Мы с моим помощником на двух извозчиках следовали сзади. Потом из великокняжеского экипажа вышли две дамы, мальчик и человек в зеленом камзоле. - Фандорин взглянул в мою сторону. - Пендерецкий, успевший нацепить фальшивую бороду, так что я его не сразу и узнал, пошел за ними. Карета с остальными бандитами тихонько ехала сзади. Тогда мы с помощником зашли с д-другой стороны, и я пошел навстречу гуляющим. Все высматривал, не появится ли Линд... Эраст Петрович сокрушенно вздохнул.
- Как я мог так п-просчитаться! В голову не пришло, что карет не одна, а две. Ну, конечно. Линд приготовил две кареты, потому что собирался похитить и девушку, и мальчика, а потом развезти их по раздельным тайникам. Потому-то Меченый и схватил только великую княжну. Для великого князя была предназначена вторая карета. Наверняка и Линд был там, что меня особенно бесит. Гувернантка невольно облегчила похитителям задачу, отнеся ребенка именно туда, где пряталась в з-засаде вторая группа похитителей. Их план удался только наполовину, но это мало что меняет. Линд все равно взял Россию за горло...
При этих словах его величество с видом крайнего беспокойства заозирался по сторонам, зачем-то оглядывая углы гостиной. Я сделал маленький шаг вперед, пытаясь угадать желание императора, но не хватило соображения.
- Скажите, дядя Джорджи, где у вас тут икона? спросил монарх.
Георгий Александрович недоуменно взглянул на племянника и пожал плечами.
- Ах, Ники, ради бога! - поморщился Кирилл Александрович. - Только без "помазанника Божия". Тебя, кстати, еще и не помазали. А если коронация будет сорвана, то и не помажут.
Его величество ответил на это с видом глубокой убежденности:
- Я не вижу, что тут может помочь кроме молитвы. Всё в руке Всевышнего. Если Он решил устроить мне, слабому и недостойному, такое испытание, значит, в этом есть некий великий смысл. Надо довериться Его воле, и Он даст избавление.
Я вспомнил, что видел в кабинете его высочества какой-то закопченый образок с потемневшей от старости лампадкой. Неслышно ступая, отлучился на минутку и понес государю икону - только предварительно протер салфеткой.
Пока император с искренним чувством и даже со слезами на глазах произносил слова молитвы, великие князья терпеливо ждали, только Симеон Александрович, позевывая, полировал бархоточкой и без того безупречные ногти.
- Мы можем продолжать, Ники? - бесстрастно спросил Кирилл Александрович, когда государь, в последний раз перекрестившись, вернул мне образ. - Итак, подведем скорбные итоги. Мика похищен жестоким и хитроумным преступником, который угрожает не только умертвить мальчика, но и сорвать всю коронацию. Что здесь можно сделать помимо упований на помощь Всевышнего?
Карнович, приподнявшись, прошелестел из своего угла:
- Найти его высочество и вызволить из плена.
- Прекрасно, - обернулся к нему Кирилл Александрович и язвительно кивнул. - Ищите, полковник. Господин Линд дал нам срок до полудня. В вашем распоряжении целых полтора часа.
Начальник дворцовой полиции снова опустился на стул.
Здесь впервые за все время заговорил Павел Георгиевич. С искаженным, еще не просохшим от слез лицом он сказал дрожащим голосом:
- А может быть, отдать? Ведь Мика - живой, а "Орлов" в конце концов - всего лишь камень...
Вечные противники Кирилл Александрович и Симеон Александрович воскликнули хором:
- Нет!
- Ни за что!
Государь с состраданием взглянул на кузена и мягко сказал:
- И потом, Полли, господин Фандорин весьма убедительно пояснил, что передача алмаза нашего Мику все равно не спасет...
Павел Георгиевич всхлипнул и некрасиво, рукавом, вытер щеку.
- Выйди, Полли, - строго проговорил отец. - Жди у себя в комнате. Мне стыдно за тебя.
Порывисто вскочив, Павел Георгиевич выбежал за дверь. Я и сам с трудом удерживал невозмутимое выражение лица, хотя "а меня, конечно, никто и не думал смотреть.
Бедный Павел Георгиевич, бремя августейшей ответственности давалось ему нелегко. В воспитании великих князей и княжон на первом месте стоит вырабатывание самоконтроля и выдержки, умения владеть собой в любых обстоятельствах. С раннего детства их высочеств приучают сидеть на длинных и утомительных парадных обедах, причем нарочно сажают рядом с самыми неумными и несносными гостями. Нужно внимательно слушать, что говорят взрослые, не подавать виду, что их общество скучно или неприятно, смеяться их шуткам, и чем глупее острота, тем искренней должен быть смех. А чего стоит христосование на Пасху с офицерами и нижними чинами подшефных полков. Иной раз приходится совершить лобзание более тысячи раз в течение двух часов! И не дай бог выказать усталость или отвращение. Но Павел Георгиевич всегда был таким живым и непосредственным мальчиком, ему плохо давались упражнения на выдержку, да и теперь, хоть его высочество и достиг совершеннолетия, ему еще многому следовало научиться.
После того, как за великим князем хлопнула дверь, воцарилось долгое, мрачное молчание. Все вздрогнули, когда часы пробили одиннадцать без четверти.
- Однако если "Орлова" не отдать, - встрепенулся его величество, - этот Линд убьет Мику, и завтра подкинет тело на Красную площадь или к Храму Христа Спасителя. Это выставит меня, русского царя, на позор перед всем цивилизованным миром!
- А с тобой и весь дом Романовых, - заметил Симеон Александрович.
Кирилл Александрович хмуро прибавил:
- И всю Россию.
- Бог свидетель, - горестно вздохнул государь, - я никогда не желал короны, но таков уж, видно, мой крест. Недаром я появился на свет в день Иова Многострадального. Господи, научи, вразуми, что делать?
За Господа ответил Фандорин, отчетливо произнесший одно-единственное слово:
- П-прокат.
- Что? - удивленно приподнял брови его величество. Мне тоже показалось, что я недослышал.
- Нужно взять "Орлова" у Линда напрокат до окончания к-коронации.
Симеон Александрович покачал головой:
- Он бредит!
Старший же из великих князей сосредоточенно прищурился, силясь вникнуть в смысл дикого предложения. Не вник и спросил:
- Как так "напрокат"? Фандорин хладнокровно пояснил:
- Нужно сообщить Линду, что его условие принято, однако до коронации по понятным причинам исполнено быть не может. Посему за каждый день задержки доктор будет получать некую сумму, весьма значительную - мы как бы возьмем у него "Орлова" напрокат. До коронации ведь еще неделя?
- Но что нам это даст? - схватился за пышный ус Георгий Александрович.
- Как что, Джорджи, - время! - воскликнул Кирилл Александрович. - Целую неделю времени!
- И вероятность спасения ребенка, - добавил Фандорин. - Наше условие будет т-такое: взносы передаются ежедневно, и при каждой передаче мы должны иметь несомненное доказательство того, что мальчик жив. Это семь лишних д-дней жизни для его высочества. И семь шансов зацепить ниточку, которая выведет нас к доктору. Как бы ни был хитер Линд, он может допустить ошибку. Я буду начеку.
Георгий Александрович вскочил, выпрямившись во весь свой немалый рост.
- Да, теперь я вижу, что это отличная мысль!
Идея и в самом деле выглядела весьма удачной - даже Симеон Александрович не нашелся, что против нее возразить.
- А в посредники я определю самого толкового из своих агентов, - предложил Карнович.
- У меня в Охранном есть настоящие львы, - немедленно вскинулся московский генерал-губернатор. - И отлично знают город, не то что ваши царскосельские шаркуны.
- П-полагаю, будет лучше, если в роли посредника выступлю я, - тихо проговорил Эраст Петрович. - Разумеется, в каком-нибудь маскараде. Я хорошо знаю и Москву, и повадки Линда.
Кирилл Александрович положил конец спору, твердо заявив:
- Это мы решим после. Главное, что у нас появился хоть какой-то план действий.