Я ведь пишу не для себя, а для искусства.
Просперо был не такой, как всегда - оживленный, даже взволнованный. Едва выйдя к нам в гостиную, стал рассказывать:
"Нынче ко мне на улице подошел человек. Красивый, элегантно одетый, очень уверенный. Немного заикаясь, произнес странные слова:
- Я умею читать по лицам. Вы - тот, кто мне нужен. Вас посылает мне судьба.
- А я по вашему лицу не вижу ничего, - неприязненно ответил я, так как терпеть не могу бесцеремонности. - Боюсь, сударь, вы обознались. Меня никто никуда послать не может. Даже судьба.
- Что это у вас? - спросил он, не обращая внимания на резкость тона, и показал на карман моего пальто. - Что там оттопыривается? Револьвер? Дайте.
Вы знаете, что я никогда не выхожу из дому без моего "бульдога". Поведение незнакомца начинало занимать меня. Без лишних слов я вынул оружие и протянул ему - посмотреть, что будет".
Тут Лорелея вскричала:
- Но это же явный сумасшедший! Он мог застрелить вас! Как вы безрассудны!
- Я привык доверять Смерти, - пожал плечами Просперо. - Она мудрее и добрее нас. Да и потом скажите, милая Львица, разве я оказался бы в проигрыше, если б неведомый безумец всадил мне пулю в лоб? Это был бы изящный финал... Однако слушайте дальше.
И он продолжил рассказ:
"Незнакомец раскрыл револьвер и высыпал на ладонь четыре пули, а пятую оставил. Я с любопытством наблюдал за его действиями.
Он с силой крутанул барабан, затем вдруг приставил дуло к виску и спустил курок. Боек звонко щелкнул о пустое гнездо, а на лице у поразительного господина не дрогнул ни один мускул.
- Теперь вы будете говорить со мной серьезно? - спросил он.
Я молчал, несколько ошарашенный этим спектаклем. Тогда он снова покрутил барабан и опять приставил оружие к виску. Я хотел остановить его, но не успел - вновь щелкнул спуск. Ему опять повезло!
- Довольно! - воскликнул я. - Чего вы хотите? Он сказал:
- Хочу быть с вами. Ведь вы тот, за кого я вас принимаю?
Оказалось, он давно уже разыскивает "Любовников Смерти", чтобы стать одним из них. Разумеется, он не угадал, кто я, по моему лицу - это было сказано для эффектности, чтобы произвести на меня впечатление. На самом же деле он провел хитроумное расследование, которое вывело его на меня. Каково, а? Это интереснейший субъект, я в людях толк знаю. Он и стихи слагает, в японском стиле. Вы услышите - это ни на что не похоже. Я велел ему придти сегодня. Ведь место Аваддона еще свободно".
Я позавидовала неизвестному господину, который сумел так впечатлить нашего бесстрастного дожа, однако же слушала рассказ не очень внимательно - меня волновало совсем другое. Я намеревалась прочесть новое стихотворение, над которым просидела всю минувшую ночь. Надеялась, что у меня, наконец, получилось, как должно, и Просперо оценит этот крик души менее сурово, чем мои предыдущие опыты, которые... Ладно, об этом я уже писала не раз, поэтому повторяться не буду.
Когда настал мой черед, я прочла:
Вы забудете, не так ли,
Куклу с синими глазами
И кудряшками из пакли.
Околдованную вами?
Безразлично вам, ведь верно,
Что с экстазом страстотерпца
Обожало вас безмерно
Целлулоидное сердце?
Помолиться, что ли, Богу?
Только нет у кукол храма.
И былая недотрога
Тихо плачет: ма-ма, ма-ма!
Там была еще одна строфа, которая мне особенно нравилась (я даже уронила над ней несколько слезинок) - про то, что у куклы не бывает бога кроме кукловода. Но безжалостный Просперо махнул рукой, чтоб я остановилась, и поморщившись обронил:
- Манная кашка.
Его совсем не занимают мои стихи!
Дальше стал читать Гдлевский, которого Просперо вечно расхваливает сверх всякой меры, и я потихоньку вышла. Встала в прихожей перед зеркалом и заплакала. Верней, завыла.
Верней, завыла. "Манная кашка!"
В прихожей было темно, и в зеркале я видела только свой сгорбленный силуэт с дурацким бантом, который совсем съехал набок. Господи, какой же я себя чувствовала несчастной! Помню, подумалось: вот бы духи сегодня вызвали меня. Я бы с наслаждением ушла от всех вас к Вечному Жениху. Да надежды было немного. Во-первых, духи в последнее время либо не появлялись вовсе, либо несли какую-то невнятицу. А во-вторых, с какой стати Смерть выберет в возлюбленные такую никчемную, бездарную мокрицу?
Потом раздался звонок. Я наскоро поправила бант, вытерла глаза и пошла открывать.
Меня ждал сюрприз.
На пороге стоял тот самый господин, которого я видела, когда относила Аваддону незабудки".
Явление принца Гэндзи
В тот день, когда в квартирку, расположенную под самой крышей, явился заплаканный Петя-Керубино и напугал хозяйку сначала известием о смерти Аваддона, а затем прощальным стихотворением Избранника, Коломбина долго сидела Б кресле, снова и снова перечитывая загадочные строки.
Поплакала, конечно. Аваддона, хоть он и Избранник, было жалко. Но потом плакать перестала, потому что зачем же плакать, если человек обрел то, к чему стремился. Свершилась его свадьба с Вечной Суженой. В подобных случаях следует не рыдать, а радоваться.
И Коломбина отправилась на квартиру к новобрачному с поздравлениями. Надела свое самое нарядное платье (белое, воздушное, с двумя серебряными молниями, вышитыми по корсажу), купила букетик нежных незабудок и поехала на Басманную улицу. Люцифера взяла с собой, но не на шее, в виде ожерелья (черный цвет в такой день был бы неуместен), а в сумочке - чтоб не скучал дома один.
Дом общества "Великан" - новый, каменный, в пять этажей - она нашла без труда. Собиралась просто по - ложить цветы к порогу квартиры, но дверь оказалась неопечатанной и, более того, приоткрытой. Изнутри доносились приглушенные голоса. Если кому-то другому можно, то почему мне нельзя, рассудила поздравительница и вошла.
Квартира была маленькая, не больше, чем китайгородская, но на удивление опрятная и отнюдь не нищенская, как следовало бы ожидать по потрепанной одежде покойного Аваддона.
В прихожей Коломбина остановилась, пытаясь угадать, где находится комната, в которой жених встретил свою Невесту.
Слева, кажется, располагалась кухня. Оттуда донесся мужской голос, произнесший с легким заиканием:
- А это что за д-дверь? Черный ход?
- Точно так, ваше сиятельство, - ответил другой голос - сиплый и подобострастный. - Только господин студент не пользовался. Черный ход, он для прислуги, а они сами обходились. Потому гол был как сокол, извиняюсь за выражение.
Что-то стукнуло, лязгнул металл.
- Стало быть, не пользовался? А почему п-петли смазаны? И весьма старательно.
- Не могу знать. Надо думать, смазал кто-то.
Заика со вздохом молвил:
- Резонное предположение. - Ив диалоге наступила пауза.
Должно быть, следователь из полиции, догадалась Коломбина и от греха попятилась к выходу - еще пристанет с расспросами: кто такая, да почему, да в каком смысле незабудки. Но ретироваться не успела, из коридорчика вышли трое.
Впереди, то и дело оглядываясь, семенил бородатый дворник в фартуке и с бляхой на груди. За ним, постукивая по полу тросточкой, неспешно вышагивал высокий, сухощавый господин в прекрасно сшитом сюртуке, белейшей сорочке с безупречными воротничками, да еще и в цилиндре - ни дать ни взять граф Монте-Кристо, вот и дворник его назвал "сиятельством". Сходство с быв - шим узником замка Иф усугублялось благодаря холеной, бледной физиономии (надо сказать, весьма эффектной) и романтическим черным усикам. Да и возраст у щеголя был примерно такой же, как у парижского миллионщика - из-под цилиндра виднелись седые виски.
Замыкал шествие низенький, плотно сбитый азиат в костюме-тройке и котелке, надвинутом чуть не на самые глаза.