Есть только я! Я! Моя воля, моя власть, мои желания. Мой мир! Я – властелин сущего!
И с этими словами Черный человек, размахнувшись со страшной силой, бросил бокал в зеркало. Удар. Звон разбитого стекла. Осколки, брызнувшие в стороны. Тяжелые куски зеркала медленно рухнули на пол. И вновь звон; стекло бьется снова и снова, скользя по полу, разлетаясь вдребезги. Человек, замерев на секунду в полной неподвижности, медленно поднимает руку к лицу и, стерев каплю крови, затем разглядывает пальцы. Кровь, просачиваясь из ранки, капля за каплей набегает, и вот маленькая струйка течет вниз, словно человек плачет кровью.
Так Принц Мрака Ротриа праздновал свой день рождения…
ГЛАВА 8
Косичка, настоящее дитя эры высоких технологий, родилась без матери, но от трех отцов-концернов: «General Robots» дал ей кремнеуглеродный скелет и механические силовые элементы, «Family» – химреактор, батарею, начинку головы и всю путаницу проводов и трубок, а «Brain International Company» – встроил в тело мозг. В техпаспорте еще значились фирмы «Cyber Look» (изготовление, дизайн и установка наружного покрытия) и «Ellife» (пуско-наладочные работы). По мнению Косички, сумбурно начитавшейся брошюр типа «Мир с Богом», «Как быть спасенным и знать об этом» и «Дорога к вечной любви», именно на «Cyber Look» и «Ellife» почивала благодать Господня, ибо «Cyber Look» в натуре делала монтаж биопроцессорной плоти по главе 37 пророка Иезекииля («…и стали сближаться кости, кость к кости своей… и вот: на них жилы, и мясо покрыло, и окутала их кожа сверху, а духа не было в них»), а «Ellife» доводила дело до точки («…и вошел в них дух, и они ожили, и встали на ноги, – воинство очень большое»). Особенно Косичке нравилось про воинство – тем более что до побега она была куклой-гладиатором в аттракционе «Лабиринт смерти», где за ней и другими – далеко не всегда гуманоидными – куклами гонялись жители Сэнтрал-Сити, измученные собственной вежливостью и законопослушностью. Улыбчивые оптимисты, деловые люди, сияющие хохотушки, чахлые юнцы – все в «Лабиринте» становились кровожадными охотниками, а безнаказанность, оружие и боевая сбруя озверяли посетителей до сверхнасилия. Будь их стволы, клинки и стрелы настоящими – капремонт обеспечен, а вскоре – путевка в утиль и на свалку. Но «Лабиринт» – не игра в поддавки; Косичка училась бегать по трехмерным коридорам, затаиваться в схронах и бассейнах, заходить в тыл по трубам вентиляции, стрелять в спину – и говорить: «Вы убиты, сэр». В голосе куклы чудится мерзкое удовлетворение… Жаль, вы проиграли! Вы хотите взять реванш? оплачивайте новую игру и – ату ее! Гони ее! Убей ее!
«Это игра, – думала Косичка, смыв с себя имитацию крови, дав роботехнику заклеить раны и сменив сценический костюм хищной бестии на комбез обслуги. – Это игра, – думала она, покупая в соседнем магазине бутерброды для роботехников, декораторов и дизайнеров. Ничего такого на улице не бывает, а улица близ „Лабиринта“ – это и был весь ее мир. Магазин, тротуар с прохожими, машины на проезжей части – все спокойно, размеренно, чинно. Бой, матерный рев, удары, выстрелы – это лишь в стенах „Лабиринта“, как в консервной банке…
Теперь, глядя открытую Стиком Рикэрдо базу данных, она убедилась, что НИЧЕГО не знала о жизни. Наработка в «Лабиринте», опыт бродяги, гуляние по Городу и тинская тусовка – все это было тьфу и апчхи. «Лабиринт» оказался действительно сущей игрой и забавой. Ей хотелось спросить, показав на экран – «Это что – все по-настоящему? Взаправду?..» – но она сдерживалась. Для фильма это было слишком серо, слишком медленно и слишком страшно.
– Черный вторник, – комментировал сухой голос за кадром. – Зачистка окраины Старых Руин от повстанцев. Координация воздушных и наземных сил полиции и армии.
Артподготовка. Массированная атака.
Даже не «флайштурмы», а тяжелые «харикэны» парили в грязном небе, ритмично вспыхивая чем-то по бокам – и в такт всполохам земля отвечала дымными взрывами. Из развалин по небу ударила сизая молния гиперионного пламени – ага, струйный бластер! – и один «харикэн» накренился, окутавшись черным дымом; остальные перевели прицелы на неожиданную огневую точку – и развалины осели в тучу пыли. По улице, покачиваясь на неровностях, ползли тусклые приплюснутые броневики – злой газовый туман стелился перед ними. Вспышка, дикий вой – так, это пошли в ход светошумовые боеприпасы… Затем изображение погасло.
– Оператор убит, – холодно сообщил голос.
– Там же были люди, – глупо пробормотала Косичка, не сознавая, что нервно и бесцельно шевелит пальцами. – Их тоже… убили?
– Люди!.. – фыркнул Звон. – Они там еще низким звуком давили – он наизнанку выворачивает, а если сердце не остановится, помрешь от страха – запросто.
– Стик, это не записывай, – попросила Косичка. – И выключи совсем. – Стопка дискет уже лежала на столе, и там было все необходимое – о взрывах и взрывчатке, об уязвимых точках у киборгов поля боя и так далее. Зевая со стоном, вошел мятый и кислый спросонок Рыбак – худой, долговязый, какой-то больной.
– Хай, – выдал он предсмертным голосом. – Кончай ужастики смотреть, зарыли по макушку… Стик, дай пожрать… В час сорок пять сиквэл про Ротриа пойдет, а вы черт-те чем тут занимаетесь втроем… А это кто? Звон, познакомь, – все это Рыбак бубнил, шаркая ногами и сваливая стопки потертых комиксов и справочников по компьютингу; наконец он нашел плоский батарейный телевизор и осел с ним на кушетку. – Который час, а?
– Полтретьего. Посмотришь в записи. Кто-нибудь, дайте ему брикет, пусть жует и молчит, – не отрывался от монитора Стик, уходящий из запретной базы.
– Э, я же просил разбудить!..
Звон поискал обкусанный брикет белка – а нашел йонгера, урчащего в углу над последними крошками; пузо у йонгера заметно округлилось.
– Вот зараза – съел!.. Стик, твое животное…
– Скотина – она и есть скотина… – Рыбак безнадежно махнул рукой.
– Ну, Коса, ты довольна? – Стик добился нужной картинки и откинулся на спинку стула.
– Да, спасибо. Сколько я тебе должна?
Стик улыбнулся как блаженный.
– Мы – мир друзей. Иди, взрывай этот сарай с киборгами.
Мимолетная вспышка досады на Стика и йонгера, казалось, истощила батарейки Рыбака; глаза его стали гаснуть и смыкаться; от слабости он было уже обмер и вернулся в сон под глухие взвизгивания телика, но тут вдруг ожил с изумлением:
– Фа! Без меня?!..
– Ты-то лежи, – попытался унять его Стик. – Не видишь – люди спрыгнули с ума.
– Ты отдыхай, старик, – кивнул Звон, – мы справимся. Потом расскажем.
Однако впалые глаза Рыбака зажглись всерьез – и карманный телик икнул, умирая на движение его пальца.
– Не-не-не, стоп. Киборгов? Подорвать? Люблю это кино!.. Я в доле с вами. Звон, ты меня понял.
Звон шумно выдохнул, мотая головой, а Косичка внимательно посмотрела на костлявого парня. Режим тепловидения. Сердце. Дыхание… Дыхание – вот что в нем плохо.
– Ты болен, – молвила Косичка.
– Знаю, – Рыбак нехорошо оскалился.
– Тебе надо к врачу.
– Был уже. Он говорит, что надо больше спать. А снится все время вода и вода, и что я утонул. Так лучше с вами подурить, чем во сне тонуть. И потом, знаешь…
Косичка поискала в запазухе своей подземной куртки, достала пригоршню банкнот – и арги, и бассов – и что-то треть отсыпала на кушетку к Рыбаку.
– Не ходи с нами, ладно? Сходи к хорошему врачу, в больницу ляжь.
Звон сдержался, чтоб не свистнуть; Стик заинтригованно хмыкнул; Рыбак покосился на деньги – бледно и задумчиво:
– На новые легкие не хватит.