— Прекрасно. Вы можете задавать ей столько вопросов, сколько пожелаете. Она будет только рада, если вы это сделаете.
— А она станет на них отвечать?
— Нет. Отвечать буду я. И говорить буду только я.
Мейсон услышал раздраженный возглас Драмма на другом конце провода и повесил трубку.
Неверс посмотрел на него усталыми глазами.
— Они тебя обманут. Они догадаются, что она обязательно заедет к тебе и пошлют сюда людей, чтобы арестовать ее. Они представят, что она была арестована, а не сдалась полиции.
— Нет, — возразил Мейсон. — Они думают, что она прямо направляется из клиники в окружную прокуратуру. И, в любом случае, ты ведь слышал наш разговор. Это поможет избежать неоднозначного толкования.
Мейсон открыл ящик письменного стола, достал бутылку пшеничной водки и стакан. Репортер отодвинул стакан обратно к адвокату и поднес бутылку к губам. Изрядно отхлебнув, он улыбнулся Мейсону:
— Моя первая жена терпеть не могла мыть посуду, так что я отучился ее пачкать. Понимаешь, Мейсон, у меня было тяжелое утро, уже несколько ночей подряд я не могу как следует выспаться. Если я положу ее в карман, то это поможет мне не заснуть на ходу.
Адвокат протянул руку и взял бутылку у Неверса.
— А если она останется у меня в столе, я точно буду знать, что ты не переборщишь.
— В таком случае мне следует отправляться вниз за фотографом, — заявил Неверс, встал с кресла и пошел к двери.
Он вернулся через пять минут вместе с фотографом, который в одной руке нес фотоаппарат, а в другой — треножник. Фотограф, не теряя времени, профессионально осмотрел кабинет, определяя, в каком углу лучше освещение.
— Какой у нее цвет лица? — поинтересовался он.
— Золотистые волосы, темные глаза, высокие скулы, хорошая фигура, — сказал Мейсон. — Насчет позирования у вас с ней проблем не будет. Она прекрасно знает, как лучше подать себя.
— Я хочу, чтобы она села вот в это кожаное кресло, — пришел к выводу фотограф.
— Значит, сюда и сядет, — согласился Мейсон.
Фотограф поднял шторы, установил треножник, настроил и сфокусировал фотоаппарат большого размера и приготовил вспышку.
— Почему вы не пользуетесь электрическими лампочками? — поинтересовался Мейсон, наблюдая, как фотограф засыпает порошок. — Насколько мне известно, с ними получаются лучшие результаты, а комната не наполняется дымом.
— Попробуйте сказать нашему редактору, как проводить ревизию счетов, — ответил фотограф. — К тому же, это вашкабинет, а меня дым не беспокоит.
Неверс улыбнулся Мейсону:
— Как видишь, мы работаем в «Старе» в атмосфере взаимопонимания и сотрудничества.
Мейсон посмотрел в потолок и пробормотал:
— Я думаю, мне придется на полчаса прекратить работу только потому, что вы экономите на вспышке.
— Дай ему глотнуть из той бутылочки, — предложил Неверс, — и тогда, не исключено, дыма будет поменьше.
Мейсон достал бутылку из стола и протянул фотографу.
— Мне почему‑то кажется, — снова заговорил Неверс, обращаясь к адвокату, — что ты опять приготовил кролика, которого вытащишь из шляпы.
— Приготовил, — кивнул Мейсон.
— Ладно, Билл, — повернулся Неверс к фотографу, — сделай фотографию адвоката за столом. Надо бы разложить несколько справочников и бумаг. И бутылку‑то уберите, ради Бога.
— Не тратьте зря пленку, — заявил Мейсон. — Они все равно напечатают только фотографии в зале суда или в паре с Фрэнсис Челейн.
Харри Неверс задумчиво посмотрел на него и ответил своим усталым голосом:
— Не будь так уверен. Все зависит от того, что ты там приготовил. Последнее время ты неоднократно всех удивлял, и я приберегу эти снимки на случай, если они нам вдруг понадобятся. Работая с тобой, никогда не знаешь, что ты выкинешь в следующее мгновение.
Мейсон внимательно посмотрел на журналиста.
— А не хочешь ли ты случайно сказать, что идут разговоры о том, что меня могут арестовать, как соучастника после события преступления?
Неверс усмехнулся.
— У тебя прекрасно работает голова, но своеобразная манера ведения дел и представления клиентов. Раз уж ты это упомянул, я вспомнил, что поговаривают о том, что ты получил украденные деньги в качестве гонорара и не сдал их полиции.
Мейсон с укором посмотрел на него.
— Если бы я получил деньги, подумай, в каком положении оказалась бы моя клиентка, если бы я пришел к окружному прокурору, положил их ему на стол и заявил: «Вот они».
— А ты получал от своей клиентки тысячедолларовые купюры? — спросил Харри Неверс таким тоном, словно и не рассчитывал услышать ответ.
Мейсон махнул рукой.
— Если бы и да, то деньги были бы у меня или при себе, или где‑то в конторе. А в конторе все обыскали сверху до низу.
— Сегодня утром?
— Ночью, — сообщил ему Мейсон.
Неверс повернулся к фотографу.
— Сделай три снимка, Билл: за столом, стоя и лицо крупным планом.
16
Фрэн Челейн сидела в большом кожаном кресле и смотрела на фотоаппарат, установленный на треножнике. Потом она повернулась к Мейсону и улыбнулась измученной, трогательной улыбкой.
— Вот так и улыбайтесь, — сказал фотограф.
— Секундочку. Можно вас попросить немного показать ножку?
Фрэн Челейн продолжала устало улыбаться. Она опустила руку на дюйм или два и приподняла юбку.
— Смотрите в объектив, — снова подал голос фотограф.
— Еще рано! — закричал Неверс. — Не совсем то, что требуется. Еще чуть‑чуть приподнимите.
Она перестала улыбаться, в ее темных глазах сверкнул огонек, она начинала злиться. Девушка резким движением подняла юбку выше колена.
— Это слишком, мисс Челейн, — заметил фотограф.
— Черт побери, то вам мало, то вам много. Хотели ножку — получайте! — заорала Фрэн.
— Поймите, мисс Челейн, — спокойным голосом начал объяснять Мейсон, — эти мужчины на нашей стороне. Они постараются, чтобы о нас благоприятно отозвались в прессе, но для этого у них должна получиться фотография, которая привлечет читательский интерес. Для вас самой будет очень неплохо, если вы изобразите на лице именно ту улыбку, что требуется, и в то же время покажете ножку именно так, чтобы это привлекло мужское внимание.
Постепенно гнев в ее глазах потух, она поправила юбку и снова измученно, трогательно улыбнулась.
— Нормально, — сказал Неверс.
— Не шевелитесь. Не мигайте, — приказал фотограф.
Вверх поднялся гриб белого дыма от вспышки.
— Так, сделано, — сказал фотограф. — Теперь попробуем другую позу. Носовой платок в левую руку, как будто только что плакали, страдальческое выражение лица. Чуть‑чуть опустить уголки рта. Ножку показывать не надо.
— Я вам что, актриса или манекенщица? — опять взорвалась Фрэн Челейн.
— Успокойтесь, — вновь обратился к ней Мейсон. — Вам еще очень много предстоит пережить, мисс Челейн, и я хочу предупредить вас, что вам следует научиться сдерживаться.