головой, не зная, что еще сказать.
– Вы знали? – переспросил Б,подавшись ко мне.
– Давайте не будем мусолить эту тему, – сказал ему А – Доложим в контору, и дело с концом.
– Впервые вижу такой прокол в системе безопасности, – буркнул Б.
Арезко вскинул руку и сделал вид, будто хочет схватить меня за нос. Я обиженно отступил на шаг.
– Ну?! – завопил А.
– Что ну? Не надо так делать!
Но он сделал. Еще дважды. Хвать! Хвать!
– Надо полагать, вам и невдомек, что это значит? – тоном знатока проговорил он.
Наверное, это означало, что он – буйно‑помешанный, но лучше не говорить таких вещей сотруднику ФБР. Поэтому я сказал:
– Совершенно верно.