- Замечательно!
- Я дам вам пропуск в Бастилию.
- Этого я и хочу - Но у меня есть еще одно условие.
- Какое?
- Что вы не явитесь ко мне за пропуском на Луну. Предупреждаю вас, что в тех краях у меня знакомых нет.
- Флессель! Флессель! - глухо произнес чей-то голос за спиной у купеческого старшины. - Если ты будешь no-прежнему вести двойную игру, улыбаясь и аристократам и народу, ты не сегодня-завтра выпишешь себе пропуск в те края, откуда никто не возвращается.
Флессель вздрогнул.
- Кто говорит со мной? - спросил он, оборачиваясь.
- Это я, Марат.
- Марат-философ, Марат-врач! - воскликнул Бийо.
- Он самый, - ответил тот же голос.
- Да, Марат-философ, Марат-врач, который хорошо бы сделал, занявшись лечением безумцев, - у него не было бы отбоя от пациентов, - сказал Флессель.
- Господин де Флессель, - ответил мрачный собеседник купеческого старшины, - этот отважный гражданин просит у вас пропуск к господину де Лоне. Замечу вам, что вы заставляете ждать не только его, но и три тысячи его спутников.
- Хорошо, сударь, он его получит. Флессель подошел к стогу, поднес одну руку ко лбу, а другой схватил перо и быстро начертал несколько строк.
- Вот ваш пропуск, - сказал он, отдавая бумагу Бийо.
- Прочтите, - сказал Марат.
- Я не умею читать, - отвечал Бийо.
- Тогда дайте мне, я прочту.
Бийо протянул бумагу Марату. Она гласила:
«Господин комендант!
Мы, купеческий старшина города Парижа, посылаем к вам господина Бийо, желающего обсудить с вами вопросы, касающиеся интересов этого города. 14 июля 1789 года.
Де Флессель».
- Ладно, - сказал Бийо, - сойдет.
- Вы полагаете, что такого пропуска вам довольно? - спросил Марат.
- Разумеется.
- Постойте; господин старшина прибавит к письму постскриптум, благодаря которому пропуск станет много лучше.
С этими словами Марат подошел к Флесселю, который стоял, опершись на стол, и презрительно смотрел на двух людей, с которыми имел дело до сих пор, и на третьего, полуголого, который только что возник в дверях и встал там, опираясь на мушкетон.
Этот третий был Питу, который всюду следовал за фермером и готов был выполнить любое его приказание.
- Сударь, - обратился Марат к Флесселю, - я вам скажу, какой постскриптум вам следует прибавить к пропуску, чтобы его улучшить.
- Диктуйте, господин Марат.
Марат положил бумагу на стол и, указав пальцем место, где нужно поместить постскриптум, продиктовал:
«Я вверяю жизнь гражданина Бийо, направляющегося к вам в качестве парламентария, вашей чести».
Флессель кинул на Марата взгляд, в котором ясно читалось желание скорее размозжить голову этому невзрачному субъекту, чем выполнить то, о чем он просит.
- Вы колеблетесь, сударь? - спросил Марат.
- Нет, - отвечал Флессель, - ибо в конечном счете ваша просьба справедлива.
И он приписал требуемый постскриптум.
- Однако, господа, - сказал он, - заметьте себе, что я не ручаюсь за судьбу господина Бийо.
И он приписал требуемый постскриптум.
- Однако, господа, - сказал он, - заметьте себе, что я не ручаюсь за судьбу господина Бийо.
- Зато я за нее ручаюсь, - сказал Марат, забирая у купеческого старшины бумагу, - ибо залог его свободы - ваша свобода, залог его жизни - ваша жизнь. Держите ваш пропуск, отважный господин Бийо.
- Лабри! - крикнул г-н де Флессель. - Лабри! Вошел лакей в парадной ливрее.
- Карету мне! - приказал Флессель.
- Карета ждет ваше сиятельство во дворе.
- Пойдемте, господа, - сказал старшина. - Вам больше ничего не угодно?
- Нет, - ответили в один голос Бийо и Марат.
- Пропустить его? - спросил Питу.
- Друг мой, - сказал Флессель, - осмелюсь заметить, что для несения караула у моих дверей вы одеты чересчур легкомысленно. Если вы намерены здесь остаться, прикройте, прошу вас, грудь патронташем, а спиной прислонитесь к стене.
- Пропустить его? - повторил Питу, глядя на г-на де Флесселя с видом, показывающим, что остроумие купеческого старшины оставило его совершенно равнодушным.
- Пропусти, - сказал Бийо. Питу освободил проход.
- Быть может, вы напрасно отпускаете этого человека, - сказал Марат, - следовало бы оставить его заложником; впрочем, тревожиться не о чем, я его из-под земли достану.
- Лабри, - сказал старшина, садясь в карету, - здесь , нынче будут раздавать порох. Я не хочу присутствовать при взрыве ратуши. Трогай, Лабри, трогай!
Карета покатилась к воротам и выехала на площадь, где уже начинали роптать четыре или пять тысяч парижан.
Флессель испугался, как бы толпа не истолковала его отъезд как бегство.
Он по пояс высунулся в окно.
- В Национальное собрание, - приказал он кучеру. Толпа в ответ разразилась бешеными аплодисментами. Марат и Бийо слышали последние слова Флесселя с балкона.
- Даю голову на отсечение, что он едет не в Собрание, а к королю, - сказал Марат.
- Вернуть его? - спросил Бийо.
- Нет, - отвечал Марат со своей отвратительной усмешкой. - Будьте покойны, как бы он ни поспешал, мы его опередим. А теперь займемся порохом!
- Займемся порохом! - согласился Бийо.
И они вместе с Питу двинулись по лестнице вниз.
Глава 15
ГОСПОДИН ДЕ ЛОНЕ, КОМЕНДАНТ БАСТИЛИИ
Господин де Флессель говорил правду: подвалы ратуши были полны пороха.
Освещая себе дорогу лампой, Марат и Бийо вошли в первый подвал; лампу они подвесили к потолку.
Питу остался караулить у входа.
Порох хранился в бочонках примерно по двадцать ливров в каждом Люди выстроились на лестнице и стали передавать эти бочонки по цепочке.
Сначала поднялась суматоха. Неизвестно было, хватит ли пороха на всех, и каждый спешил скорее получить свою долю. Но командиры, назначенные Бийо, сумели навести порядок, и дело пошло веселее.
Каждому гражданину досталось по пол-ливра пороха - этого количества должно было хватить на тридцать - сорок выстрелов.
Но когда все оказались при порохе, выяснилось, что очень мало у кого есть ружья; вооружены были самое большее пятьсот человек.
Раздача пороха еще продолжалась, когда часть разъяренной толпы, требовавшей ружей, ворвалась в залу, где шло заседание выборщиков, обсуждавших, как только что узнал Бийо от привратника, организацию Национальной гвардии.