Олег разложил своих, обессиленных от выпитого, компаньонов по спальным местам и пошел звонить Иванову.
Трубку взяли сразу, будто Иванов ждал звонка.
– Ну, голубь, надумал? Это хорошо, это правильно… А что это у вас сегодня спасатели делали, кого спасали? – поинтересовался он.
«Вот козлина, скунс вонючий! – про себя выругался Олег, – не иначе как пасут меня возле дома».
– Да так, небольшая авария, у одного парня нога в унитазе застряла… Ничего серьезного, выполнению моего задания этого не помешает.
– Ну-ну, работай, но помни, мы за тобой наблюдаем, а минутки утекают, тик-так, тик-так.
Пока Скелет и Толстый отсыпались, Олег решил наведаться в Дамский Клуб, он с благодарностью вспомнил мадам Сидорову, открывшую перед ним двери этого бабьего царства. Олег зашел в первый же ближайший спортивный магазин, купил себе спортивную обувь, форму.
В Клубе его встретили как старого знакомого, Олег с легкостью возобновил прежние знакомства, обзавелся новыми и собрал нужную информацию. В спортзале он наткнулся на мадам Сидорову, с момента их последней встречи женщина ничуть не изменилась, все те же объемы, все те же манеры, вот только «мальчик» был новый. Высокий загорелый блондин с длинными вьющимися волосами. Блондин был бы ничего, если бы не бегающие глазки и восхищенно-тупое выражение лица. Такие лица бывают у гуляющих по Гуму и Цуму, приехавших их глухой-глухой провинции. Паренек видать был только что от сохи, блеск и мишура клуба были ему в новинку, а деньги мадам Сидоровой казались огромными. Перед Сидоровой он немного робел, заглядывал ей в рот и внимал каждому ее слову. Сидоровой это ужасно льстило, она то и дело капризно окликала его, требуя принести воды, полотенце, помассировать спину…
Олег хотел было проскочить мимо, но был замечен своей бывшей.
– Пупсик, познакомься – это Олежек. Олежек – это пупсик, – произнесла она представляя своего очередного «мальчика». – Ты все еще сердишься на меня, не заходишь в гости, противный! – кокетливо произнесла она своим баском. – Сердцу не прикажешь, сам понимаешь… Ты все еще один? Хочешь я тебя познакомлю с кем-нибудь…
– Ну что вы, – отозвался Парамонов, – я не обижаюсь, подумываю о смене ориентации… а вот с пупсиком я хотел бы познакомится поближе… – соблазнительно улыбнувшись, произнес Олег, окидывая парня красноречивым взглядом.
От неожиданности Сидорова громко икнула, ей не хотелось делить нового пупсика ни с кем, тем более с Олегом. Женщина что-то побормотала, подозвала своего любовника и быстро начала собирать вещи. Наталья Александровна решила, что в будущем будет избегать встреч с Парамоновым. Так оно и случится, мадам Сидорова надолго исчезнет из нашего повествования. Таково было ее решение, да и Олегу предстояло вращаться в тех кругах, доступ в которые Наталье Александровне был закрыт.
Олегу такая перспектива нравилась. Теперь он был свободен и мог свободно разгуливать по ничейной территории – там, где пересекались пути враждующих дамских группировок. В бассейне.
Олег наметанным глазом выделил пару-тройку дам из «высшего общества», спустился в мужскую раздевалку, переоделся и «вышел на охоту». Пару раз он прыгнул с вышки, красиво вошел в воду, не разбрызгав не капли.
Появление такого красавца не осталось незамеченным, пока Парамонов рассекал воду бассейна, вокруг него собиралась стайка восхищенных поклонниц. Олег, ни с кем не заговаривая, ушел из бассейна, переоделся и направился в бар. Его бегство подогрело к нему интерес, через пару минут, за стойкой бара, на высокий стул уселась самая любопытная или самая смелая дама. Завязался непринужденный разговор, обмен тулупинскими новостями, немного посплетничали, слова за слово, и через часа они расстались друзьями. На следующий день Олег получил приглашение на частную вечеринку, куда были приглашены все VIP-персоны Тулупинска. Однако, к его большому сожалению, госпожи миллиардерши на этом приеме не оказалось. Однако, Олегу удалось выяснить, что Анна Владимировна Боброва в городе, места ее прогулок, любимый ресторан, традиционные бутики, салон, который она посещает и примерный распорядок ее дня. Нужно сказать, что дамы, охотно беседовавшие с красавчиком, об Анне Владимировне отзывались весьма и весьма нелестно, чтобы не сказать больше.
Если честно, дамы, бывшие чьими-то женами, зависящими либо от мужниных капиталов, либо от содержания любовников, завидовали богатой и свободной миллиардерше. Женщины в двух случаях из ста говорят хорошее о других женщинах: если это их мама или глухо-слепо-немая уродина. Боброва же не относилась не к первой ни ко второй категории. Олег специально посетил Тулупинскую Областную библиотеку, отдел периодики. Про знаменитую соотечественницу местные, да и центральные газеты писали охотно. Портреты Бобровой появлялись в светской хронике, деловых журналах, местных газетах.
В свои пятьдесят с хвостиком, Анна Владимировна выглядела потрясающе, лет на пятнадцать моложе. Теперь уже трудно было сказать чем наградила Боброву природа, а что ей досталось от пластических хирургов. Но в симбиозе получилось неплохо. Высокая, худощавая, с густыми короткими чуть вьющимися светло-русыми волосами, правильными чертами лица, чувственными губами, потрясающей улыбкой и афродитовскими стандартами Боброва могла составить конкуренцию любой суперкрасавице. Характером эта красавица отличалась мужским: решительным, бескомпромиссным, обладала превосходным умом, быстрой реакцией и феноменальным деловым чутьем.
На заре туманной юности Аня Боброва – отличница, спортсменка, комсомолка, уехал покорять столицу, поступила в институт Физкультуры, занималась она художественной гимнастикой, была очень перспективной спортсменкой. На одном из соревнований за рубежом познакомилась с молодым иностранным дипломатом, оказавшимся к тому же, единственным сыном богатого отца, попросила политического убежища, удачно вышла замуж, несколько лет прожила с ним в браке, приняв гражданство и выучив язык страны, в которой собиралась прожить до старости. Но человек, как говорится предполагает, а Бог располагает. Случилось так, что молодой муж Бобровой нелепо погиб в автомобильной катастрофе, вместе со своим отцом. Так в одну минуту Анна Владимировна стала миллиардершей и вдовой. Еще неизвестно как бы сложилась ее жизнь, не сядь в тот злополучный день за руль ее муж. Может прожили пару лет, пылкие чувства угасли, красавец-плейбой нашел бы новую пассию и развелся бы с Анной, определив небольшое содержание?
Жизнь сложилась так, как сложилась. В СССР возврата не было, Боброва, переехала в Штаты, где находились основные капиталы. Получила экономическое и юридическое образование и начала управлять империей. Успела еще пару раз сходить замуж за людей состоятельных, которые приумножили ее капиталы, помогли советом. Так уж случилось, что второй и третий мужья Анны благополучно скончались, первый – от инфаркта, второй – утонул на своей яхте, после бурной вечеринки.
Потом в России началась перестройка, потом – строительство капитализма с человеческим лицом. Анна вернулась в Россию, купила особнячок в Москве, окунулась в столичную жизнь, завела полезные знакомства, открыв попутно одно из первых модельных агентств. На одном из светских приемов познакомилась с известным предпринимателем, занимающимся черным золотом, из тех кого принято называть олигархами. Супружеская жизнь была недолгой – из жены Боброва быстренько превратилась во вдову олигарха, убитого во время бандитских разборок. После смерти мужа Анна затосковала по родным местам, побывала в Тулупинске, купила себе здесь недвижимость и время от времени, появлялась в родном городе: занималась благотворительностью. Большую же часть года, если не путешествовала, она жила в Европе.
Парадокс: чем больше у человека, покинувшего Родину, денег, тем больше ностальгия. Оно и понятно, когда наш бывший соотечественник вкалывает с утра до вечера на трех работах, стараясь достигнуть американской мечты – стать средним слоем, ему о Родине думать некогда. И возвращаться ему на нее, родимую не хочется: не на что, да и незачем. А когда денег куры не клюют, не важно, каким образом на человека свалилось такая масса, ужасно хочется вернуться. То ли показать, что ты теперь на белом коне, то ли совесть мучает, за то, что денежки дурновато попахивают. В последние годы в Россию вернулось такое количество людей, которые в свое время считались – мошенниками, аферистами, предателями, что диву даешься. Теперь все они – уважаемые, солидные люди. Правда, в случае с Бобровой, с деньгами все было по закону и ее появление на родине, скорее исключение, чем правило…
Все это Олег почерпнул из многочисленных статей, интервью, кое-что, записал для памяти. К «нападение» Олег готовился тщательно, это был его последний шанс и дать промашку он не имел права. Олег прошелся по всем маршрутам ее обычных прогулок, побывал в ресторане, посидел за столиком, который Боброва занимала в этом ресторане. В углу, с видом на реку. Пара купюр развязала язык официанту, обслуживающему ее столик, он поделился с Олегом своими наблюдениями. Парамонов заказал все то, что обычно заказывала женщина.
Домой он пришел усталый и разбитый. Скелет и Толстый, как он и приказал, сидели дома, на хозяйстве.
– Олег Константинович, ужинать не будете? – выглянул из кухни Скелет, с полотенцем на плече. Сейчас посуду домою и можно будет…
Олег отрицательно покачал головой: не то что есть, не было сил говорить. Он, едва передвигая ноги, сполоснулся в душе и присел на банкетку, вытираясь полотенцем. Делать это стоя не было сил. Минут через десять дверь ванной приоткрылась, туда осторожно заглянул Толстый. Олег спал, завернувшись в банный халат, прислонив голову к стенке. Толстый тихо прикрыл дверь.
– Ну чего он там? – шепотом спросил Скелет.
– Спит, представляешь, на банкетке. Может его разбудить?
– Не-еее, заругает, пусть спит, ты свет ему потуши и одеялом укрой. Проснется – в кровать ляжет, – посоветовал Скелет, убирая третью тарелку в кухонный шкафчик. – Сам садись есть, а то я готовил, готовил, остынет все…
– Интересно, где он целый день мотался, – задумчиво произнес Толстый, отправляя в рот очередной кусок бифштекса с хрустящей картошечкой. – Придумал чего, или так в холостую…
– Придумает, что-нибудь. У него голова, как компьютер, – отозвался Скелет.
Ему хотелось верить, что все обойдется. Больно уж быстро начал он привыкать к нормальной жизни, с чистой постелью, регулярным ужином и горячей водой. Вот уже несколько недель он не получал тумаков, пинков и прочих знаков неодобрения окружающих.
– Помочь бы ему как-нибудь, да как тут поможешь? – сам себе отвечал Толстый.
Если честно, ему самому хотелось остаться рядом с Олегом. Парамонов доказал свою способность на виртуозное мошенничество, организаторские способности, смекалку, взял руководство в свои руки, а с ней и всю ответственность. Работа с Олегом напоминала ему плавание в большом море, а все что было в прошлом – барахтанье в грязной луже. С Олегом и вода была почище и корабль побольше.
Проснулся Олег от того, что у него затекла шея. Спросонья он никак не мог сообразить, где он. Было темно, рядом что-то капало. На миг Парамонову показалось, что он снова в ангаре у Иванова. Однако руки оказались свободными, Олег ощупал лицо, одежду. На нем почему-то был банный халат. Вот придурок, в ванной заснул, с облегчением, понял Олег. Так, ему что-то снилось, важное, очень важное. Ему приснилось как обратить внимание Бобровой на себя… Он напрягся, вспоминая, и снова отчетливо увидел свой сон. Выход найден. Олег едва сдержался, чтобы не закричать во весь голос. У него проснулся зверский аппетит, ведь появился шанс выбраться из этой переделки живым.
На кухне Олег нашел ужин, заботливо оставленный его постояльцами. Он с удовольствием поужинал и почти счастливым заснул.
А утром он рассказал свой план приятелям. Им отводилось в его выполнении не последняя роль. Весь день они посвятили отработке деталей плана, подготовке к его выполнению. Узнали где и когда появится в городке госпожа Боброва, на следующий день должно было состояться открытие нового корпуса тулупинского Детского Дома, оборудованного по последнему слову техники. Новый корпус с бассейном, спортивным залом, мастерскими. Все это стало возможным только благодаря спонсорской помощи госпожи Бобровой.
Открытие прошло успешно, народу собралось, как на народные гуляния. Тут были и простые тулупинцы, собравшиеся поглазеть на знаменитую дамочку, и представители городской администрации, надеявшиеся раскрутить ее на нужды города. На лужайке, в английском стиле играл оркестр тулупинской филармонии, журналисты и фотографы то и дело щелками камерами. Чистенько отмытые, аккуратно причесанные, одетые по случаю торжеств в новые наряды детишки, чинно сидели на скамеечках. Ребятня сосредоточенно повторяла слова стишков, наспех заученных для торжественно-благодарственного концерта силами воспитанников дома.
Боброва появилась за пять минут до намеченного времени. Бесшумно подъехала огромная иномарка с тонированными стеклами, откуда выскочили здоровенные охранники. Двое прикрывали выход, третий открывал дверцу, помогая хозяйке выбраться из машины. Боброва появилась в сером, с вышивкой костюме, в крохотной элегантной шляпке. Собравшиеся с жадностью пожирали ее глазами, Олегу со своего места было хорошо видно женщину. У бывших мужей Бобровой был отличный вкус, в этой женщине было нечто, завораживающее взгляд. От нее исходила сила, достоинство. К Анне Владимировне подскочил лысый коротышка с пышными усами – заместитель мэра города, рассыпаясь в извинениях он объяснил отсутствие мэра на праздники. Мэр занемог от переутомления, вызванного работой.
Журналисты тут же зашушукались, все знали, чем вызвано переутомление мэра. Мерин Тулупинска обожал русскую баню, с водочкой и девочками. Причем водочки и девочек должно быть много, а бани чуть-чуть.
Боброва, не останавливаясь, на ходу выслушивая объяснения, направилась к директрисе заведения, полноватой улыбчивой даме, смахивающей на пожилую учительнице младших классов. Она была старше Бобровой лет на десять, но казалась совсем старушкой.
– Здравствуйте! Здравствуйте, деточка, – мягко пропевая слова, поздоровалась она с миллиардершей, пожимая ее руки своими пухленькими ладошками. – Дети, дети, давайте поприветствуем Анну Владимировну, три-четрые.
Дети по команде воспитателей, хором, слаженно, вероятно долго репетировали, проскандировали:
– Здравствуйте, тетя Аня, спасибо, тетя Аня!
Боброва махнула головой, пытаясь остановить это официоз. На импровизированной трибуне уже стоял коротышка заместитель, топорща свои усищи, как таракан. Он достал здоровенную бумажищу и начал читать речь. Дети, уставшие сидеть, зашевелились, зашептались, кто-то кого-то пихнул, кто-то кого-то дернул за косичку. Молоденькие воспитательницы пытались навести порядок, но процесс уже вышел из под контроля. Какой-то карапуз, достал трубочку от шариковой ручки и выстрелил в говорящего. Заместитель как раз наклонился над листочком, разбирая трудное слово, над трибуной торчала его лысина. Кусочек жеваной бумаги приземлился аккуратно в центре лысины, издав громкий звук:
– Шлеп!
Шлеп оказался сигналом, другие озорники, сидевшие подальше от воспитателей, достали свои ручки, раскрутили и тоже начали плеваться в сторону трибуны. Заместитель побагровел, вытирая вспотевшую лысину клетчатым платком. Он не знал как себя вести, вроде орать на детей было не удобно, дети же и народу много…
Воспитательницы метались от одного ребенка к другому, пытаясь навести порядок, отобрать трубочки.
Боброва легко поднялась со своего места и оказалась на трибуне, заместитель уступил место даме. Появление нового лица несколько утихомирило малышей. Боброва не стала разводить церемонии она сказал всего пару слов:
– Ребята, поздравляю, вас с новым домом, надеюсь вам понравятся новые спальни, мастерские, бассейн, библиотека. Берегите свой дом. На новоселье принято дарить подарки, я тоже хочу вам сделать подарок. Это несколько компьютеров и игровых приставок, а так же музыкальный центр для вашего актового зала.
Тут же к трибуне двинулись молодые люди в униформе, несущие в руках большие коробки.
Дети повскакивали со своих мест, заулюлюкали, засвистели, захлопали в ладоши.
Потом выступила директриса Детского дома. Дети спели и сплясали и всех пригласили осмотреть новый корпус и отобедать в столовой. Анна Владимировна перерезала ленточку и первой поднялась по лестнице. Охранникам она приказала остаться на улице, демонстрируя демократизм и близость к народу.