Мейсон хотел было нажать на клаксон, но что-то в поведении Гарвина насторожило его, и он передумал, продолжая не без любопытства наблюдать за тем, как дальше будут разворачиваться события.
Гарвин открыл входную дверь своим ключом и вошел внутрь. Три-четыре минуты спустя он вышел из дома, сел в машину и с большим трудом выехал со стоянки, так как перед ним кто-то поставил свою машину.
Мейсон два раза просигналил, но Гарвин, поглощенный маневром, не обратил на его сигналы внимания. Едва он отъехал, как к автостоянке подъехала Стефани Фолкнер. Очевидно, она заметила отъезжающего Гарвина, но не подала виду. Не заметив Мейсона, она поставила машину, быстро направилась к дому и собиралась нажать кнопку звонка, когда дверь открылась и показалась полная женщина лет сорока. Увидев Стефани, она вежливо придержала дверь, пропуская ее вперед.
За время наблюдения в дом вошли только Гомер Гарвин и Стефани Фолкнер, а вышла одна полная дама.
Подождав еще несколько минут, Мейсон тронул с места и объехал вокруг квартала. На углу улицы горел один-единственный фонарь. Когда Мейсон снова подъехал к зданию, он увидел, что машина Стефани все еще стоит на прежнем месте.
Адвокат уже в четвертый раз огибал дом, как вдруг заметил женскую фигуру, сбегавшую по служебной лестнице, и поехал медленнее. Женщина бросилась в переулок, выскочила на улицу и, наконец, перешла на быстрый шаг. Мейсон остановился рядом с ней.
— Вас подвезти, мисс Фолкнер?
Вскрикнув, она отпрянула в сторону, но быстро взяла себя в руки.
— Господи, как вы меня напугали!
— Простите, я не хотел. У вас все в порядке?
— Да, конечно.
— Садитесь. Я довезу вас до вашей машины. Итак, поступило предложение?
— Да.
— Сколько?
— Тридцать тысяч. Он сказал, что больше у него нет.
— Наличные?
— Да. Вы давно здесь?
— Нет, не очень.
— А что делали?
— Я был у Кассельмана.
— Вы?
— Ага.
— Мне он ничего не говорил об этом. Вам было сделано предложение?
— Да.
— И сколько?
— Я предпочитаю, чтобы Гомер Гарвин сообщил вам эту цифру. Как адвокат я не вправе разглашать конфиденциальную информацию. Получать — пожалуйста.
— Понимаю.
— Вы приняли его предложение? — спросил Мейсон, переключая машину на низшую передачу.
— Конечно нет. Я уже говорила вам, что не приму его. Я обещала по телефону сообщить свое решение.
— Все прошло нормально?
— Ну конечно.
— Угроз не последовало?
— Разумеется, нет.
— Абсолютно гладко.
— Тогда почему вы не вышли через парадную дверь?
— А где вы были? — резко спросила она.
— С обратной стороны дома.
— Я… Он говорил по телефону, и… ну, меня разобрало любопытство. Я прокралась на кухню. Мне показалось, что разговор будет долгим, но вдруг он повесил трубку, и я попала в ловушку. Он вернулся в гостиную и, конечно, увидел, что меня там нет. Поэтому мне ничего другого не оставалось, как воспользоваться черным ходом. Таким образом, он не узнает, что я подслушивала. Потом я скажу, что устала ждать и ушла.
— С кем же он говорил?
— Не знаю. Разговор был очень короткий, так что я не успела выяснить.
Мейсон внимательно посмотрел на нее.
— У вас были весьма серьезные причины для того, чтобы подслушать этот разговор, не правда ли?
Она повернула голову и ответила:
— Да. Я услышала, как он назвал имя Гарвина, и сперва подумала, что, может быть, это звонит Гомер Гарвин…
— Это был не он?
— Нет, не он.
Очевидно, это была женщина.
— Не знаете, кто именно?
— Увы.
— И не догадываетесь?
— Возможно, звонила молодая жена младшего. Он ведь женился в Чикаго.
— По его тону нельзя было определить, шел деловой разговор или речь велась просто о свидании?
— Нет, нельзя.
— Но вы же что-то слышали?
— Слишком мало, чтобы сделать определенные выводы.
— Ну а тон разговора уловили?
— Да.
— Стало быть, ничего из него не поняли?
— Ничего.
Мейсон задумчиво посмотрел на девушку.
— А вот моя машина, — сказала она. — Я живу в комплексе «Полярная звезда». Вы можете позвонить мне после того, как свяжетесь с мистером Гарвином?
В ее голосе послышались холодные нотки. Она выскочила из машины Мейсона, ловко села за руль своей и, повернув ключ зажигания, включила мотор.
— Может быть, мне не слишком удалось это выразить, но очень благодарна вам, — произнесла она на прощанье и отъехала от тротуара.
Мейсон, ничего не сказав в ответ, поехал к себе в контору.
— Ну как, вы встретились с Кассельманом? — нетерпеливо спросила Делла Стрит, как только адвокат вошел в свой кабинет.
Мейсон кивнул.
— Он очень опасен?
— Я не хотел бы стоять к нему спиной.
— Звонил Гомер Гарвин и сказал, что будет через полчаса. Говорит, что только что вернулся из Лас-Вегаса.
— Когда он звонил, Делла?
— Пять минут назад.
— Пожалуйста, напомни, чтобы я поздравил его с появлением невестки. Не забудешь?
Делла Стрит засмеялась.
— Я поняла по его голосу, что он чем-то встревожен. Боюсь, что у него на уме более серьезные дела.
Перри с Деллой занялись разбором почты и успели ответить на несколько писем, когда раздался осторожный стук в дверь. Делла Стрит открыла дверь, впуская Гомера Гарвина, которому, согласно досье Перри Мейсона, шел пятьдесят второй год, но на вид ему нельзя было дать больше сорока.
— Привет, Делла, — сказал он, внимательно глядя на нее живыми серыми глазами. Потом подошел к Мейсону, пожал ему руку и посмотрел на часы. — Для долгого разговора у меня совершенно нет времени, Перри. Ты видел Кассельмана?
— Да.
— Что он предлагает?
— Тридцать тысяч долларов за твои пятнадцать процентов.
— Что он предложил Стефани?
— Тридцать тысяч за сорок процентов.
— Невероятно! Как он может предлагать одну и ту же цену за пятнадцать и за сорок процентов акций?
— И те и другие обеспечивают ему контрольный пакет.
— Ну и что из того?.. Все равно это несправедливо. Он… Давай поедем к Стефани. Я должен ей кое-что сказать. Твое мнение о Кассельмане, Перри?
— Ловкий проходимец, но способен драться только на словах.
— Исходя из той информации, которую мне удалось собрать, есть все основания полагать, что он убийца Глейна Фолкнера, отца Стефани, — мрачно заметил Гарвин.
— Эти показания можно представить полиции?
— Думаю, что да, Перри. За несколько часов до своей смерти Глейн сказал своему другу, что у него с Кассельманом какие-то важные дела. Мне удалось разыскать ту машину, на которой Кассельман ехал в тот день, когда был убит Глейн Фолкнер. Кассельман продал ее через три дня и купил новую.
Если помнишь, в день своей гибели Фолкнер ехал с кем-то в машине. Люди видели, как она мчалась на огромной скорости. Дверца с правой стороны распахнулась, и из нее вышвырнули человека.