Если от столкновения со мной Барретт едва не наложил в штаны, то после слов Вулфа ему и вовсе небо с овчинку показалось. Он остановился у двери ни жив ни мертв, в лице ни кровинки, потом медленно, точно мумия, повернулся и посмотрел на Вулфа. Я возвратился на место, сел на свой стул и прямо залюбовался на происходящее.
Барретт облизал пересохшие губы — раз, потом другой. Затем он неуверенно шагнул вперед, остановился перед углом стола Вулфа и проскрипел, как плохо смазанная дверная петля:
— Что вы сказали? Вы хоть знаете, о чем говорите?
— Разумеется. Это называется бандитизм. Если предпочитаете эвфемизм, то — финансовая афера. В данном случае ее прокрутила известная компания «Барретт и Дерюсси».
— И что вы имеете в виду?
Вулф покачал головой.
— Я не стану вдаваться в подробности, мистер Барретт. Тем более, что вам они известны лучше, чем мне. Я имею в виду точную сумму кредита, полученного вашей компанией, а также степень вашей близости с бандой Доневича. Пусть это шантаж, не спорю, но мне нужно знать, где скрывается мадам Зорка, Я уверен, что вы хотите сохранить в тайне аферу со своими югославскими друзьями и организуете мне встречу с мадам Зоркой.
Барретт ошеломленно пялился на него. Влево и наискосок от его уха, над накрахмаленным белым воротничком на шее вздулась и пульсировала жила. Наконец он собрался с духом и проверещал:
— На кого вы работаете?
— На мисс Тормик.
— Я спрашиваю — на кого вы работаете? На Рим?
— Я расследую дело об убийстве. Мой клиент — Нийя Тормик. Меня интересует одно…
— Ладно, хватит вам. Или вы меня за идиота держите? — Международный финансист оперся всей пятерней о стол Вулфа. — Послушайте. Я прекрасно понимаю, что на кого бы вы ни работали, предупреждаете вы меня не случайно. Если вы обуздаете своего головореза, то я готов обсудить с вами все условия… После, конечно, консультации со своими партнерами.
— Пф! — брезгливо отмахнулся Вулф. — Мне следовало предвидеть, что вы истолкуете меня настолько превратно. Как мне теперь, черт побери, убедить вас, что меня волнует только благополучие моей клиентки?
— Не знаю. На вашем месте я бы даже не пытался. — Барретт уже не скрипел, а говорил таким голосом, словно это и не он праздновал труса пару минут назад. — Не знаю, как много вам известно, но надеюсь, вы отдаете себе отчет, в какую игру ввязались. Не мне вам говорить, насколько это опасно для любого, кто попытается сунуться.
— Я говорил только о шантаже.
— Хорошо, пусть шантаж. Что вам нужно и какова ваша цена?
На сей раз я смолчал. Пусть нахамит вволю, а там я расплачусь с ним разом за все.
Вулф откинулся на спинку кресла и тяжело вздохнул.
— Сядьте, пожалуйста, сэр.
— Мне и так удобно.
— Тогда отойдите назад, пожалуйста. Мне неудобно сидеть, запрокинув голову. Теперь послушайте. Прежде всего выкиньте из головы, что я представляю чьи-то посторонние интересы в ваших балканских делах. Я ни на кого не работаю. Вы, конечно, спросите — откуда я узнал? А какая вам разница? Важно, что я знаю. Следующее: вы должны понять и поверить, что я не претендую на свою долю добычи. Таким людям, как вы, это покажется непонятным и невероятным, но это так. Мне нужно только одно. Я хочу, чтобы вы проводили мистера Гудвина к мадам Зорке, а мистер Гудвин доставит ее сюда. Вот и все. Если вы откажетесь, я немедленно отсылаю по трем адресам всю имеющуюся у меня информацию о том, как вы ограбили югославский народ. Вы представляете, какую шумиху это вызовет. И не усложняйте дело, приписывая мне корыстолюбие и алчность в большей мере, чем я ими обладаю. Вы страдаете профессиональным заболеванием. Когда на международного финансиста нападает вооруженный грабитель, финансист тут же отдает ему не только деньги и драгоценности, но и рубашку с брюками.
Почему? Потому что ему даже в голову не придет, что грабителю этого не нужно. Прошу вас, поймите и зарубите на носу: мне нужна от вас только мадам Зорка. И все. Больше вам от меня ничего не грозит, если, конечно, не окажется, что это вы убили Перси Ладлоу.
Вулф перевел взгляд на меня.
— Арчи, мистер Барретт проводит тебя к мадам Зорке. Привези ее сюда.
— А вдруг она сбежала из города?
— Сомневаюсь. Не думаю, что она далеко. Возьми «родстер» и поезжай за ней. Но не отпускай мистера Барретта.
— Как раз с Барреттом я предпочел бы не связываться.
— Понимаю. Придется тебе потерпеть. Хотя… — Он повернулся к Барретту. — Где она? Далеко отсюда?
Финансист явно пребывал в нерешительности. Наконец он разлепил губы и пробормотал:
— Если вы кому-то проболтаетесь, черт возьми…
— Я уже сказал вам, что мне нужно, — резко оборвал Вулф. — Больше повторять не буду. Где она?
— Она… Я думаю… Недалеко.
— В Нью-Йорке?
— Думаю, что да.
— Хорошо. И не пытайтесь перехитрить мистера Гудвина. Он крут на расправу.
— Я вернусь сюда вместе с ними. Я хотел поговорить…
— Нет. Не сегодня. Возможно, завтра. Не впускай его в дом. Арчи.
— О'кей. — Я вскочил на ноги. — Давайте поживее, а то моя кровать приревнует меня к кушетке, решив, что у нас с ней роман.
Барретту уходить явно не хотелось — он боялся покинуть Вулфа, которому оставалось только протянуть руку к телефону — и тайные аферы с боснийским лесом выплывут наружу. Но я решительно вытолкал его сначала в прихожую, а оттуда — на улицу, в свежую ноябрьскую ночь.
Я думал, что на улице Барретта дожидается «роллс-ройс» или хотя бы «кадиллак», но обманулся, и нам пришлось пешком тащиться на Восьмую авеню, где в засаду нам попалось припозднившееся такси. Я проследил, чтобы Барретт сел в машину, залез следом, и Барретт приказал водителю:
— Таймс-сквер.
Когда машина покатила, я неодобрительно покосился на Барретта и произнес:
— Только не говорите мне, что оставили ее стоять на тротуаре.
Барретт, не обращая внимания на мой выпад, повернулся ко мне и вдруг доверительно зашептал:
— Послушайте, Гудвин, мне нужна ваша помощь. Я попал в дурацкое положение. Убеждать Вулфа, что я не знаю, где находится Зорка, было бесполезно — он бы все равно не поверил мне. Но беда в том, что я и в самом деле не знаю.
— Плохо.
— Конечно. Чертовски гнусно. Если вы вернетесь и доложите, что я не привез вас к ней, потому что не знал, где ее найти, Вулф ведь наверняка выполнит свою угрозу.
— Да, это как пить дать.
— Значит, так не пойдет. Но мы можем сделать вот что. Давайте куда-нибудь заскочим и пропустим по стаканчику. Потом, например, через полчаса, вы вернетесь и скажете, что мы заехали по определенному адресу — назовите подходящий адрес, — рассчитывая, что Зорка там, но ее там не оказалось. Вы можете описать, как я удивился и огорчился, — распишите яркими красками.
— Запросто. В таких делах я собаку съел. Но вы…
— Минутку. — Такси свернуло на Сорок вторую улицу, и Барретт покачнулся, но потом выпрямился. — Я знаю, что вам влетит на орехи, если вы вернетесь без нее, но вы не виноваты — я и впрямь не знаю, где она. Я понимаю, что вы не обязаны помогать мне просто так, задарма. С какой стати, верно? Как насчет пятидесяти долларов?
Еще никогда меня не пытались подкупить столь жалким образом.
Я презрительно фыркнул:
— Ну и жмот же вы, приятель! Пятьдесят зеленых, когда на карту поставлена судьба международной аферы? Нет, хотя бы сотню.
— Где остановить? — спросил таксист.
Барретт велел ему притормозить у тротуара и не выключать счетчик. Потом вытянул ногу, залез в брючный карман и извлек тощую пачку банкнот.
— Не знаю, есть ли у меня столько с собой, — пожаловался он и, щурясь в полумраке, начал отсчитывать деньги.