Я спрашиваю Таню:
— Ты в общаге живешь?
— Да. А ты?
— У нас первому курсу общагу не дают — я снимаю комнату. А можно тебя проводить?
— Хорошо, проводи. У нас обычно тоже первый курс в общежитие не селят — говорят, это «маленький вертеп». Но я все равно пошла в деканат и добилась.
— И как?
— Что «как»?
— В смысле, в общаге?
— Более-менее. По крайней мере, не скучно — лучше, чем у какой-нибудь тупой старухи.
Светает. Дворничиха метет тротуар. В мусорном баке копошится кот. Впереди — три одинаковых серых пятиэтажки.
— Вот наши общежития. Мое — номер два, посредине.
У входа курит девушка в куртке поверх халата, с голыми ногами. Таня кивает ей.
Девушка спрашивает:
— Из дома?
— Ага.
Таня забирает у меня сумку.
— Ну, спасибо, что помог.
Мы молчим, смотрим друг на друга. На голом дереве каркает ворона.
— Заходи как-нибудь в гости. Комната пятьсот два.
— Спасибо. Пока.
— Пока.
Я поворачиваюсь. Хлопает дверь на пружине.
***
Захожу в «комок» у иняза. На стене развешены кофты и куртки из кожзаменителя. В стеклянной витрине — лезвия «Snick», «сникерсы», видеокассеты «SKC». Аудиокассет нет.
За прилавком — коротко стриженный чувак со свежим розовым шрамом над бровью. Я спрашиваю:
— Аудиокассеты нужны?
— Покажи.
Я достаю одну кассету из сумки, кладу на прилавок.
— Сколько за штуку?
— Пятьдесят. На руки.
— Ну, оставь штук десять… Деньги — когда продадутся.
— А квитанцию?
— Какую квитанцию? Что, я тебя обманывать буду?
В магазин заходят два мента.
Один говорит продавцу:
— Накладные.
Продавец достает из-под прилавка картонную папку, открывает. Мент берет бумажку.
— Так, лезвия… Цена — сто пятьдесят рублей. А почему на витрине по сто семьдесят?
Продавец пожимает плечами.
— Ты мне под дурачка не играй, ясно? Раз здесь работаешь — значит, должен знать. До хера зарабатывать хотите, спекулянты хуевы.
Я забираю кассету, иду к выходу.
Магазин «Электроника». Стучу в дверь «Прием на комиссию», заглядываю. За столом — толстая усатая тетка. У стен — коробки от видиков «Shivaki» и телевизоров «Orion».
— На комиссию принимаете?
— Что у тебя?
— Кассеты. Аудио.
— У нас были, сейчас посмотрю, сколько осталось. — Тетка роется в бумагах. — Так, две штуки. Ладно, могу принять. Давай паспорт.
Между проспектом Скорины и Комаровкой через каждые три метра стоят валютчики с картонками «$, DM». Я выбираю худого, в рыжей кожанке.
— Доллары покупаете?
— Сколько у тебя?
— Пять.
— Приму по триста пятнадцать.
К соседнему валютчику подходит невысокий мужик.
Валютчик спрашивает:
— Что интересует?
— Мне б купить долларов…
— Сколько?
— Штук двадцать.
— Двадцать штук баксов?
Валютчики хохочут.
Я сую худому мятую пятерку, он дает мне «зубра», отсчитывает «зайцев» и «белок».
***
Захожу в общагу пединститута. На стене — телефон-автомат.
Девушка в халате и шлепанцах говорит в трубку:
— А-а… Все с тобой ясно… Ну так что насчет завтра?
Вахтерша с пуховым платком на плечах кричит:
— Э, парень, ты к кому?
— К Тане, в пятьсот вторую.
— Документ давай.
Я вынимаю из кармана студенческий, отдаю вахтерше и иду к лестнице.
На площадке между вторым и третьим курит чувак в спортивном костюме «Nike». Он смотрит на меня, я отворачиваюсь.
Стучу в дверь пятьсот второй. Открывает Таня в спортивных штанах и синем свитере.
— Привет.
— Привет. Заходи.
Я снимаю куртку, вешаю на крюк, стаскиваю туфли.
У стен — три кровати, застеленные покрывалами.
Таня говорит:
— Садись, гостем будешь.
— Я вроде и так в гости…
— Ну, так говорят обычно.
Сажусь на кровать, Таня — на стул. На столе — открытые учебники и тетради. Над столом — картинки из журналов мод: высокие длинноногие девушки в шмотках и белье.
Таня говорит:
— Ну, что ты мне расскажешь интересного?
— Да так… Ничего особо интересного не происходит. — Я смотрю на свои ноги. К синим махровым носкам налип мусор. — А как твои дела?
Таня приподнимает плечи.
— Скучно. Большой город, а пойти некуда. Сидишь в общаге, как непонятно кто. Нет ни одной нормальной дискотеки, везде колхозники — сначала напьются, потом только смелости хватает пригласить на танец. На него смотреть противно, а он — танцевать.
На ржавой спинке кровати висят белые трусы. По ним бежит таракан.
— Любишь дискотеки?
— Ну да.
— А часто ходишь?
— Не очень. Но надо же куда-то ходить, правильно? Вообще, я здесь поступала, чтоб уехать от родителей, — они меня достали своей опекой. Хотя какая это опека? Ничего дать не могут…
— А что ты хочешь, чтоб они тебе давали?
— Как «что»? Есть родители, которые нормально зарабатывают, все покупают детям. Раз родили, то должны обеспечивать, так ведь?
— А кто твои родители?
— Да никто. Инженеры на «Сельмаше». Завод вот-вот закроется, зарплату два месяца не платят, а они держатся за эту работу, как не знаю за что… Я им говорю — вы бы лучше в Польшу ездили или бизнесом каким занимались, так нет: «У нас образование высшее, зачем надо было учиться, чтобы на базаре стоять». Образование — ерунда, это не ценится сейчас.
— А ты зачем тогда учишься?
— Ну, я уже сказала, чтобы уехать от родителей, — это во-первых. Во-вторых — я школу с серебряной медалью закончила, поступить было несложно, а в-третьих — надо же чем-то заниматься, а то офигеешь от скуки. По крайней мере, учительницей работать не собираюсь. Ни за что.
Я поворачиваюсь к окну, смотрю на окна соседней общаги.
Таня говорит:
— Ладно, что это мы все о грустном? Давай о чем-нибудь интересном поговорим, о музыке, например. Что ты слушаешь?
— Металл, еще — русский рок… «Кино», «Наутилус»…
— А как к российской эстраде относишься?
— Вообще, не очень…
— Ну почему? Есть же много групп и певцов — Богдан Титомир, «Технология»…
— Может, еще и «Ласковый май»?
— А что «Ласковый май»? Мне знаешь, как первый альбом нравился, «Белые розы»? Просто сейчас это уже не модно. Ладно, о вкусах, как говорится, не спорят…
— А где твои соседки?
— Не знаю, вышли куда-то. Они мне не отчитываются.
— Что, плохие отношения?
— Так себе, отношения как отношения. Просто они — дуры колхозные, обе из деревни. Даже по-русски нормально говорить не умеют. «Калидор», «лабалатория»…
Таня сидит молча, болтает ногой в стоптанном шлепанце.
Я говорю:
— Может, куда-нибудь сходим?
— Куда?
— Не знаю, можешь ты предложить.
— Сейчас подумаю… Здесь есть один ночной клуб — недавно открыли. Три остановки на троллейбусе в сторону вокзала. Не фонтан, конечно, но сойдет для сельской местности.
— Хорошо, пойдем.
— Только там вход стоит триста рублей. У тебя деньги есть?
— Есть.
— Тогда подожди меня пять минут в коридоре, я переоденусь…
У одной стены зала — помост, у другой — стойка бара. Играет «Кар-мэн».
Мы садимся за столик, снимаем куртки, вешаем на спинки стульев.
Таня говорит:
— Хорошо, что рано пришли. Прошлый раз была здесь с девчонками — стульев не хватило, сидели по двое. Ты не куришь?
— Нет.
— А я курю. Иногда.
Она достает пачку «Congress», кладет на стол.
Я спрашиваю:
— А зачем помост?
— Здесь иногда моды показывают, а так на нем танцуют. Ну что, закажем что-нибудь?
— А что ты будешь?
— Шампанское. Только бери по двести — что там пить по сто!
Подхожу к стойке.
— Два по двести шампанского.
Прыщавая барменша берет заткнутую пробкой бутылку, льет шампанское в пластиковые стаканы.
— Пятьсот.
Я отдаю деньги. Таня говорит:
— Ну, за знакомство.
Мы чокаемся, выпиваем.
За соседний столик садятся два быка с подругами. Таня вынимает сигарету, щелкает зажигалкой.