Пару минут мужчины молчали, затем Мейсон очень медленно, взвешивая каждое слово, заговорил:
— Мне нужно, чтобы ты выяснил все, что знает экономка. Не важно о чем.
Дрейк пожал плечами.
— Может, ты меня неправильно понял, — сказал он. — Я не из любопытства спрашивал. Но, предположим, информация, полученная от этой самой миссис Мейфилд, пойдет совсем не на пользу твоей клиентке?
— И все равно мне требуется получить эту информацию.
— Понятно. Но, предположим, я поручаю это дело паре своих оперативников. Они добывают сведения, которые тебе хотелось бы не разглашать? Я, конечно, пытаюсь нанимать только надежных людей, но со временем какая‑то информация все равно может просочиться.
— Да, со временем, — заметил Мейсон.
Вновь повисла пауза.
— Итак? — спросил Дрейк.
— Это еще одно дело, где у меня практически не остается времени для подготовки. Не думаю, что твоим оперативникам удастся раздобыть сведения, которые раньше или позже не получит полиция. Мне надо получить раньше их.
Дрейк кивнул.
— Хорошо, я все понял. Мне просто требовалось уточнить, чтобы между нами не осталось недопонимания. В результате недопонимания в моем деле оказываются недовольные клиенты, а я всегда хочу, чтобы мои клиенты были удовлетворены.
— Мне кажется, что мы поставили все точки над «i», — заметил Мейсон. — Есть еще один момент. Мужчина по имени Дон Грейвс, секретарь Эдварда Нортона, был свидетелем совершения преступления. Он рассказал одну версию полиции, другую — мне. Он может оказаться опасен. Я должен узнать, в самом ли деле он видел в комнате женщину, когда наносился удар, собирается ли он заявлять, что видел женщину — правда, это одно и то же — или что он там еще намерен утверждать. Как ты думаешь, сможешь ли подослать к нему кого‑нибудь, кто, не вызывая подозрений, выяснит, какие он все‑таки планирует давать показания? Если возможно, я очень хотел бы получить от него заявление в письменном виде.
— Деньги на расходы? — поинтересовался детектив.
— Сколько потребуется.
— Я думаю подослать к этому Дону Грейвсу парня, который представится журналистом из какой‑нибудь бульварной газетки или криминального вестника, которые хотят получить свидетельства человека, видевшего все собственными глазами, причем они готовы заплатить за рукопись, написанную самим этим свидетелем.
— Я согласен, если это сочинение не окажется слишком длинным, — сказал Мейсон.
Дрейк улыбнулся.
— Ты имеешь в виду, при условии, чтобы были лишь те слова, что ты хочешь видеть в этом признании?
— Ну, это, по‑моему, одно и то же.
Детектив встал и потушил сигарету в медной пепельнице.
— Ладно, я пошел работать, — заявил он.
— Дашь знать, как идут дела.
— Не сомневайся.
— Сосредоточься на экономке. Это мегера. Здесь нужно быть очень внимательным.
— Отчеты представлять в письменном виде?
— Нет. Или устно, или никак.
В дверь постучали, появилась Делла Стрит и многозначительно посмотрела на Мейсона.
— Что случилось, Делла? — спросил адвокат. — Ты можешь говорить при Поле.
— В приемной сидит мистер Кринстон. Он утверждает, что дело очень важное и не терпит отлагательств.
— Хорошо, я приму его.
Мейсон многозначительно взглянул на Дрейка и обратился к нему достаточно громко, чтобы было слышно в приемной:
— Все в порядке, мистер Дрейк. Я сейчас занят очень важным делом и не могу немедленно переключиться на ваше, но у вас в распоряжении целых десять дней.
За это время я подготовлю процессуальный отвод. Таким образом, вас нельзя будет считать не выполнившим обязательства, а потом мы уже займемся деталями.
Он пожал руку Дрейка при выходе из кабинета и пригласил Кринстона:
— Проходите, пожалуйста.
Кринстон сразу же направился в кабинет со свойственной ему агрессивностью. Создавалось впечатление, что он сметет любые препятствия на своем пути, если кто‑то посмеет их установить, силой своей личности.
— Приветствую, мистер Мейсон, — поздоровался он, пожимая руку адвокату. — Рад вас видеть. Догадываюсь, что вы очень заняты, не так ли?
Мейсон задумчиво посмотрел на него.
— Да, я времени даром не теряю.
Кринстон опустился в большое кресло и заполнил его все, достал сигару из кармана, откусил кончику и зажег спичку о подошву ботинка.
— Все, конечно, запутано‑перепутано, — заметил Кринстон.
— Да, — согласился адвокат. — У дела много различных нюансов.
— Но, я думаю, оно придет к логическому завершению, — заявил Кринстон. — Я хотел бы спросить, почему вы не стали следовать моим указаниям?
— Каким указаниям?
— Не впутывать Фрэнсис.
— Я старался не впутывать ее, пока мог. У бедной девочки случилась истерика. Она пришла ко мне в контору и просто сломалась. Я вызвал врача и он прописал полный отдых, отвез ее куда‑то в клинику и даже мне не сообщил, где эта клиника находится, чтобы я не стал с нею связываться.
Кринстон выпустил клубы голубого дыма и задумчиво посмотрел на адвоката.
— Неплохо, — заметил он.
— Ее нервы совсем сдали, — продолжал Мейсон.
— Да, да, я знаю, — нетерпеливо прервал его Кринстон. — Не надо терять ваше и мое время. Я все понял. Я зашел спросить, знакомы ли вы с неким Джорджем Блэкманом, адвокатом?
— Да.
— Он позвонил и заявил, что мне следует немедленно связаться с вами по важному вопросу.
— Блэкман приходил сюда сегодня утром, — ничего не выражающим ровным тоном ответил Мейсон, — и сообщил, что для всех заинтересованных лиц и для семьи в частности будет лучше, если Девоэ признает себя виновным в непреднамеренном убийстве.
— Черт побери! — выругался Кринстон. — Он — убийца. Это было жестокое, подлое, хладнокровное убийство!
— Блэкман хотел обсудить со мной отношение семьи к этому вопросу, — все тем же тоном продолжил Мейсон. — Блэкман заявил, что если семья убитого будет мстительна по отношению к его клиенту, то это повлечет за собой мстительность клиента, и тогда мистер Блэкман докажет, что дело против Девоэ было сфабриковано.
— Как он сможет это доказать? — спросил Кринстон.
— Есть много способов, — ответил Мейсон. — Аксиомой уголовного права является высказывание о том, что следует рассмотреть все кандидатуры, кроме обвиняемого. Иногда даже можно попытаться разобрать действия адвоката противной стороны. Очень часто стараются привлечь к судебной ответственности свидетеля противной стороны. Начинают копать во все стороны, проводить перекрестный вопрос по, вроде бы, не относящимся к делу вещам, с целью найти хоть какой‑нибудь мотив убийства. Затем представляют этот мотив присяжным, показывают возможность, а если уж удалось вытащить и мотив, и возможность, ты можешь внезапно перевести обвинение и утверждать, что есть такие же основания подозревать свидетеля противной стороны, как и обвиняемого.
— То есть переложить вину на Фрэн Челейн? — спросил Кринстон.
— Я не упомянул ни одного имени, — ответил Мейсон.