Две были блондинками и довольно симпатичными, но приглашённый в кабинет директора Рыбчинский лишь презрительно оттопырил губы:
— Я же говорил: это клёвая чувиха, ноги — во, длинные, и тут кое-что есть. — Он показал, что именно. — Я блондинок вообще уважаю… А это так…
— Блондинка! — оживился директор. — Красивая? Кажется, я догадываюсь… Но это не продавщица, в отделе кредита работает. — Он быстро достал откуда-то папку с личным делом, раскрыл. — Она?
С фотографии смотрела действительно красивая девушка: с высокой причёской, большими глазами и точёным носиком. Бросив взгляд на снимок, я понял, что этот пройдоха прав-таки.
— Во-во! — Борино лицо расплылось в сладкой улыбочке. — Я же говорю: кадр — что надо!
— Я тебе дам: кадр! — оборвал его директор. — Это наша Надийка, передовик производства!
— Можно ли с ней поговорить? — спросил я.
— К сожалению… — развёл руками директор. — Дочь у неё заболела, звонила, что выдали больничный лист по уходу. Живёт недалеко отсюда, на Киквидзе, четыре остановки на троллейбусе.
— Замужем?
— Развелась в прошлом году. Ну-ну! — Он погрозил пальцем Рыбчинскому, потиравшему руки. — У неё такие, как ты, не проходят. Серьёзная женщина.
— А я что, рыжий? — обиделся Кошкин Хвост.
— Не рыжий, а немного того… — директор покрутил пальцем у виска. — Воспитывать надо.
— Меня? Воспитывать? — вскипел Боря. — Я мастер-радиотехник, а вы…
Их спор мог затянуться, это совсем не устраивало меня, и я попросил адрес Надийки-передовички. Фамилия её была Андриевская, Надия Федоровна Андриевская — кассир кредитного отдела универмага.
Надия Андриевская оказалась действительно красивой женщиной. Тем более что стояла она сейчас передо мной без всяких, если можно так выразиться, наслоений в виде пудры, помады и туши. Никого не ждала и не собиралась никуда выходить: была причёсана небрежно и одета в лёгкий халатик, который плохо сходился на высокой груди. Смотрела насторожённо и немного встревоженно: впрочем, кому приятно, когда тебя застают одетой по-домашнему, и этот незваный гость к тому же ещё из уголовного розыска…
Она извинилась, пропустила меня в комнату в конце коридора, а сама исчезла за дверью напротив, где сразу началось какое-то шуршанье и послышался шёпот. Видно, объясняла дочке, кто потревожил их, и успокаивала её.
Комнатка, куда я вошёл, была обставлена просто, однако со вкусом. Обычная стандартная мебель, небольшой коврик на полу, дешёвые керамические вазы и стеклянная посуда в серванте — все говорило о небольшом, но прочном достатке.
Изысканность комнате придавали два букета цветов. На столе стояли ромашки, а в высокой вазе на полу синие лесные колокольчики. Я подумал, что, наверное, роскошные розы в этой комнате не выглядели бы так кстати, как эти нежные цветочки.
Надия Федоровна не заставила себя долго ждать, она появилась через несколько минут, но успела воспользоваться ими: сменила халат на простое платьице и немного прошлась помадой по губам. Знала, что губы у неё маленькие, и сделала их длиннее, может, на полсантиметра или на сантиметр, но этого вполне хватило.
Андриевская села за стол, опёрлась на него локтями и уставилась на меня, ожидая вопросов.
Я ещё раз извинился за вынужденный визит, пояснив, что такие посещения приносят и мне мало радости, но, что поделаешь, входят в круг моих обязанностей.
Неся всю эту ахинею, внимательно наблюдал за Надией Федоровной: появление инспектора угрозыска не могло не насторожить или не напугать её, однако смотрела спокойно и выжидательно, может, правда обладала удивительной выдержкой.
Наконец, достаточно навыкаблучивавшись перед Андриевской, я задал этот важнейший вопрос, ради которого и пришёл сюда:
— Около двух недель назад, а точнее семнадцатого июня, вы разговаривали на бульваре возле универмага с лысым мужчиной в голубой тенниске.
Кто он?
— Брат моей подруги, — ответила она, не колеблясь.
— Брат подруги?.. — Сердце у меня встрепенулось от услышанного. — Вы знаете его фамилию и адрес?
— Конечно. Они живут с сестрой вместе.
Блокнот был уже у меня в руках. Но все равно запомнил бы на слух и с первого раза.
— Кривой Рог, улица Весенняя, восемь. — Она достала из шкафа конверт, положила на стол. — Видите, привезли от Гали.
Я записал адрес, не в силах сдержать радость. Андриевская заметила это, потому что спросила:
— Что случилось? Такой симпатичный человек…
Мне трудно было согласиться с её слишком категоричным и преждевременным утверждением, однако я ничем не проявил этого.
— И по какому поводу вы встретились возле универмага? — спросил я.
— Так он же жил у меня, — сказала она просто. — Вот в этой комнате с товарищем. Галя попросила, разве я могла отказать?
Я невольно ещё раз оглядел комнату. И надо же: на диване, где я сейчас сижу, спал, нежился лысый убийца. Другому, должно быть, поставили раскладушку. И все же, не дав гневу овладеть собой, спросил сухо, даже как-то протокольно:
— Я понял так: ваша подруга, — взглянул на конверт, — Галина Коцко, попросила, чтобы её брат с товарищем, приехавшие в Киев, несколько дней пробыли у вас?
— Совершенно верно, — кивнула она. — В письме все написано.
— В этом? — повертел я конвертом.
— Да.
— Можно прочитать?
— Конечно, какие тут секреты?
Я вынул из конверта небольшой кусочек бумаги. На нем всего несколько строчек, написанных крупным женским почерком:
«Дорогая Надийка, пишу тебе второпях, потому что нет времени. Совсем закрутилась и скоро собираюсь в командировку, а тут брату понадобилось с товарищем в Киев. У вас с гостиницами тяжело, и не откажи, милая, в просьбе. Пусть они какую-нибудь недельку поживут у тебя. У тебя есть свободная комната, а они люди смирные, внимательные, особых хлопот не прибавят, а я тебе буду благодарна. Приезжай ко мне, скоро поспеют фрукты, вам с Татьянкой понравится. А теперь целую и с нетерпением жду встречи. Ещё раз целую, надеюсь, что не откажешь в моей просьбе. Твоя Галя».
— И когда же Галин брат с товарищем приехали к вам? — спросил я.
— Кажется, пятнадцатого. Да, пятнадцатого июня.
Я быстро прикинул: именно пятнадцатого июня бандиты продали машину через комиссионный магазин и узнали, что получат деньги дней через пять-шесть. Следовательно, перед этим спали в автомобиле где-нибудь в окрестных лесах. Письмо взяли на всякий случай, боялись ночевать на вокзалах и в гостиницах, в конце концов оно и пригодилось.
— Как назвались ваши гости?
— Брат Галины — Олег Владимирович Черныш. А товарищ его — Василь. Как-то неудобно было спрашивать фамилию.
— А они, выходит, не показали свои документы?
Женщина покраснела.
— Ну что вы! Галя — моя подруга, и требовать документы у её брата! Неужели я поступила неправильно?
— Да, неправильно. Но об этом потом. Когда уехали ваши гости?
— Утром двадцать первого. Заранее купили билеты на поезд. Летом, знаете, трудно…
— Когда и где познакомились с Галиной Коцко?
— В прошлом году в Ялте. Мне дали путёвку в дом отдыха, Гале тоже, и жили мы в одной комнате. Симпатичная женщина, чуть старше меня.
— Что делает в Кривом Роге?
— У нас профессии родственные. Она — бухгалтером на руднике, а я тоже в бухгалтерии.
— На каком руднике работает Коцко?
— Галя говорила, но я не запомнила.
— Переписываетесь с ней?
— Немного. Она к себе приглашает. Ну, ещё поздравления с праздниками…
— Замужем?
Надия Федоровна грустно улыбнулась:
— У нас с ней судьбы одинаковые.
— Разведена?
— Да.
Собственно, я узнал и так уж слишком много, но все же спросил:
— И как вели себя ваши постояльцы?
Надия Федоровна пожала плечами.