— Спасибо, — поблагодарил Мейсон, — у меня больше нет вопросов.
Раскин вызвал эксперта, который делал снимки автомобильных следов.
— Были ли отпечатки колес достаточно четкими? — спросил Раскин.
— Да. Три шины были одинаковые. Одна отличалась, в ней имелся небольшой дефект.
— В какой именно?
— На переднем правом колесе.
— Можно ли было идентифицировать этот дефект по отпечатку на влажной почве?
— Да, сэр.
— Обследовали ли вы машину обвиняемой Дженис Вайнрайт, регистрационный номер GVB‑393?
— Да.
— Сделали ли вы отпечатки с колес машины обвиняемой?
— Да, сэр.
— Они при вас?
— Да.
Эксперт представил отпечатки с соответствующими пояснениями.
— Вы можете взять отпечатки шин и отпечатки следов с места преступления и посмотреть, совпадают ли они? — спросил Раскин.
— У меня есть отпечатки следов автомобиля, сделанные из прозрачного пластика, — ответил свидетель. — Мы можем взять отпечатки шин и сравнить.
— Сделайте это, пожалуйста, для Суда.
Свидетель продемонстрировал каждый отпечаток по очереди.
— Мы хотели бы приобщить эти доказательства к делу, — объявил обвинитель. — Как вещественные доказательства обвинения соответственно под номерами J‑1, J‑2, J‑3 и J‑4.
— Защита не возражает, — ответил Мейсон.
— Можете начинать перекрестный допрос, — сказал Раскин.
— Насколько я понимаю, — начал Мейсон, — вы приняли все предосторожности, чтобы при изготовлении этих отпечатков не было никаких ошибок в измерениях?
— Совершенно верно, — подтвердил эксперт.
— Когда колеса стоят на земле, они испытывают давление?
— Совершенно верно.
— Когда вы делали слепки с шин, это давление было устранено?
— Ну… да.
— В таком случае, если следы были оставлены автомобилем обвиняемой, их отпечатки не совпадут со слепками шин из‑за отсутствия этого давления.
— Я старался это учитывать.
— Каким образом?
— Я частично выкачал воздух из шин и постарался создать на них достаточное давление, чтобы имитировать состояние, когда на шины давит вес автомобиля.
— Как вы определяли величину необходимого давления? Какими нормативами вы пользовались?
— Личным опытом.
— Другими словами, — сказал Мейсон, — вы создали давление, достаточное для того, чтобы отпечатки шин совпали с отпечатками следов?
— Ваше замечание несправедливо и не отражает того, что я сделал.
— Но вы принимали во внимание этот фактор?
— Да, сэр.
— И думали о том, насколько этот фактор может повлиять на результат?
— В какой‑то степени да.
— Благодарю вас, — сказал Мейсон. — У меня все.
— Извините, — сказал Раскин. — У меня еще вопрос и свидетелю. Метод, которым вы пользовались, может в какой‑то степени изменить рисунок протекторов?
— Нет.
— У меня все, — сказал Раскин.
— У меня еще один вопрос, — сказал Мейсон. — Я хотел бы узнать у свидетеля, не изменил ли его метод размеры шин.
— В какой‑то степени мог изменить размеры, но не рисунок.
— Вы изменили размеры шин?
— Ну, если хотите, изменил, — раздраженно ответил свидетель.
— Благодарю вас, — сказал Мейсон. — Я так и думал.
Присяжные недоуменно переглянулись.
Раскин вызвал кассира из банка, в котором у Тейлмана был открыт текущий счет. Служащий банка довольно неохотно сообщил, что в течение последних трех недель мистер Тейлман снимал со счета наличные средства неизменно в двадцатидолларовых купюрах. Общая сумма выплат за три недели превысила сто восемьдесят семь тысяч. Во вторник, третьего, покойный получил пять тысяч двадцатидолларовыми бумажками.
— Проводите допрос, — обратился Раскин к Мейсону.
— Вопросов нет, — объявил тот.
— Вызываю в качестве свидетеля мистера Троя, — объявил Раскин.
Трой сообщил, что имел с Тейлманом деловую встречу во вторник, третьего числа. Встреча произошла в Бейкерсфилде. Тейлман часов в восемь вечера позвонил жене и сообщил, что будет дома в одиннадцать — в половине двенадцатого, а потом, в девять часов, покинул его контору, сказав, что едет домой в Лос‑Анджелес.
— Что вы сделали после того, как мистер Тейлман ушел от вас? — спросил Раскин.
— Я прошел по кабинету и подошел к окну.
— Сейчас я покажу вам план улицы, где расположена ваша контора. Здесь все правильно обозначено?
— Да.
— А теперь скажите, что вы видели, стоя у окна?
— Я видел, как Морли Тейлман вышел на тротуар, минуту постоял и по диагонали пересек улицу.
— Сейчас я приколю эту схему к доске, — сказал Раскин, — а вы обозначите крестиком место, на котором увидели мистера Тейлмана.
— Где‑то здесь, — сказал свидетель, ставя значок.
— Теперь отметьте то место, где он задержался на тротуаре.
Свидетель поставил еще один крестик.
— А теперь проведите линию, показывающую его путь через улицу.
Свидетель провел пинию.
— Что было потом? Что сделал мистер Тейлман? Обозначьте на плане его путь после того, как он перешел улицу.
— Он перешел улицу по диагонали и повернул за угол. Мне было уже не видно его из‑за угла здания на противоположной стороне.
— Вы по‑прежнему стояли у окна?
— Да, сэр.
— Видели ли вы что‑нибудь после того, как Тейлман исчез из поля вашего зрения?
— Через несколько секунд, — сказал Трой, — я увидел тень женщины.
— Раньше, чем увидели саму женщину?
— Да.
— Вы заметили что‑нибудь особенное в этой тени?
— Это была тень, которую отбрасывала, как мне показалось, молодая и очень стройная женщина.
— Но в тот момент вы увидели только ее тень?
— Да.
— И где находилась эта тень?
— Она двигалась от уличного фонаря на углу. Саму женщину я не видел, сверху мне была видна только тень.
— Вы можете показать на схеме, где находилась эта тень?
Свидетель показал.
— А саму женщину вы видели?
— Да, видел.
— Когда?
— Когда мистер Тейлман был примерно посередине улицы.
— Что произошло дальше?
— Женщина встала почти под самым моим окном.
— Вы могли ее рассмотреть?
— Нет, только голову и плечи со спины. Потом мистер Тейлман перешел через улицу, и она двинулась следом за ним.
— На каком расстоянии?
— Примерно, футов двадцать.
— Вы смогли рассмотреть ее лучше?
— Когда она сошла с тротуара, я очень хорошо видел ее со спины.
— Вы можете ее описать?
— Она была, как я уже сказал, молода, лет тридцати.