Мне не понравилась манера следователя, лишь потом дошло, что у него такой характер, точнее, привычка, и даже о вещах мерзких не говорил жёстко и с возмущением.
— Следовательно, мы можем представить себе картину преступления. Бандиты остановили за Мелитополем «Волгу» Бабаевского. Преступник в милицейской форме сел рядом с водителем, другой — за ним. Во время поездки, то есть в течение пятнадцати — двадцати минут, узнали, что Бабаевский едет в Крым на две недели, и не в санаторий или дом отдыха, куда могли бы случайно позвонить родители убитого или сотрудники. Это устраивало бандитов, и они приказали Бабаевскому свернуть на просёлок к птицефабрике. Здесь, выбрав удобный момент, попросили остановиться и убили его. А дальше товарищ Хаблак довольно ярко нарисовал картину.
— Если в картотеке не найдём левшу с чёлкой, не знаю даже, за что зацепиться, — сокрушённо сказал я. — Единственное, вещи Бабаевского. Японский магнитофон.
— Точно, — согласился Каштанов. — Прошу заняться магнитофоном, капитан Хаблак. Кажется, аппарат был испорчен, и Бабаевский собирался исправлять его.
Дробаха подышал на кончики пальцев, будто хотел согреть их, и вставил:
— По крайней мере, здесь есть какая-то перспектива. Правда, займитесь магнитофоном, а я — картотекой.
В городе было несколько магазинов, где принимали на комиссию радиотовары. Идя в первый из них — на Крещатике, — я думал, что, наверное, эта наша магнитофонная версия лопнет как мыльный пузырь. Не такой он дурак, этот лысый убийца, чтобы ждать, пока продадут магнитофон. Да ещё и неисправный. Сходит раньше в мастерскую. Он находился в Киеве больше недели, пять дней слонялся без дела, ожидая, пока придут деньги в сберкассу, — мог не торопясь подыскать покупателя магнитофона. Предварительно починив его.
Я представил себе, какой страх колотил в эти дни лысого бандита и его напарника. Ведь рассчитывали сразу получить деньги в магазине… Молодец бухгалтер, не отступила от инструкции и этим хоть немного спутала карты преступникам.
Но ведь, одёрнул я себя, потряслись немножко, а теперь-то все прошло, и ловить их вам, капитан Хаблак, ещё черт знает сколько.
По крайней мере, надо разослать по областям ориентировку. Может, за что-нибудь и удастся зацепиться.
Кроме того, я был уверен, что этот лысый бандит (а судя по всему, он был главарём, другой, с чёлкой, простой исполнитель) не остановится на одном преступлении. В нем чувствовался размах, он мог предвидеть на много ходов вперёд, — такой вряд ли ограничится деньгами за «Волгу». Это также давало какие-то шансы, но надеяться на них я не имел права: моё задание — как можно быстрее задержать бандитов, чтобы предупредить их следующие преступления.
Когда-то майор Худяков долго и нудно поучал нас, как именно должны ежедневно вести себя работники милиции: ни на секунду не забывать, что мы стоим на страже закона, быть пламенными патриотами, честными, преданными, вежливыми и т. д. и т. п. А я думал, что, кроме всего этого, мы должны иметь хорошую порцию злости. Да, именно злости — без неё я не представляю себе нашей профессии. Хороших людей мы не разыскиваем, имеем дело с хулиганами, преступниками и бандитами, тут добрым быть противопоказано, тут кто кого, и ставка иногда — жизнь. Я знал, что поймаю убийц Бабаевского, не могу, просто не имею права не поймать. Какой же из меня тогда сыщик!
В магазине на Крещатике продавались два японских магнитофона. Один был сдан на комиссию одиннадцатого июня, другой — через три дня гражданином Васильковским. Записав его адрес и выяснив, что после двенадцатого июня тут не продано ни одного японского магнитофона, я поехал в другой комиссионный магазин на бульваре Леси Украинки.
Здесь продавались три «японца» фирмы «Sony». Однако все они были сданы на комиссию до тринадцатого июня.
Я поговорил с симпатичным парнем — продавцом и узнал, что японские магнитофоны можно отремонтировать только в двух мастерских. Одна из них находилась неподалёку; решил направиться туда, прежде чем продолжить свой не очень-то и перспективный марафон по комиссионным магазинам города. Но оказалось, что поступил правильно, потому что уже через четверть часа точно знал, что лысый бандит побывал в мастерской. Мне сообщили даже фамилию вероятного покупателя магнитофона.
А произошло это так.
Приёмщик мастерской в ответ на мой вопрос, можно ли отремонтировать японский магнитофон, только тяжко вздохнул и лаконично ответил:
— Смотря что…
— Что-то неладно со звуком.
Приёмщик ощупал меня внимательным взглядом.
— Принесите, — неохотно сказал он. — Только предупреждаю, запчастей нет.
Я показал ему удостоверение, и приёмщик сразу стал значительно любезнее. Открыл дверь и пропустил меня в комнату, заставленную радиоприёмниками, радиолами, проигрывателями и магнитофонами. Придвинул мне стул, а сам примостился рядом на ящике. Смотрел выжидательно.
— Припомните, не приносили ли вам после двенадцатого июня магнитофон фирмы «Sony»? — попросил я.
— Приносили, — ответил он, не раздумывая.
— Кто и когда?
— Шестнадцатого. Подождите, шестнадцатого или семнадцатого, я не помню. Я ещё связал его с Фёдором. — Посмотрел на часы. — Скоро придёт Федор, он вам точно скажет.
— Помните этого клиента?
— Тут знаете сколько проходит.
— Может, хоть немного.
— Нет, не припомню.
— Причёска? Брюнет, блондин, рыжий?
— Кажется, лысый. Однако утверждать не могу. Вон Федор идёт, поговорите с ним.
Федор, длинноносый брюнет лет тридцати, отнёсся ко мне недоверчиво. Уставился тяжёлым взглядом, и я подумал, что от его глаз вряд ли что-нибудь укроется.
Это меня устраивало: в нашей профессии лучше иметь дело с людьми хотя и недоверчивыми, но наблюдательными, чем с простодушными болтунами, которые наговорят вам все, что угодно, лишь бы угодить.
— Товарищ из милиции, — представил меня приёмщик, — интересуется «японцем», которого ты ремонтировал. Дней десять назад — звук плавал, помнишь?
— Сделал все, что мог, и должен работать, — ответил Федор категоричным тоном.
— Да, мне говорили, что вы хороший мастер, — сделал я попытку добиться его расположения. — Но меня интересует не магнитофон, а его владелец.
— Клиент как клиент.
— Помните его? Опишите.
Федор на несколько секунд задумался.
— Лысый, горбоносый и ушами шевелит, — ответил он. — Морщинистый. Я ещё подумал: морщины не по годам.
Все совпадало: я шёл по следам лысого бандита, но он опережал меня приблизительно на две недели, а в наш век прогресса, когда из Киева до Хабаровска можно добраться меньше чем за сутки, этот фактор со счётов не сбросишь.
И все же я знал, что лысый мог наследить. Где-нибудь обязательно ошибётся.
— Быстро отремонтировали магнитофон? — спросил я.
— Что там делать… В тот же день. Клиент очень просил: и так, говорит, загулял в Киеве, надо домой.
— Откуда же он?
— А мне не все ль равно…
— Жаль, очень жаль…
Федор внимательно посмотрел на меня.
— Что он натворил? — блеснул глазами. — Вижу, вам очень хочется взять его за шиворот.
От этих ребят не было смысла таиться, и я объяснил:
— Бандит. Бандит и убийца.
— Ого! — воскликнул Федор. — А я бы никогда не подумал. Так себе, озабоченный жизнью человечек. Деньги, говорит, потратил и хочет магнитофон продать. Ещё мне предлагал. На сотню меньше комиссионной цены.
— Почему же не купили?
— Я что, деньги сам печатаю? Знаете, сколько «японец» тянет?
— Знаю, но ведь на сотню дешевле.