Почуяв в воздухе что-то недоброе, я хотел было увести сыщика. Однако он тотчас снова уселся и попросил позволения подкрепиться последним глотком из голландской бутылочки. Миссис Йолланд села напротив него и палила ему рюмочку. Я двинулся к выходу, очень встревоженный, и сказал, что, кажется, должен с ними проститься, а между тем все медлил и не уходил.
- Итак, она намерена оставить свое место? - спросил сыщик. - Что же она будет делать, когда его оставит? Грустно, грустно. У бедняжки ведь нет никого на свете, кроме вас и меня.
- Есть! - возразила миссис Йолланд. - Она пришла сюда, как я вам уже сказала, нынче вечером и, посидев и поговорив немножко с моей дочерью Люси и со мною, попросила позволения побыть одной наверху в комнате Люси. Это единственная комната в нашем доме, где есть чернила и перо. "Мне нужно написать письмо к одному другу, - сказала она, - а я не могу этого сделать у нас в доме, где за мною подсматривают мои товарки". К кому было это письмо, я вам сказать не могу; только, должно быть, оно было очень длинно, судя по тому, сколько времени просидела она над ним наверху. Я предложила ей почтовую марку, когда она сошла вниз. Но письма в руках у нее не было, и марки она не приняла. Бедняжечка, как вам известно, немножко скрытна насчет себя и своих поступков. Но у псе есть где-то друг, уж за это я поручусь вам, и к этому-то другу, помяните мое слово, она и поедет.
- Скоро? - спросил сыщик.
- Как только сможет, - ответила миссис Йолланд.
Тут я опять отошел от двери. Как глава прислуги миледи, я не мог допустить, чтобы в моем присутствии продолжался такой бесцеремонный разговор о том, уйдет наша служанка или не уйдет.
- Вы, должно быть, ошибаетесь насчет Розанны Спирман, - сказал я. - Если б она хотела оставить свое место, она прежде всего сообщила бы об этом мне.
- Ошибаюсь? - вскричала миссис Йолланд. - Только час назад она купила у меня самой несколько вещей для дороги, мистер Беттередж, вот в этой самой комнате! Да, кстати, - прервала себя несносная женщина, начав шарить в кармане, - у меня кое-что на совести насчет Розанны и ее денег. Увидит ли ее кто-нибудь из вас, когда вы вернетесь домой?
- С величайшим удовольствием передам ваше поручение бедняжке, - ответил сыщик Кафф, прежде чем я успел ввернуть слово.
Миссис Йолланд вынула из кармана несколько шиллингов и шестипенсовых монет и, держа их на ладони, пересчитала одну за другой с особенной и предосадной тщательностью. Она протянула эти деньги сыщику, хотя по лицу ее было видно, что ей не очень-то хочется расстаться с ними.
- Могу я вас просить передать эти деньги Розанне с моим поклоном и почтением? - сказала миссис Йолланд. - Она непременно хотела заплатить мне за несколько вещиц, которые ей понадобились сегодня вечером, а деньгам мы всегда рады, об этом спорить не стану. А все-таки мне как-то неловко, что я взяла у бедняжки накопленные тяжелым трудом деньги. И сказать вам по правде, не думаю, что мужу моему будет приятно услышать, когда он вернется с работы завтра утром, что я взяла деньги у Розанны Спирман. Пожалуйста, скажите ей, что я с радостью дарю ей вещи, которые она купила у меня. Не оставляйте денег на столе, - сказала миссис Йолланд, вдруг выложив их перед сыщиком, словно они жгли ей пальцы, - а не то - времена нынче трудные, плоть слаба и, пожалуй, мне захочется опять положить их в карман.
- Пойдемте! - позвал я Каффа. - Мне нельзя дольше ждать; я должен вернуться домой.
- Сейчас последую за вами, - ответил сыщик Кафф.
Во второй раз подошел я к двери и во второй раз, как ни старался, не мог перешагнуть через порог.
- Возвращать деньги - дело щекотливое, сударыня, - услышал я голос сыщика.
- Возвращать деньги - дело щекотливое, сударыня, - услышал я голос сыщика. - Вы и так, наверное, дешево с нее взяли.
Она взяла свечу и повела сыщика в угол кухни. Если б даже дело шло о моей жизни, я не мог бы удержаться, чтобы не пойти за нею. В углу была навалена целая куча разного лома (по большей части старого металла), который рыбак набрал в разное время с потонувших кораблей и не успел еще распродать. Миссис Йолланд засунула руку в этот хлам и вынула оттуда старый японский оловянный ящичек с крышкой и кольцом для того, чтобы его вешать, - такие ящики употребляются на кораблях для географических и морских карт, чтобы предохранить их от сырости.
- Вот! - сказала она. - Когда Розанна пришла сюда сегодня, она выбрала у меня точно такой ящичек. "Этот как раз годится, - сказала она, - для моих манжеток и воротничков, чтобы они не смялись в чемодане". Один шиллинг и девять пенсов, мистер Кафф. Хоть сейчас умереть на месте, ни полпенни больше!
- Экая дешевка! - промолвил сыщик с тяжелым вздохом.
Он взвесил ящичек на руке. Мне послышался мотив "Последней летней розы", когда он глядел на ящичек. Не было никакого сомнения: он открыл что-то новое во вред Розанне Спирман, открыл в таком именно месте, где, как я был убежден, репутация ее в безопасности, - и все через меня!
Предоставляю вам судить о моих чувствах и о том, как искренно я раскаялся, что помог знакомству мистера Каффа с миссис Йолланд.
- Довольно, - сказал я, - нам, право, пора идти.
Не обращая на меня ни малейшего внимания, миссис Йолланд опять засунула руку в хлам и на этот раз вытащила оттуда цепочку.
- Взвесьте на руке, сэр, - сказала она сыщику. - У нас было три таких цепочки, и Розанна взяла две. "Зачем вам, душечка, нужны такие цепочки?" - говорю я. "Я сцеплю их вместе и обвяжу ими чемодан", - говорит она.
"Веревка будет дешевле", - говорю я. "А цепь надежнее", - говорит она.
"Разве чемоданы обвязывают цепью?" - говорю я. "О, миссис Йолланд, не возражайте, - говорит она, - уступите мне цепочки!" Странная девушка, мистер Кафф, чистое золото; она любит мою Люси, как родная сестра, но всегда была со странностями. Ну, я отдала их ей. Три шиллинга и шесть пенсов!
- За каждую? - спросил сыщик.
- За обе, - ответила миссис Йолланд. - Три шиллинга шесть пенсов за обе.
- Даром отдали, сударыня, - покачал сыщик головой, - даром отдали!
- Вот они, деньги, - сказала миссис Йолланд, возвращаясь к кучке серебра, лежавшей на столе и как будто против ее воли притягивавшей ее. - Розанна только и купила, что этот оловянный ящичек и цепочки. Один шиллинг девять пенсов и три шиллинга шесть пенсов - всего-навсего пять шиллингов и три пенса. Кланяйтесь ей и скажите, что совесть не позволяет мне брать у бедной девушки накопленные ею деньги, когда они могут понадобиться ей самой.
- А мне, сударыня, совесть не позволяет возвращать деньги, - сказал сыщик Кафф. - Вы и так, можно сказать, подарили ей эти вещи, - право, подарили.
- Это ваше искреннее мнение, сэр? - спросила миссис Йолланд, вдруг просияв.
- Не может быть ни малейшего сомнения в этом, - ответил сыщик. - Спросите мистера Беттереджа.
Не к чему было спрашивать меня . Они добились от меня только одного слова:
- Прощайте!
- Да ну, пропади они совсем, эти деньги! - вдруг вскрикнула миссис Йолланд.