– Но если мы не сделаем этого, – раздраженно ответил регент, – мы не сможем завоевать Геную.
– В любом случае Верчелли останется в ваших руках, – а это уже немало. И я почти уверен, что у вас не будет недостатка в голосах, которые
попытаются убедить вас удовлетвориться этим.
– Вы предполагаете, мы станем слушать их? – спросил маркиз Каррето.
– Вовсе нет. Но моему синьору мало одних предположений.
Заминка в тот момент, когда, казалось, все уже было на мази, стала явно раздражать реджименто.
– Ваше высочество, может быть, нам стоит узнать, каких гарантий хочет граф Бьяндратский? – предложил кто то из советников.
Маркиз Теодоро согласно кивнул, и Белларион изложил им свои условия:
– Заложники всегда считались лучшей гарантией на случай непредвиденных обстоятельств. Предположим, что маркиз Джанджакомо взойдет на трон
прежде, чем наша кампания будет закончена. В таком случае он может не захотеть выполнять обязательства, принятые на себя вашим высочеством. Уже
одно это соображение оправдывает желание синьора Фачино оставить у себя в заложниках маркиза Монферратского до тех пор, пока все условия
договора не будут выполнены.
Будь на месте регента кто нибудь другой, он непременно пришел бы в ярость и наговорил бы таких вещей, отказаться от которых впоследствии было бы
невозможно. Но Теодоро Палеолог не был импульсивным человеком, хотя ему составило немалого труда взять себя в руки. Вновь и вновь он взвешивал
предложение Беллариона, позволяя пока высказываться своим советникам. А их мнения были резко отрицательными. Требование Фачино беспрецедентно,
утверждали они. А когда Белларион, возражая им, привел целый ряд подобных фактов, почерпнутых из истории, то ему высокомерно заявили, что ни в
коем случае не допустят подобного обращения с их будущим принцем.
Один регент не проронил ни слова во время дискуссии. В глубине души он испытывал смутные опасения: не стоят ли за столь решительным отказом
подозрения на его собственный счет? Не почуяли ли они двусмысленность в его отношениях с племянником и не сочли ли предложение Фачино частью
хитроумного плана, имеющего целью нанести вред юному маркизу?
– Ваше высочество еще не высказали свою точку зрения, – наконец обратился к нему один из членов совета.
– Вы уже сделали это за меня, – серьезно и торжественно ответил регент.
– Синьоры, позвольте мне заметить, что ваш пыл изумляет меня, – слегка улыбаясь, заявил Белларион. – Синьор Фачино искренне считал, что его
предложение будет с радостью принято.
– Неужели? – воскликнул Каррето.
– Знакомство с иностранным двором и армейской жизнью всегда считалось наиболее важной частью образования будущего принца. Синьор Фачино
предлагает маркизу Джанджакомо и то и другое…
Столь очевидная мысль, вероятно, даже не приходила в головы членам совета, и они в нерешительности замолчали.
– Но что, если там с ним случится несчастье? – вскричал один из них.
– Синьоры, неужели вы считаете, что синьор Фачино не представляет себе последствий подобного развития событий? Как можно сомневаться в том, что
он предпримет все меры для обеспечения полной безопасности и благополучия маркиза?
Ему показалось, что такой ответ, хотя бы частично, удовлетворил реджименто.
– Однако, синьоры, если вы столь единодушны в своих возражениях, – продолжал он, – синьор Фачино не станет настаивать. Вам останется только
предложить ему другие гарантии.
– Но мы потеряем время, отправив их на рассмотрение синьору Фачино, – с сожалением в голосе проговорил Каррето, и остальные энергично закивали в
знак согласия.
– О нет! Я наделен всеми необходимыми полномочиями, – успокоил их Белларион. – Мы не можем тянуть с принятием решения. Если завтра мы не
подпишем договор, данные мне инструкции предписывают прекратить всякие переговоры о союзе и немедленно отправляться в кантоны для набора нужных
нам войск.
Члены совета обменялись многозначительными взглядами, и регент наконец задал вопрос:
– Неужели граф Бьяндратский сам не предложил никакой альтернативы на случай нашего отказа удовлетворить его требование об отправке к нему
маркиза?
– Ему не пришло в голову, что у вас могут возникнуть возражения против этого. И, честно говоря, синьоры, было бы очень кстати, если бы вы
изложили причины вашего отказа, чтобы синьор Фачино не принял его на свой счет.
– Вы уже слышали их, синьор, – холодно ответил маркиз Теодоро. – Мы опасаемся подвергать нашего будущего принца опасностям грядущей кампании.
– Возможно, я чересчур самонадеян, но, на мой взгляд, ему ничего не будет угрожать во время военных действий. Но я принимаю возражения, ваше
высочество. Бесполезно обсуждать то, что уже решено окончательно и бесповоротно.
– Совершенно бесполезно, – согласился маркиз Теодоро. – Таких гарантий мы дать не можем.
– И тем не менее… – начал было маркиз Каррето.
– Здесь не существует никаких «нет» и «тем не менее»! – резко оборвал его регент.
Вновь члены реджименто переглянулись друг с другом и на этот раз в их взглядах читалось беспокойство. Мечты о великом будущем Монферрато
превращались в мираж, исчезавший у них на глазах.
Наступило неловкое молчание.
Догадываясь, что происходит у них в мыслях, Белларион поднялся со своего кресла.
– Думаю, синьоры, вам будет удобнее решать вопрос о гарантиях в мое отсутствие.
Он склонился в глубоком поклоне, но, прежде чем уйти, добавил:
– Жаль будет, если столь многообещающий для обеих сторон союз расстроится из за пустяков.
Он еще раз поклонился.
– К вашим услугам, синьоры.
Один из секретарей распахнул для него дверь, но не успела она еще закрыться, как до его ушей долетел шум, поднявшийся в зале после его ухода. Он
улыбнулся про себя и отправился в свои апартаменты. Сегодня у него были причины для хорошего настроения: ему удалось замаскировать мотивы,
вынудившие его потребовать в заложники Джанджакомо, иначе регент немедленно и в самой категоричной форме отверг бы это условие. Теперь же маркиз
Теодоро оказался вовлеченным в схватку, в которой его совесть должна будет бороться против его честолюбия, пугая страхом разоблачения его
истинных намерений.
Не прошло и часа, как Беллариона вновь вызвали, чтобы сообщить ему решение реджименто. Это решение изложил сам Белларион в письме, которое он же
вечером отправил Фачино Кане. Это послание – один из его немногих сохранившихся автографов; оно написано на строгом и чистом тосканском
диалекте, введенном в литературный обиход великим Данте, и всякий, кто пожелает, может ознакомиться с ним в библиотеке Ватикана:
«Милостивый государь. Это письмо будет доставлено в ваши руки Венцелем, который завтра утром отправляется в Алессандрию вместе с десятью моими
швейцарцами в качестве эскорта юного принца Монферратского. Эскорт усилен еще десятком монферратских кавалеристов, присутствие которых, по
мнению маркиза Теодоро, необходимо для соблюдения статуса принца. Венцель также привезет с собой союзный договор с Монферрато, который я
заключил от вашего имени. Его условия вам известны. Но мне пришлось приложить немало усилий и даже поссорить регента со своим советом, чтобы
добиться согласия получить в заложники Джанджакомо.