Никто не подшучивает над Макдермоттом за его откровенность или за неспособность надавить на ту цыпочку. Все молчат и думают об одном: Никогдане снимай девок из Вассара.
– Что тебе нужно, так это цыпочка из Кэмдена , – замечает Ван Паттен, как только приходит в себя после рассказа Макдермотта.
– Ну конечно, – говорю я. – Для них ебаться с родным братом – в порядке вещей.
– Зато они думают, что СПИД – это новая британская группа, – добавляет Прайс.
– Так где мы ужинаем? – спрашивает Ван Паттен, рассеянно глядя на вопрос, записанный у него на салфетке. – Где мы, блядь, будем ужинать?
– Забавно: девки считают, что мужики только этим и озабочены… болезнями всякими и прочей херней, – говорит Ван Паттен, качая головой.
– В жизни не стану трахаться с гондоном, – объявляет Макдермотт.
– Я тут отксерил одну статью, – говорит Ван Паттен, – в ней говорится, что какую бы паскудную, продажную, грязную телку мы ни драли, шанс заразиться – равен полдесятитысячной процента, или что‑то вроде того.
– У нормальных парней такого просто не может быть .
– Во всяком случае, у белых .
– И эта девка была в ебаной перчатке? – переспрашивает Прайс, который, похоже, еще не оправился от потрясения. – В перчатке ?! А не проще бы было подрочить самому?!
– Знаешь, хуй тоже встает, – говорит Ван Паттен. – Это Фолкнер написал.
– Ты где учился? – интересуется Прайс. – В Pine Manor?
– Парни, – говорю я, – смотрите, кто идет.
– Кто? – Прайс даже не поворачивает головы.
– Подсказка, – говорю я. – Самый большой кретин в компании «Drexel Burnham Lambert».
– Конноли? – высказывает догадку Прайс.
– Привет, Пристон, – здороваюсь я с Пристоном, пожимая ему руку.
– Ребята, – говорит Пристон, кивая всем сразу, – прошу прощения, но сегодня я с вами поужинать не смогу.
На Пристоне – двубортный шерстяной костюм от Alexander Julian, хлопчатобумажная рубашка и шелковый галстук от Perry Ellis. Он кланяется, положив руку на спинку моего стула. – Мне очень жаль, но, знаете ли, обстоятельства.
Прайс награждает меня гневным взглядом и произносит одними губами:
– А его приглашали?
Я пожимаю плечами и допиваю остатки J&B.
– Чем вчера вечером занимался? – спрашивает Макдермотт и добавляет: – Славный костюмчик.
– Кемвчера занимался? – поправляет Ван Паттен.
– Нет‑нет, – отвечает Пристон, – ничего такого. Вполне респектабельный и приличный вечер. Без девок, бухла и траха. Ходили в «Русскую чайную» с Александрой и ее родителями. Она называет отца… вы подумайте… Билли. А я был такой весь замотанный и уставший… а там только«Столичная».
Он зевает, снимает очки (Oliver Peoples, разумеется) и протирает их носовым платком от Armani.
– Не знаю, но по‑моему наш малахольный православный официант кинул мне в борщ кислоту. Я такой, блядь, уставший.
– А сегодня что делаешь? – любопытствует Прайс безо всякого интереса.
– Надо вернуть видеокассеты, ужинаем с Алексадрой во вьетнамском ресторане, а потом идем на Бродвей, на какой‑нибудь британский мюзикл, – говорит Пристон, обводя взглядом зал.
– Слушай, Пристон, – говорит Ван Паттен.
– Слушай, Пристон, – говорит Ван Паттен. – Мы тут придумываем вопросы, чтобы послать в GQ . Может, подскажешь?
– Подскажу, – отвечает Пристон. – Когда надеваешь смокинг, как сделать так, чтобы сорочка спереди не задиралась?
С минуту Ван Паттен с Макдермоттом сидят молча, а потом Крэйг, нахмурив брови и посерьезнев, задумчиво произносит:
– Хороший вопрос.
– Прайс, – говорит Пристон, – а у тебя есть вопрос?
– Есть, – Прайс вздыхает. – Когда у тебя все друзья – бараны, то что будет, если ты вышибешь им мозги «магнумом» тридцать восьмого калибра: уголовное преступление, просто проступок или Божественное Провидение?
– Не пойдет для GQ , – говорит Макдермотт. – Попробуй отправить в Soldier of Fortune
– Откуда ты знаешь, что он – педик? – перебиваю я.
– Британцы все педики, – пожимает плечами Прайс.
– Но откуда тызнаешь, Тимоти? – ухмыляется Ван Паттен.
– Я видел, как он ебал Бэйтмена в жопу. В сортире банка Morgan Stanley.
Я вздыхаю и обращаюсь к Пристону:
– А где он стажируется, Моррисон?
– Не помню, – отвечает Пристон, почесывая в затылке. – В Lazard?
– Где? – напирает Макдермотт. – В First Boston? Goldman?
– Точно не помню, – говорит Пристон. – Может, в Drexel? Он всего лишь помощник ответственного аналитика по финансам, а его жуткая подруга с гнилыми зубами, та вообще сидит в какой‑то дыре , занимается выкупом акций за счет кредита.
– Где мы сегодня ужинаем ? – говорю я. Мое терпение лопается. – Надо заказать столик. Я не собираюсь стоять в каком‑нибудь ебаном баре .
–А что это за дрянь надета на Моррисоне? – обращается сам к себе Пристон. – Что, действительно костюм в полоску с клетчатойрубашкой?
– Это неМоррисон, – говорит Прайс.
– А кто? – Пристон снова снимает очки.
– Это Пол Оуэн, – говорит Прайс.
– Это не Пол Оуэн, – говорю я. – Пол Оуэн в другом конце бара. Вон там.
Оуэн стоит у стойки в двубортном шерстяном костюме.
– Он занимается счетами Фишера, – говорит кто‑то.
– Везучий мерзавец, – бормочет кто‑то другой.
– Везучий жидовский мерзавец , – произносит с нажимом Пристон.
– Боже мой, Пристон, – говорю я. – Это –то тут причем?
– Слушай, я своими глазами видел, как он трепался по телефону с исполнительными менеджерами, и при этом плел ебаную менору. А в прошлом декабре он приволок в офис куст хануки, – неожиданно оживившись, говорит Пристон.