— Кто?
— Миссис Пэрлин, экономка Хоксли.
— Она здесь жила?
— Нет. Она жила в квартире с мистером Хоксли. Я не знаю, как она здесь очутилась.
— А вообще вы ее сегодня видели?
— Я не желаю, мистер, чтобы меня допрашивали и заставляли отвечать на этот вопрос.
— Это вы так считаете. — Голос Мейсона стал жестким. — Вас все равно будут допрашивать, так что от ваших «желаю — не желаю» просто уши вянут… Так кто звонил вам?
— Я не знаю. Женщина приятным голосом сказала, что Сара поручила ей передать мне, чтобы я оставила машину за полквартала от дома, наверху, на склоне. Потом я должна была пройти пешком к этому дому и сразу войти. Если бы Сары не было, я должна была включить свет и расположиться как дома. Так она сказала. Сказала, что Сара появится буквально в считанные минуты после моего прибытия. Еще сообщила, что Сара следит за кем‑то, кто может попытаться обмануть ее, и что она не будет долго отсутствовать и обязательно придет поговорить со мной.
— Вам не пришло в голову, что это заранее расставленная ловушка?
— Тогда — нет, не пришло.
— А не говорила ли вам звонившая, чтобы вы ни в коем случае не сообщали что‑либо в полицию?
— Говорила.
— И вам даже после этого не показалось, что это капкан, в который вас заманивают? Другими словами, вы не почувствовали некоторого недоверия к тому, что вам предлагалось посетить незнакомый дом и войти в него так запросто в два часа ночи, включить свет и располагаться как дома?
— Я же говорю, что в то время — нет. Позже — да.
— Насколько позже?
— Когда я добралась до дома, то стала думать о том, что мне предстоит сделать. Эта женщина сказала, что парадная дверь не будет заперта. Я решила посмотреть, была ли дверь открытой. Если да, то я вошла бы. Иначе — даже не хотела звонить…
— И когда вы дернули дверь, она была отперта?
— Да, и я вошла. В доме, казалось, никого не было. Я подумала, что надо найти ванную комнату.
— В чем хотела признаться миссис Пэрлин?
— Она ничего не говорила… То есть та, которая звонила мне, ничего по этому поводу не сказала. Она просто поставила меня в известность, что Сара велела передать мне: мол, она хочет признаться и попросить прощения.
— Попросить у вас прощения?
— Да.
— И вам совершенно неизвестна та женщина, которая звонила?
— Нет. Она сказала, что Сара занята и…
— Да. Вы об этом уже говорили… Но не намекала ли эта женщина вам о том, кто она сама?
— Нет. У меня сложилось такое впечатление, что она работает официанткой в каком‑то ресторане, где Сара устроила наблюдательный пункт. Ну, знаете, где бы она могла стоять у двери и подсматривать, ожидая. Вот и по телефону она сказала, что Сара стоит у окна и смотрит, не обманет ли ее тот человек, которому она звонила перед тем, как связаться со мной.
— У вас есть своя машина?
— Да. То есть… нет, она не моя. Просто машина, которой я пользуюсь, когда мне надо.
— И вы оставили ее в полуквартале от этого дома, выше по склону?
— Да.
— Она вам ясно сказала — поставить ее за домом, выше по склону, так?
— Да, так.
— Смерть наступила мгновенно после выстрела, — констатировал Мейсон. — Пульс совершенно не прощупывается. По расположению раны и направлению пули можно сказать, что она не мучилась, даже не успела осознать… Но почему она совершила это самоубийство?
— Я же говорю, мистер, что не знаю.
— А почему вы не можете рассказать всей правды полиции?
— Потому что… потому что у меня ужасный сумбур в голове, мистер Мейсон. Сара была единственной, кто мог бы поручиться за меня в случае… ну, в случае, если бы полиции удалось что‑то раскрыть.
— И вы хотите, чтобы я сделал вид, будто ничего не произошло. — Мейсон широким жестом обвел комнату, посмотрел на труп миссис Пэрлин. — Только ради того, чтобы оградить вас от допроса полиции?
— Это ничему не послужит помехой, мистер Мейсон, если вы сделаете для меня благое дело, — сказала она. — Все равно уже ничем не помочь случившемуся, не изменить ничего.
Мейсон, задумавшись, изучающе посмотрел на Опал. Наконец спросил ее:
— А эта миссис Пэрлин, у нее что — солидный опыт работы в качестве экономки? Или когда‑то у нее, возможно, были свои деньги, а потом ее постигла неудача, и ей после этого пришлось идти работать экономкой?..
— Нет, насколько я знаю, она долгие годы работала экономкой. Помню, я заглядывала в ее профессиональную учетную карточку, когда мистер Хоксли нанимал ее на работу.
Мейсон вернулся по коридору обратно в столовую. Руки — глубоко в карманах, голова — вперед. Санли последовала за ним с опаской и немой мольбой в глазах. Неожиданно Мейсон обернулся.
— Понимаете ли, о чем просите? — сурово спросил он.
Она ничего не ответила.
— Вы просите о невозможном — замолчать преступление! — возмущался Мейсон. — Чтобы я подставил свою шею в петлю!.. И вы это делаете с таким невинным видом, будто спрашиваете, могу ли я купить вам мороженого или поставить свой автограф в вашем альбоме!
Она продолжала смотреть на него с немой мольбой. Ее руки потянулись, чтобы коснуться рукава его пальто.
— Если я выйду из этого дома, — сказал Мейсон, — и не позвоню в полицию, то сяду в большую лужу. Вы просто берете меня за глотку. Так скажите хотя бы, насколько глубоко вы замешаны в этом деле?
Она отрицательно покачала головой.
— Ну, говорите же!
— Я вообще не имею к нему ни малейшего отношения.
— Это вы так думаете. Вы ведь звонили вчера утром в полицию, так?
— Нельзя ли поговорить в другом месте?
— Нет, нельзя, потому что нам надо поговорить сейчас же!
— Но ведь здесь опасно находиться.
— Опасно как раз другое — уйти.
— Вчера я пришла, как всегда, на работу, — нехотя начала Опал Санли. — В квартире Хоксли никого не было. Обычно миссис Пэрлин находится там почти всегда, готовит к моему приходу записи на пластинках.
— Пластинках? — переспросил Мейсон.
— Да, знаете, такие восковые пластинки, на которые наговаривается текст.
— А‑а!
— На этот раз я ничего не нашла. И самой миссис Пэрлин тоже не было дома.
— А Хоксли?
— Ах, я так редко его видела! Он большую часть дня спит. Работает по ночам.
— Но все же вы видели его вчера!
— Ода.
— Продолжайте.
— Я сначала никак не могла понять, как это случилось, что он не оставил мне никакой работы. Даже записки! Потом я осмотрелась и, немного подождав, увидела вдруг, что дверь в комнату мистера Хоксли открыта. Я заглянула туда, потом вошла и — о, ужас! — увидела сейф, перед которым была большая лужа крови. Не помню, как добралась до гаража, где у нас стоит машина.
— Это в доме по соседству?
— Да, Джентри сдали Хоксли внаем гараж.
— И там стояла машина?
— Да, но в ней я обнаружила кровавые пятна по всему заднему сиденью… Это правда, мистер Мейсон, и это все, что я знаю.