— А мне как быть? — раздался голос Деллы.
— А ты поезжай домой и ложись спать. Дрейк уточнил:
— Это притон, Делла. Не для приличных девушек.
— Фу, Пол Дрейк! Вы возбудили мое любопытство. Я тут сижу целый день, копаюсь с бумажками, а как только появляется что‑нибудь интересненькое, так вы отправляете меня спать.
— Ты не знаешь эту публику, Делла, — продолжал Пол. — Женщины там в основном художницы и натурщицы, ну те, что… Ну, ты понимаешь, им ничего не стоит появиться обнаженными в компании мужчин.
— Я уже видела голых женщин, — отпарировала Делла Стрит и игриво добавила: — А ты, Пол Дрейк?
Мейсон усмехнулся:
— Пойдем, Делла, если хочешь. Не забудь блокноты.
— На твоей машине поедем или на моей? — спросил Дрейк.
— На твоей, — ответил Мейсон. — Я хочу расслабиться и немного подумать, а ты думай обо всем остальном — светофорах, правилах движения…
— Никаких нарушений не будет, — заверил его Дрейк. — Я уже исправился. Две недели назад расследовал одно дорожное происшествие и после этого стал по‑другому ко всему относиться. Если бы ты видел людей, разбросанных как горох по всей дороге… Тут, знаешь ли, есть над чем подумать.
— Отлично, — сказал Мейсон. — Я уже давно излечился, еще когда меня оштрафовали за превышение скорости в Солт‑Лейк‑Сити. Рад, что и ты исправился. Теперь время от времени можешь работать у меня шофером, пока опять не станешь нарушать. Пойдем, Делла.
Они вышли из конторы и направились к стоянке. Дрейк повез их к жилому дому, где располагались студни художников и просто квартиры. Когда‑то в этом здании был, видимо, склад. На огромном скрипучем и медленно движущемся лифте все трое поднялись на третий этаж.
Дрейк нашел квартиру Горинга Гилберта и постучал в дверь. Ответа не последовало, и он постучал громче, потом повернулся к Мейсону, пожал плечами и сказал:
— Никого.
— А дверь заперта? — спросила Делла. Немного подумав, Дрейк прошептал:
— Где‑то здесь дежурит мой парень. Он должен знать, где этот битник. Нам надо…
В это время открылась дверь напротив. В проеме появилась женщина лет тридцати — сорока, обрюзгшая, в легком халате, с окурком, прилипшим к нижней, отвисшей губе.
— Кого надо? — спросила она, с любопытством рассматривая группу.
— Горинга Гилберта.
— Постучите в тридцать четвертую. Там вечеринка.
— В какой стороне? — уточнил Мейсон. Женщина указала пальцем вдоль коридора, и, пока они не скрылись из виду, она продолжала стоять и наблюдать.
Из квартиры номер 34 доносилась музыка.
Дрейк громко постучал. Дверь открыла высокая стройная женщина в бикини.
— Ну, проходите… — начала она. Потом, разглядев группу, остановилась на полуслове и повернулась назад. — Эй, Горинг, это, наверное, к тебе. Чужие.
К двери подошел босой мужчина в расстегнутой спортивной рубашке и стал молча разглядывать пришедших.
— Горинг Гилберт? — спросил его Мейсон.
— Верно.
— Мы бы хотели поговорить с вами.
— О чем?
— О деле.
— Каком деле?
— О картинах.
— О копиях, — уточнил Дрейк. Гилберт бросил через плечо:
— Пока, ребята.
Послышались голоса:
— Не горячись, парень. Выйдя в коридор, он указал:
— Моя берлога вон там.
— Знаю, — ответил Мейсон. Гилберт с усмешкой посмотрел на него:
— Да ну? А ты смышленый! Пойдемте.
И он легкой походкой зашагал по коридору. По всему было видно, что ходить босиком для него привычное дело. Подойдя к двери, он достал ключ из кармана, вставил в замочную скважину и, повернув круглую ручку, предложил войти.
Квартира была завалена полотнами, кистями, мольбертами. Пахло краской.
— Это мастерская работяги, — пояснил Гилберт.
— Вижу, — отозвался Мейсон.
— Ну и что вам здесь надо, мужики?
— Вам знаком Коллин Дюрант? — начал Дрейк.
— Был знаком, — уточнил Гилберт. — И, предваряя ваш дурацкий вопрос: «А откуда вам известно, что он мертв, если вы его не убивали?», — отвечаю: — Я не убивал его, а слышал, как об этом сообщили по радио, точнее, не сам слышал, а моя подружка, которая и просветила меня. Так что же вам надо?
— Вы работали на Дюранта?
— Ну и что из того?
— Некоторые картины, которые он продавал за оригиналы, оказались подделками.
— Подождите, подождите, — прервал его Гилберт. — Что вы имеете в виду под подделками? Какое мне, черт возьми, дело, что становилось с моими картинами после того, как я их продавал? Но ничего подобного с моими картинами он не проделывал, а всегда объяснял покупателям: «У меня есть картина, которую ни один эксперт не отличит от подлинного такого‑то. Это превосходная жанровая живопись, и я могу достать ее для вас почти даром». Ну и что в этом противозаконного?
Как только я узнал об убийстве, сразу понял, что сейчас тут появятся ищейки и будут совать во все свой нос. Ну, теперь я вам все сказал. И это действительно все, что я знаю.
Мейсон, который внимательно наблюдал за Гилбертом, сказал:
— Вы сделали одну работу, которая нас интересует. Это копия, заметьте, не подделка. Я просто констатирую, что это хорошая копия.
— Так‑то лучше, — проворчал Гилберт.
— Это копия Филиппа Фети. На ней изображены три женщины в тени под деревом на фоне залитого солнцем пейзажа.
— Конечно, все картины Фети похожи.
— А теперь, — сказал Мейсон, — мы хотим знать, когда вы сделали эту копию, что с ней произошло и сколько вам за нее заплатили.
— А у вас есть право задавать вопросы? — осведомился Гилберт.
— У меня есть такое право.
— Удостоверения личности?
— Дрейк — частный детектив, а я — адвокат.
— Частный детектив в счет не идет, а с адвокатом я разговаривать не обязан.
— Нет, обязаны, — сказал Мейсон, улыбаясь. — Вы можете не делать этого сейчас, но вам придется это сделать потом, в суде, под присягой.
— Так вы хотите, чтобы я говорил сейчас?
— Да, я хочу, чтобы вы говорили сейчас. Гилберт, немного подумав, прошлепал через комнату, где в углу стояло несколько картин. Он вытащил одну из них, с самого низа.
— Это и есть ответ на ваш вопрос?
Мейсон и Делла Стрит замерли, пораженные блеском и мастерством исполнения работы. Это полотно казалось точно таким, как то, что они видели на яхте Отто Олни, полотно, отличавшееся какой‑то мощью и буйством красок. Глядя на нее, вы чувствовали, как солнечный свет пронизывает всю картину, ласкает бархатистую кожу на плечах и шее женщин.
— Да, это она, — отозвался Мейсон.
— Где вы делали эту копию?
— Да здесь, в мастерской.
— У вас был оригинал?
— Как я это делаю, вас не касается. Сделал, и все. Это чертовски хорошая работа, и я горжусь ею. Здесь есть все, что когда‑либо было у Филиппа Фети. Мне заказали копию, да такую, чтобы нельзя было отличить от оригинала.