---------------------------------------------
Ростислав Феодосьевич Самбук
1
Сегодня суббота, но Марина встала в шесть утра. Я делаю вид, что сплю, однако одним глазом незаметно наблюдаю, как она бегает из кухни в комнату, ещё не одетая, в ночной рубашке, и мне приятно смотреть на неё вот такую — непричёсанную, с ненакрашенными губами и оголёнными руками. Думаю — зачем ей красить губы и ресницы, но Марина слишком серьёзно относится к своей внешности и каждое утро не менее получаса просиживает перед зеркалом. В конце концов, может, это и правильно, хотя, по моему глубокому убеждению, косметикой должны заниматься женщины не очень красивые, — все на свете требует улучшения, а Марина и так хороша: не раз видел, как на неё оглядываются мужчины, и это мне абсолютно не нравится.
По-моему, Марина об этом иного мнения, а мне приходится обуздывать свои чувства, хотя с удовольствием дал бы решительный отпор нахалу, который столь бесцеремонно разглядывает стройные Маринины ножки.
Но сегодня Марина отказалась от туши и помады, решительно стащила с меня одеяло и приказала:
— Вставай, лентяй, не то все проспишь!
Я схватился за подушку, словно она могла спасти меня, уткнулся в неё лицом. Мне и правда не хотелось вставать, но Марина была неумолима.
— Выезжаем через четверть часа! — сказала она тоном, не допускающим возражений, и отобрала у меня подушку. — Пять минут на умывание, десять на бритьё и столько же на завтрак. Ясно?
Я понимал Маринину настойчивость: сейчас половина седьмого, и до семи она хочет вытащить меня из квартиры, подальше от телефона с его настойчивыми звонками, ничего хорошего не сулящими ни мне, ни, тем паче, моей жене, которая в кои веки собралась провести со мной выходной день на пляже.
Честно говоря, я не так уж и убеждён, что Марине хочется купаться, она, кажется, тоже с радостью понежилась бы лишний часок в постели, но знала, что в любую минуту мог зазвонить телефон, и дежурный по управлению или даже сам полковник Каштанов сообщит, что за мной уже выехала машина, и следует немедленно прибыть на место происшествия. А происшествий в нашем чуть ли не двухмиллионном городе, к сожалению, ещё хватает, и работники уголовного розыска без дела не сидят.
А попробуй найти меня на пляже, да ещё и в безоблачный день, к тому же в субботу!
Значит, расчёт у Марины точный, и, в конце концов, я не могу с ней не согласиться: даже милицейские капитаны имеют право на отдых, тем более в летнюю жару. И поэтому я быстро соскакиваю с постели, подхватываю Марину на руки, приседаю несколько раз, демонстрируя таким способом свою силу.
Жена машет ногами, протестует, однако моя шалость нравится ей — она прижимается ко мне и трётся ушком о небритую щеку… Наконец у меня не хватает дыхания, я осторожно ставлю Марину на ноги и, стараясь не показать своей усталости, направляюсь в ванную.
Мы быстро съедаем яичницу, Марина бросает в хозяйственную сумку пляжные вещи, ещё с вечера приготовленные бутерброды, я достаю из холодильника бутылки с минеральной водой и пивом, с грустью думая, что, когда мне захочется выпить пива, оно уже успеет нагреться. Не выдерживаю и вскрываю одну бутылку: пиво приятно горчит, и я быстро выпиваю целый стакан. Марина укоризненно смотрит на меня, однако я стоически допиваю и второй стакан.
Громко лязгает замок, я вызываю лифт, но Марина бежит по лестнице, невзирая на то, что мы живём на верхнем, девятом этаже. Я догоняю её, отнимаю сумку. Выскакиваем на улицу, и только тут Марина спокойно вздыхает.
Она берет меня под руку, заглядывает в глаза, доброжелательно улыбается, но слова её не очень нежны:
— Алкаш несчастный!
Я делаю попытку оправдаться, ссылаясь на то, что в последних постановлениях пиво отнесено к безалкогольным напиткам, но тут же понимаю неуместность своих рассуждений, потому что Марина перебивает меня довольно неучтиво:
— Жадина! Не мог поделиться!
Сразу осознаю свою ошибку, предлагаю тут же, на улице, открыть ещё одну бутылку.
Марина не возражает, и мы идём к переправе через Русановскую протоку, по очереди глотая ледяное пиво прямо из горлышка, не обращая внимания на осуждающие взгляды прохожих.
В конце концов, неужели это преступление — выпить пива там, где тебе хочется? Ведь никто не знает и даже представить себе не может, что этот долговязый парень — инспектор городского угрозыска.
Видел бы это сейчас Каштанов!
Хотя, наверное, полковник понял бы меня. А вот у его заместителя майора Худякова взгляды на жизнь несколько иные. Мы даже удивляемся, почему майор так долго засиделся в уголовном розыске. Ему бы где-нибудь командовать батальоном — вот был бы порядок: все ходили бы строевым шагом, приветствовали начальство по уставу, точно и безоговорочно исполняли приказы и все распоряжения. Правда, я догадываюсь, почему Каштанов держит майора. Того хлебом не корми, а позволь составлять и требовать от всех письменные отчёты. Каштанова тошнит от бумажной кутерьмы, а Худяков чувствует себя в ней как рыба в воде. Ну, а то, что майор пытается иногда вмешиваться в оперативную работу, — не страшно: все равно никто, кроме начинающих лейтенантов, его всерьёз не воспринимает, но даже и этим хватает двух-трех месяцев, чтобы разобраться в ситуации и чётко определить место Худякова в нашей неофициальной табели о рангах.
Мы допиваем пиво уже на борту речного трамвая. Он ещё долго стоит, ожидая одиночных утренних пассажиров. Это начинает раздражать: вообще больше всего в жизни меня раздражает бесцельное ожидание, и, конечно, я люблю работу в угрозыске не только потому, что приходится решать бесчисленное количество сложных и даже головоломных вопросов, а и потому, что почти никогда не просиживаешь стулья в разных приёмных, перед нами быстро открываются любые двери. И я понимаю почему: в одном случае — из любопытства, в другом — от страха, в третьем — из уважения…
Но капитан речного трамвая не знает, что на борту его посудины сидит инспектор уголовного розыска. Ему все равно, инспектор ты или сам генерал, ему нужно выполнить план с минимальными потерями, — так зачем гонять полупустое судно?..
Наконец двигаемся.
Я смотрю, как Марина подставляет лицо свежему речному ветерку, как треплет он её длинные светлые волосы, и только теперь понимаю, что у нас впереди два долгих дня, сегодня пробудем на пляже до самого вечера, потом пойдём на последний сеанс в кинотеатр «Краков», а завтра…
Кстати, что завтра?
Я ласково касаюсь пряди её волос, Марина прижимается ко мне щекой, и я шепчу ей на ухо:
— А завтра?
Марина всегда понимает меня с полуслова, по крайней мере в большинстве случаев, поэтому и отвечает, не колеблясь:
— По грибы.
По грибы — это подарок мне.
Я — грибник, и все в управлении знают, что в милиции я фактически не по основному призванию — мне бы работать лесничим, дневать и ночевать в безграничной полесской дубраве. Но и я уверен, что никто из милицейских капитанов и даже майоров не разбирается так в груздях и подберёзовиках, маслятах и рыжиках. Особенно рыжиках. Нет на свете лучших грибов. И жареных, и солёных, и маринованных.