– О Боже! – побледнев, воскликнула она. – Почему? Что за мерзость замышляете вы?
– Отослать его подальше от регента, туда, где он будет в безопасности, до тех пор, пока не достигнет совершеннолетия. Именно для этого я и
стараюсь не покладая рук.
– Вы? Но это наверняка ловушка! Ловушка для… – ей не хватило воздуха, и она в ужасе замолчала.
– Будь это на самом деле так, разве я стал бы предупреждать вас? Чем вы можете помочь или помешать мне? Я здесь для того, чтобы предложить
заключить между синьором Фачино и Монферрато союз, одним из результатов которого должно стать крушение замыслов регента узурпировать
монферратский трон. Рано или поздно, но это непременно случится, а чтобы до той поры обезопасить вашего брата, я выставлю условием союза
отправку маркиза Джанджакомо к Фачино в качестве заложника.
– Теперь я начинаю понимать…
– Вы, конечно же, хотите сказать, что начинаете понимать неверно. Я убедил Фачино, что пребывание рядом с ним маркиза в качестве заложника
послужит гарантией выполнения обязательств регентом. Но моим истинным намерением является спасти вашего брата. Фачино научит его всему, что
должен знать будущий принц, и его заставят отказаться от привычек, которыми он сейчас губит себя. Ради Бога, синьора, прошу вас, поверьте мне! –
с пылкой торжественностью, которая сильнее всяких слов должна была бы свидетельствовать об искренности его намерений, закончил он.
– Поверить вам? – с мукой в голосе вскричала она. – Я уже не раз пыталась делать это раньше. И каков результат: ловкостью, обманом и
предательством вы стали тем, кто вы сейчас есть. И вы еще упрашиваете меня поверить вам… Ответьте на простой вопрос: почему вы делаете все это и
для чего?
Его темные глаза взглянули на нее, и в них читались боль и страдание.
– Только ради того, чтобы избавить вас от волнений, если мой замысел удастся, и от сомнений в моих добрых намерениях, если он провалится.
Мессер Корсарио с увесистым томом в руках торопился к ним.
Принцесса опустила глаза. Она дрожала всем телом, страстно желая верить Беллариону и в то же время не отваживаясь на это.
– Если я останусь жив, мадонна, – понизил голос до шепота Белларион, – вы еще попросите у меня прощения за ваше жестокосердное неверие.
– Не столь уж большой знаток литературы наш мессер Белларион, – еще издалека закричал Корсарио принцессе и, обращаясь уже к Беллариону,
повернувшемуся в его сторону, продолжил: – В следующий раз выбирайте себе оппонентами в споре невежественных вояк. Вот эти строчки, вот они, в
«Ужине Тримальхиона», как я и утверждал. Убедитесь сами.
Белларион взглянул на строки, на которые показывал мессер Корсарио, и на его лице отразилось глубокое смущение.
– Я приношу свои извинения, мессер Корсарио; я очень сожалею, что заставил вас сбегать за книгой. Вы оказались совершенно правы; вы выиграли наш
спор.
Но для Валерии было совершенно ясно, что выиграл Белларион, который сумел избавиться от нежелательного присутствия Корсарио, чтобы поговорить с
ней наедине. И, оставив Беллариона коротать время до ужина в обществе надоедливого педанта, она вместе со своими камеристками направилась вниз,
ко дворцу.
Уже поздно вечером маркиз Теодоро пригласил Беллариона к себе в кабинет, чтобы детально обсудить предполагаемый альянс. Его высочество все
взвесил и был готов подписать договор, но ответ Беллариона разочаровал его.
– Ваше высочество действует, конечно же, с согласия своего совета?
– При чем здесь это? – нахмурился регент.
– В столь серьезных вопросах синьор Фачино всегда требует, чтобы все статьи договора были одобрены советом для их безусловного исполнения.
– В таком случае, – услышал он холодноватый ответ, – вам лучше лично появиться перед советом завтра утром.
Ничего иного Беллариону и не требовалось и, добившись уступки, о значении которой маркиз Теодоро, при всей своей проницательности, даже не
подозревал, он счел за лучшее более не возвращаться к этой теме.
На другое утро Белларион предстал перед советом пяти, или, как его называли, реджименто note 94. Во главе стола, на возвышении, восседал маркиз
Теодоро, рядом с которым стояли два секретаря – по одному с каждой стороны. Чуть ниже сидели члены совета: три по правую руку от маркиза и два –
по левую. Все они были представителями самых знатных семейств Монферрато, и среди них находился почтенного вида седобородый синьор, глава
знаменитого рода Каррето, когда то соперничавшего с Палеологами за власть в Монферрато.
Цель визита Беллариона была вновь официально объявлена, и в ответ он услышал краткое перечисление сил и средств, имеющихся в распоряжении
государства, и требование оккупации Верчелли как первого шага в исполнении союзнических обязательств. Затем Белларион поднялся со своего места и
поздравил членов совета с принятием решения, которое непременно будет иметь куда более далеко идущие последствия, чем возвращение Монферрато
Верчелли и завоевание Генуи. Обе провинции Верхнего и Нижнего Монферрато, на которые государство было в настоящее время разделено, должны быть
объединены путем завоевания территорий, лежащих между ними. После этого ничто не сможет воспрепятствовать Монферрато расширить свои границы от
Альп на севере до моря на юге и, осуществив таким образом свои давно лелеемые замыслы, добиться главенствующего положения в Северной Италии,
затмив соседнюю Савойю и обессилив Милан.
Его смелая речь распалила воображение советников, и, когда Белларион закончил, от него буквально потребовали заключить союз, преувеличивая
значение своего участия в нем и забыв даже узнать, какими возможностями располагает сам Фачино.
Перья секретарей заскрипели по пергаменту, выписывая статью за статьей договора, и довольные лица регента и членов совета лучше всяких слов
говорили о том, насколько выгодной для себя они считают сделку.
Но в самом конце, когда все уже было готово и оставалось лишь скрепить документ подписями, Белларион подбавил ложку дегтя сомнений в бочку меда
их восторгов.
– Остался только вопрос о гарантиях, которые вы можете предоставить синьору Фачино, – сказал он.
– Каких гарантий, синьор? – поинтересовался регент и по его тону Беллариону стало ясно, что этот вопрос воспринят без энтузиазма.
– Выполнения Монферрато своих обязательств.
– О Боже, синьор! Вы ставите под сомнение нашу честность?
– Речь идет не о честности, ваше высочество, а о сделке, условия которой не должны в будущем быть поставлены под сомнение никакой из сторон.
Возможно, само слово «гарантии» задело ваше высочество? Думаю, едва ли. Ваше высочество первым употребил его вчера, когда спрашивал меня, чем
Фачино гарантирует выполнение своей части договора. Я, как вы помните, не стал кричать об оскорбленной чести, а сразу же согласился на
немедленную оккупацию Верчелли в качестве таковой гарантии. Почему, в таком случае, ваше высочество возмущается, когда от имени синьора Фачино я
прошу чем то подтвердить его уверенность в том, что после овладения Верчелли вы двинетесь вместе с ним на Милан?
Члены совета посмотрели на регента, и тот почувствовал себя несколько неловко.