— Я не упомянул ни одного имени, — ответил Мейсон. — Я просто попробовал объяснить вам, как работают адвокаты по уголовным делам.
— Послушайте, вы выяснили, что конкретно хотел этот Блэкман?
— Он сказал, что хочет получить гонорар, а также чтобы окружному прокурору было отправлено прошение о том, чтобы власти как можно более терпимо отнеслись к рассмотрению дела по обвинению Девоэ и приняли его признание в свершении непредумышленного убийства.
Кринстон внимательно посмотрел на адвоката.
— Вы утверждаете, что он это сказал?
— Да.
— Но вы всем своим видом показываете, что не думаете, что он хотел именно того, что говорил.
— Не думаю.
— Почему?
— Потому что просто уверен — окружной прокурор не станет рассматривать возможность непреднамеренного убийства. Это будет или тяжкое убийство первой степени, или вообще ничего.
— Так что же все‑таки хотел Блэкман? — настаивал Кринстон.
— Я считаю, что он пытался выяснить нашу реакцию на подобное предложение. Если бы мы были готовы принять его, то он бы вытащил из нас столько денег, сколько мог, а затем продолжал бы шантажировать и, в конце концов, надул бы во время судебного процесса.
Кринстон внимательно смотрел на кончик своей сигары.
— Он не произвел на меня такого впечатления, — признался он. — По крайней мере, из разговора по телефону.
— Если бы вы встретились лично, у вас бы сложилось несколько иное мнение, — заметил Мейсон.
— Послушайте, — внезапно сказал Кринстон, — мне не нравится, как вы ведете дело.
— Нет? — холодно переспросил Мейсон.
— Нет! — громко заявил Кринстон.
— А что вам не нравится? — поинтересовался адвокат.
— Я думаю, что вы даете проскользнуть сквозь пальцы прекрасной возможности. Все быстро разрешится, если мы пойдем на сделку с Блэкманом.
— Нет, — ответил Мейсон резким тоном, не вдаваясь ни в какие объяснения.
— А я думаю именно так, как сказал, и приказываю вам немедленно связаться с Блэкманом и дать ему то, что он хочет. В разумных пределах, естественно.
— Ни о каких разумных пределах там не может быть и речи, — ответил Мейсон. — Такие типы не знают, что это такое. Он вначале выяснит, что мы понимаем под разумными пределами, а потом увеличит ставки.
— Хорошо. Пусть увеличивает. В это дело вовлечены большие деньги, и мы не можем позволить себе проиграть.
— Вы боитесь, что Фрэнсис Челейн сломается под давлением? — спросил Мейсон.
— Интересные вопросы вы мне задаете! — воскликнул Кринстон. — Особенно после того, как в вашем кабинете у нее случился нервный срыв, а вы поместили ее вне досягаемости полиции.
— Я не говорил, что сделал что‑либо, чтобы Фрэнсис Челейн оказалась вне досягаемости полиции, — напомнил Мейсон.
— Это сказал я.
— Да, я слышал. К тому же, кричать вам совсем не обязательно.
Кринстон поднялся с кресла, выкинул сигару в корзину для мусора и гневно уставился на адвоката.
— Все, — заявил он. — С вами покончено.
— Что вы имеете в виду? — спросил Мейсон. — Кто со мной покончил?
— Вы меня больше не представляете. Вы также больше не представляете мисс Челейн.
— Мне кажется, — медленно ответил адвокат, — что мисс Челейн сама в состоянии решить этот вопрос. Я подожду, пока она лично не скажет мне об этом.
Я подожду, пока она лично не скажет мне об этом.
— Она вам скажет, как только я с ней поговорю.
— А где, интересно, вы собираетесь с ней разговаривать? — улыбнулся Мейсон.
— Не беспокойтесь, я найду, где. И тогда с вами все будет кончено. Вы — сапожник. Вы, конечно, мудро поступили в некоторых вопросах, но вы черт знает куда завели все дело. Я собираюсь нанять адвоката и…
Мейсон внезапно встал и двинулся вокруг стола. Кринстон внимательно следил за его приближением, глаза его смотрели прямо, но в них понемногу начала появляться паника. Мейсон встал перед посетителем. Его взгляд был холоден и спокоен.
— Пусть между нами не останется никакого недопонимания по этому вопросу, — заявил адвокат. — С настоящего момента я вас не представляю, не так ли?
— Вы абсолютно правы!
— И, пожалуйста, не думайте, что ваше дело для меня так важно. Мисс Челейн уже давно бы попросила меня заняться имуществом, если бы только мое положение адвоката, представляющего интересы здравствующего партнера фирмы «Кринстон и Нортон» давало мне возможность выступать в качестве адвоката при рассмотрении вопросов, связанных с имуществом.
— Больше вам об этом нет нужды беспокоиться. С другой стороны, особо не рассчитывайте, что займетесь вопросами имущества. Вы не будете представлять никого и ничего. Я собираюсь нанять себе другого адвоката, и он также будет действовать от имени Фрэнсис Челейн.
— Вы идиот и попали в подставленный капкан, — медленно и зловеще сказал Мейсон, — потому что, как я догадываюсь, вы наймете адвоката, которого предложил Блэкман, не так ли?
— И что, если так? — спросил Кринстон.
Мейсон холодно улыбнулся.
— Ничего. Вперед! Заходите в капкан еще дальше, если вам так хочется.
Взгляд Кринстона несколько смягчился.
— Послушайте, Мейсон, я ничего не имею против вас лично, но это деловой вопрос. Я думаю, что вы можете все испортить, и я считаю, что вы уж слишком придерживаетесь правил этики. Я хочу, чтобы вы меня правильно поняли. Фрэн для меня много значит, я ей как дядя. Я всегда был заинтересован в ее судьбе и прослежу, чтобы ее никто не надул. Я считаю, что в данном случае нужен кто‑то, кто может прийти к соглашению с Блэкманом. Он заявил, что с вами не будет разговаривать, даже если вы останетесь последним человеком на свете.
Мейсон рассмеялся. В его смехе послышались горечь и безжалостность.
Кринстон упрямо продолжал:
— Что бы ни произошло, я на стороне Фрэнсис Челейн. Я не знаю, что могут показать улики, но я буду держаться вместе с ней, несмотря ни на что. Уясните это себе. Твердо уясните. Я — деловой человек, а они понятия не имеют о том, как заключаются сделки и строятся отношения в этом мире. А я прослежу, чтобы ее никто не надул.
Он повернулся и с достоинством направился к двери. Мейсон внимательно следил за ним.
— Не думал, что вы такой простофиля, — сказал адвокат, когда Кринстон взялся за ручку двери. Тот резко повернулся.
— Терпеть не могу это слово! — заорал он. — Я никому никогда не позволяю называть меня простофилей!
— Вы его еще больше возненавидите к тому времени, как закончится это дело, — заметил Мейсон, направляясь обратно к своему столу.
Кринстон с минуту размышлял, затем вернулся на место.
— Хорошо, раз вы считаете себя таким умным, я вам кое‑что скажу, — начал он. — Вы все испортили с самого начала, как только взялись за дело. Я знаю, что не могу уволить вас, как адвоката мисс Челейн. Это должна решить она сама, но я посоветую ей от вас избавиться. Однако, если она меня не послушает, я хочу дать вам совет: следите за Пуркеттом, дворецким.