Но собрав вместе услышанное от них, можно представить себе портрет человека лет сорока восьми — пятидесяти, широкоплечего, с огненно‑рыжими волосами и довольно заметной хромотой. Причем подобная хромота вызвана не какой‑то травмой, она бывает при врожденном дефекте, когда одна нога короче другой.
— Существовала ли какая‑то связь, — спросил Мейсон, — между Хоксли и экономкой? Или вообще — между ним и кем‑либо из дома Джентри?
— Нет. Опал Санли и Артур Джентри‑младший поддерживают отношения. В этом тоже что‑то есть.
— Что именно, Пол?
— А то, что Артур Джентри, отец молодого человека, занимался покраской в погребе. Полагаю, ты, Перри, был первым, кто обратил внимание на тот факт, что кто‑то не знал об этом, когда, может быть, на ощупь открывал дверь гаража и вымазал пальцы в краске. После того как ты это заметил и сказал Трэггу, он распорядился тщательно осмотреть автомобиль и проверить, не осталось ли следов краски на ручках и на рулевом колесе. Но не нашли ничего, а в квартире Хоксли между тем были обнаружены два отпечатка пальцев точно такого же цвета, в который была выкрашена дверь гаража.
— А на чем были эти отпечатки измазанных в краске пальцев, Пол?
— На телефоне и на письменном столе Хоксли, — сказал Дрейк, — в комнате, где стоит сейф. Телефон же — прямо рядом с дверью. К тому же в гараже есть еще и боковая дверь, которой Хоксли тоже пользовался. Она выходит в небольшой дворик между квартирой и домом Джентри, рядом с одной из боковых дверей, ведущих в квартиру Хоксли.
— Достаточно ли четко были видны отпечатки пальцев? Полиция сумела их как следует зафиксировать?
— Очень четко! По‑моему, Трэгг уже готовится что‑то предпринять по этому поводу и только ждет подходящего момента, чтобы нанести удар.
— Имея в виду… — решил уточнить Мейсон.
Он не договорил, так как открылась дверь, и в кабинет робко вошла девушка, которая сидела на телефоне.
— Я не хотела вас беспокоить, мистер Мейсон, — сказала она. — Я ответила этой женщине, что у вас очень важное совещание, но она настаивает, говорит, что хочет побеседовать с вами как раз по вопросу, который вы сейчас обсуждаете.
— Кто это? — спросил Мейсон девушку.
— Ее фамилия Джентри, и с ней молодой человек, ее сын.
Мейсон взглянул на Дрейка.
Дрейк как ни в чем не бывало, будто и не слыша разговора между Перри и телефонисткой, снова уткнулся в свой блокнот.
— Этот сын был уже в постели и спал, когда прогремел выстрел. Однако он улегся спать за пятнадцать — двадцать минут до этого. У него было свидание со стенографисткой Опал Санли, которая обрабатывает материалы Хоксли.
— Ты уверен? — переспросил Мейсон. — Угу!
— Как я понимаю, он отказался назвать имя этой женщины…
— Естественно! — прервал его Дрейк. — Его‑то можно понять — юношеская галантность. А вот Опал Санли не делала из этого тайны, она сразу же заявила полиции. Молодому Джентри еще не давали пользоваться автомашиной, по крайней мере, когда он ездил с ней. В тот вечер он сводил ее в кино, покупал ей шоколадное мороженое с орехами. Потом они пообнимались немного в парке, и около половины двенадцатого он проводил ее домой. На ступеньках они с полчаса прощались, и молодой Джентри ушел примерно в полночь. Вероятно, он сразу отправился к себе наверх и улегся спать.
— Он передвигался довольно быстро, если ушел от ее дома в полночь, а уже в четверть первого был в постели, — высказал удивление Мейсон.
— Как далеко Опал Санли живет от дома Хоксли?
— Примерно двенадцать кварталов. Это расстояние можно пройти пешком за пятнадцать минут.
А когда молод… да еще полчаса перед тем прощаешься со своей любимой девушкой…
Мейсон обратился к телефонистке, все это время стоявшей в дверях:
— Пригласите их, мать и сына Джентри. У меня ощущение такое, Пол, что парня что‑то гнетет.
— Ну что тебя гложет, ма? — кипятился Артурчик. — Что ты себе вбила в голову?
Флоренс с беспокойством смотрела на адвоката:
— Разве я поступаю неправильно, мистер Мейсон?
— Продолжайте, — ответил Мейсон. — Но помните, я вас предупредил в случае чего.
— Вам, взрослым, конечно, позволительно обсуждать мое поведение и валить на меня все, что вздумается! — продолжал досадовать молодой Джентри. — Но все равно никому не удастся изменить моего мнения. Поймите это раз и навсегда!
— Мне бы хотелось, мистер Мейсон, — не обращая внимания на слова сына, сказала миссис Джентри, — чтобы вы повлияли на моего сына и убедили бы его рассказать всю правду.
— А что, — спросил Мейсон, — вы, Артурчик, позволяли себе скрыть правду?
— Нет, — выдавил молодой человек из себя еле слышно и подавленно.
— Артур, я же знаю, что ты сказал неправду. Говорю тебе, я услышала выстрел и встала. Я заглядывала к тебе в комнату. В постели тебя не было. Тебя вообще в тот момент не было в доме.
— Значит, ты заглядывала еще до двенадцати или около четверти первого.
— Я смотрела на часы. Прошло тридцать пять минут после полуночи.
— Ты неправильно увидела время, мама! Было тридцать пять минут двенадцатого, а ты подумала — тридцать пять минут первого. Ты же смотрела, наверное, без очков?
— Да, на мне не было очков, — согласилась миссис Джентри, — но ошибиться я не могла. Никак не могла! Да и все говорят, что именно в это время произошел выстрел.
— Что ты имеешь в виду, когда говоришь «все»?
— Ну, другие, остальные домочадцы.
— Ну, если ты хочешь знать мое мнение, — возмутился Артурчик, — то этот парень, Стил, — он обманщик. Я бы ему не доверял. Только посмотри, как он увивается за Ребеккой, решает ей кроссворды. Ходит за ней буквально по пятам. А чего добивается? Он же не член семьи. Он только снимает комнату. Ты же лучше меня знаешь, что тетя Ребекка жеманна и будь здоров как болтлива. Рядом с ней не держится ни одна тайна. Она тут же выбалтывает все, что знает.
— Артурчик, разве можно так говорить о своей родной тете?
— А прошлым вечером, — с жаром продолжал Артурчик, — я искал словарь и не мог его найти. Пошел вниз, чтобы узнать, не Ребекка ли его взяла, а она наговорила Стилу обо мне с три короба — она не имеет права этого делать.