— Неужели? Расскажи мне, пожалуйста!
— Я имел отличное место, вы знаете, покойный кардинал благоволил ко мне, — но благодаря этим проклятым мушкетерам, я всего лишился.
Но я докажу им, что со мной нельзя поступать безнаказанно! Теперь дела пойдут иначе, это я вам наперед говорю! Или я опять получу высокую должность, или открою тайны, которые изумят народ! Новый кардинал бежал, — этим временем я хочу воспользоваться, чтобы снова получить свое место.
— Какая же тебе известна важная тайна?
— Говорю вам, вы удивитесь, когда услышите ее. Там, в Лувре, волосы у всех встанут дыбом! Я знаю одну государственную тайну, которую герцоги купят у меня на вес золота, потому что она может служить им оружием против царствующих лиц.
— Черт возьми! Да ты, значит, немаловажная личность!
— Я им покажу, что они не могут отстранить меня по своему произволу, — продолжал Жюль Гри с угрозой, — они увидят, что я могу сделать, и мушкетеры будут первые, которые падут от моей руки! То-то сердце мое порадуется! Если мне не удастся собственноручно отомстить им и обагрить их кровью мою шпагу, то я все равно добьюсь их наказания! Я говорю вам, что уж я покажу им себя! Ведь не даром же я посвящен в дела, которых никто не знает! О, они должны трепетать передо мной. Да, — они будут трепетать, трястись и рады, рады будут, какою бы то ни было ценой купить мое молчание!
— Куда же ты теперь хочешь идти? — спросил Калебассе.
— К противникам нового кардинала и королевы! Прежде всего к герцогу д'Эпернон!
— Кажется, герцог очень болен!
— Мое известие может его вылечить, он соберет к себе других недовольных и сообщит им тайну!
Тогда конец Лувру! Конец новому кардиналу на вечные времена.
О, это будет переворот, какой вы себе и представить не можете! Да, да, не смотрите на меня такими удивленными глазами! В моих руках все! Я отомщу за все сделанное мне зло, и отомщу отменно! — Герцог знает меня, благодаря мне он сделается еще в последние годы своей жизни влиятельной особой! Проклятие и смерть мушкетерам, они заплатят мне за все!
— Что же тебе сделала королева? — спросил папа Калебассе.
— По ее приказу мушкетеры судили и приговорили меня. Она глубоко пожалеет о том дне, когда отдала приказ судить меня! Вот что я вам скажу: через три дня я или умру, или страшно отомщу; вы не сможете прийти в себя от удивления!
— Так расскажи же мне, какой ты знаешь важный секрет? — спросил папа Калебассе, переходя с Жюлем через маленький мостик.
— Этого я не могу вам пока сказать. Это дело слишком большой важности! Никогда еще я не был так богат, как в настоящее время. Да, да, дивитесь только, папа Калебассе! От моего мизинца зависит судьба Франции. Но Жюль Гри сумеет воспользоваться своим преимуществом!
— Кто ж это так проворно идет нам навстречу? — спросил продавец фруктов, остановясь на мосту позади Жюля и пристально вглядываясь вдаль.
— Какое нам до этого дело?
— Мне кажется, что это девушка.
— Это Жозефина, но откуда она здесь взялась? — сказал Жюль Гри, видимо, недовольный встречей.
Белая Голубка поспешно приближалась. Увидев Калебассе и Жюля, она с изумлением остановилась.
— Вот счастье-то, что я вас встретила, — воскликнула она, — я тихонько ушла из кладовых с серебром — никто не должен знать об этом!
— Добрый вечер, Жозефина! — ласково сказал папа Калебассе, подавая девушке руку.
— По какому это случаю ты сегодня идешь в гостиницу? — спросил Жюль Гри насмешливым голосом.
— Ты ведь делаешь вид, будто не знаешь там никого с тех пор, как подружилась с мушкетерами.
— Что это за речи, Жюль! Я подружилась с мушкетерами? Это неблагопристойные слова!
— Если мои слова неблагопристойны, то твои Поступки еще хуже, — ответил Жюль, — не будешь же ты скрывать, что в маленьком замке разыгрывала роль сестры милосердия, когда проклятый Милон получил раны по своим заслугам?
— Нет, от этого я не откажусь, но тут не было ничего дурного, свидетельница тому Пресвятая Матерь Божия!
— Не божись, Жозефиночка, — остановил ее папа Калебассе, — всякий знает, что ты не делаешь ничего дурного и нечестного!
— Ну, с мушкетерами ей все-таки нечего водиться, — возразил Жюль.
— Это мои смертельные враги! Первого из них, который попадет в мои руки, я отправлю на тот свет!
— О Господи! Так это правда! Ведь этот страх и погнал меня сюда, воскликнула Жозефина. — Отношения твои с Милоном такие дурные, а между тем…
— Ну что ж ты замолчала? — спросил насмешливо Жюль. — Ты, вероятно, хотела сказать: «А между тем Милон мой возлюбленный?» Ты можешь здесь же получить мой ответ, для этого тебе не надо ходить на остров!
— Ты дурно обращаешься с Жозефиной, — прервал его Калебассе, — она не заслуживает этого!
— Мое обращение с ней такое, какое должно быть, отвечал Жюль, — а теперь слушай и помни: если когда-нибудь этот Милон попадется мне в руки, клянусь тебе, я убью его. Иди и скажи ему это. Ты воображаешь, быть может, что никто не знает о твоей дружбе с мушкетерами!
— Ого! Как бы не так! Прекрасная, впрочем, для тебя должность!
— Фи! Не стыдно ли тебе, — воскликнула Жозефина, глубоко возмущенная этими словами, — ты дурной человек, Жюль! Я раскаиваюсь в том, что просила за тебя и пришла теперь сюда! Это благодарность мне. Но ты с малых лет был злым и негодным мальчишкой!
— Убирайся отсюда или худо тебе будет! — закричал Жюль Гри с угрозой, — ты знаешь, что я тебя всегда терпеть не мог! А теперь ты еще вздумала читать тут мне наставления! Еще слово — и я так угощу тебя, что ты не скоро встанешь на ноги.
— Не смей трогать девушку, — вступился папа Калебассе, — я тебе говорю, оставь Жозефину в покое, ты не имеешь на нее никаких прав!
— Я всегда не терпел ее, а теперь, когда я знаю, что она приятельница проклятого Милона, у меня руки чешутся при виде ее! Ты, небось, пришла с просьбой за него?
— Хотя ты и не заслуживаешь вовсе, чтобы я о тебе хлопотала и заботилась, я все-таки скажу тебе, зачем я сюда пришла! Я хотела посоветовать тебе бежать отсюда и бежать как можно подальше, иначе ты не уйдешь от наказания за все твои дурные дела.
— Молчи, говорю я тебе, или, право, хуже будет!
— Пойдем, Жозефиночка, пойдем, оставь злого человека, — попросил папа Калебассе и отвел Белую Голубку от Жюля Гри, с угрозой поднявшего кверху свой кулак. — Он не помнит себя от бешенства! Он воображает, что имеет на тебя права, потому что думает, что ты… — старый продавец фруктов вдруг остановился, — пойдем же, пойдем, брось его.
— Не попадайся мне на глаза в другой раз, — закричал ей вслед Жюль Гри, — или ты пожалеешь о часе твоей встречи со мной. Я с этой поры смотрю на тебя как на сообщницу моих смертельных врагов, а ты знаешь, как поступают с такими сообщницами!
Жозефина громко рыдала.
— Он совершенно испорченный негодяй, —утешал Калебассе Белую Голубку, — не заботься о нем больше!
— Поклонись от меня благородным господам мушкетерам, — закричал еще раз издали Жюль Гри, — скажи, что я смеюсь над их приговорами и преследованиями и исполню то, в чем им когда-то поклялся.
— Оставь его, Жозефиночка, молчи! Он еще ударит тебя, а я старый человек и не в силах защитить тебя, — уговаривал папа Калебассе. — Не плачь же, моя дорогая! Он не стоит слез, которые ты из-за него проливаешь!
— Ах, я все еще желала ему добра, едва выговорила сквозь слезы Белая Голубка,'— но теперь я покончила с ним!
— Он вовсе не заслуживает твоей доброты, — продолжал Калебассе.
— По-настоящему тебе до него вовсе и дела нет…
— Но он же все-таки…
Жозефина хотела сказать: «Мой брат», но старик не дал ей договорить.