— Эдвард Нортон мертв?
— Да, сэр.
— Вы видели труп Эдварда Нортона, мистер Кринстон?
— Да, сэр. Двадцать третьего октября текущего года.
— В какое время?
— Я впервые увидел труп в одиннадцать тридцать пять или тридцать шесть вечера.
— Где находился труп?
— Лежал на письменном столе в кабинете Нортона с разбитой головой.
— Что вы сделали?
— Сообщил в полицию.
— Вы в тот вечер виделись с обвиняемой Фрэнсис Челейн?
— Да.
— В какое время?
— Примерно в полночь или около того.
— Вы сказали ей о смерти ее дяди?
— Да.
— Вы упоминали о краже бьюика и о том, что ее дядя звонил в полицию?
— Да.
— Она в то время сказала вам что‑нибудь о бьюике?
— Отвечайте да или нет, — предупредил судья Маркхам. — Это предварительный вопрос.
— Да, — кивнул Артур Кринстон.
— В какое время?
— Около полуночи.
— Кто присутствовал при вашем разговоре?
— Мисс Челейн, мистер Дон Грейвс и я.
— Больше никого не было?
— Нет, сэр.
— Что она сказала?
— Она сказала, что взяла бьюик примерно без четверти одиннадцать и поехала кататься, а вернулась примерно в четверть первого или что‑то около полуночи.
— Чем занимался мистер Нортон, когда вы в последний раз видели его живым, мистер Кринстон?
— Стоял у окна своего кабинета и разговаривал со мной. Я находился внизу.
— Что он сказал?
— Он спросил, может ли Дон Грейвс поехать вместе со мной в город — то есть ко мне домой.
— Что вы ответили?
— Что мне требуется спросить разрешения у судьи Пурлея, потому что я на его машине.
— Что произошло потом?
— Я подошел к машине, спросил разрешения у судьи Пурлея и получил утвердительный ответ. Затем я вернулся под окно и сообщил об этом мистеру Нортону. Он находился в своем кабинете, но уже немного отошел от окна. Я крикнул ему, что все в порядке, а мистер Грейвс, который предвидел, что судья Пурлей согласится, уже спускался по ступенькам с крыльца, чтобы присоединиться к нам.
— А затем?
— Я сел на переднее сиденье рядом с судьей Пурлеем, а мистер Грейвс — на заднее, и мы поехали по петляющей дороге, которая показана на плане и карте, а потом в определенном месте мы повернули и поехали назад к дому. Насколько я понял, я не имею права пересказывать то, что говорилось в машине?
— Нет, мистер Кринстон.
— Ладно. Мы вернулись, снова вошли в дом и обнаружили тело мистера Нортона, которое я уже описывал, потом мы сообщили в полицию.
— Вы можете проводить перекрестный допрос, — неожиданно объявил Клод Драмм, повернувшись к Мейсону.
Адвокат в течение нескольких секунд с ничего не выражающим лицом разглядывал Артура Кринстона, а затем резким тоном спросил:
— Вы тем вечером разговаривали с мистером Нортоном?
— Да. У меня была назначена с ним встреча, я опоздал на несколько минут. Если я все правильно помню, я приехал в шесть минут двенадцатого.
— О чем вы разговаривали с мистером Нортоном?
Выражение лица Артура Кринстона слегка изменилось — он сделал гримасу и слегка покачал головой. Это, казалось, был предупредительный жест Мейсону.
Клод Драмм, который уже вскочил на ноги, чтобы выступить с возражением против заданного вопроса, заметил жест Кринстона, внезапно улыбнулся и сел на место.
Артур Кринстон посмотрел на судью Маркхама.
— Отвечайте на вопрос, — потребовал Мейсон.
—
Судья Маркхам снова стукнул молоточком по столу.
— Свидетель должен воздержаться от комментариев, — ледяным тоном заявил он, — и отвечать на задаваемые ему вопросы. Свидетель, конечно, осведомлен, что подобные заявления, сделанные во время слушания, особенно на судебном процессе такого рода, являются неуважением к суду. Господам присяжным следует не обращать внимания на заявление свидетеля, а также ни на какие другие заявления свидетелей, кроме ответов на поставленные вопросы. Мистер Кринстон, вы должны ответить на вопрос адвоката защиты, в противном случае вы будете оштрафованы за неуважение к суду.
— Мы говорили о попытке шантажа мисс Челейн, — сказал Кринстон тихим голосом.
На лице Клода Драмма появилось победное выражение.
— О попытке шантажа экономкой, миссис Мейфилд? — спросил Мейсон.
Улыбка сошла с лица Клода Драмма. Он вскочил на ноги.
— Ваша честь, я возражаю, — закричал он. — Это несущественно и не относится к делу, вопрос является наводящим. Мистер Мейсон прекрасно знает, что миссис Мейфилд является важным свидетелем со стороны обвинения в этом деле, и предпринимает попытку дискредитировать ее…
— При перекрестном допросе разрешаются наводящие вопросы, — заметил судья Маркхам. — Вы не стали выступать с возражением, когда адвокат защиты спросил свидетеля о сути разговора, а поскольку это перекрестный допрос, я разрешаю вопрос.
Клод Драмм медленно опустился на свой стул.
Кринстон неуютно заерзал в свидетельском кресле.
— Имя миссис Мейфилд не упоминалось, — наконец сказал он.
— Вы уверены? — спросил Мейсон.
— Ну, оно моглобыть упомянуто, как одна из возможностей.
— Значит, оно было упомянуто, как один из возможных вариантов? Я правильно вас понял?
— Да, могло.
Мейсон внезапно перевел направление атаки:
— Днем двадцать третьего октября мистер Эдвард Нортон получил довольно крупную сумму в тысячедолларовых купюрах, не так ли, мистер Кринстон?
— Насколько я знаю, да, — угрюмо ответил тот.
— Вы обеспечили получение денег?
— Нет, сэр.
— В тот день вы ходили в один из банков, в котором у фирмы «Кринстон и Нортон» имелся счет?
— Да.
— В который?
— «Вилерс Траст энд Сейвингс».
— С кем вы там разговаривали?
Внезапно Кринстон изменился в лице.
— Я бы предпочел не отвечать на этот вопрос.
Клод Драмм вскочил с места.
— Я возражаю, — закричал он. — Это несущественно и не относится к делу. Перекрестный допрос ведется неправильно.
Мейсон лишь улыбнулся в ответ.
— Ваша честь, — обратился адвокат защиты к судье, — могу я выступить с короткой аргументацией?
— Хорошо, — согласился судья Маркхам.