Она идеально вписывалась в здешнюю обстановку, как будто этот дворец выстроен специально для нее – так же, как шах Йахан воздвиг Тадж для своей возлюбленной Мумтаз Махал. Это ее Занаду. Я легко представил ее одной из девяноста девяти жен Кублая. И так же легко вообразил, как она выхватывает огромный меч Кублая и сносит девяносто восемь голов.
Она рассматривала меня, сморщив нос. Не сильно. Но так, чтобы я заметил, как она его морщит и как ей этот милый трюк к лицу.
До меня вдруг дошло, что после беготни по пустыне, валяния в пыли и смены покрышки я сразу направился в бар, не "освежившись" у себя в номере. Естественно, я выглядел слегка помятым и грязноватым. И тем не менее ей не стоило морщить (я подумал – кокетничает) свой острый нос. Я пользуюсь дезодорантом, который по телевизору рекламируют как "убивающий запах пота".
– Кто вы? – спросила она, когда наконец решила снизойти до разговора со мной. – Водитель грузовика? Или, может...
– Не утруждайте себя перечислениями, – грубовато оборвал я ее. – Я слышал их все, мэм. Водитель грузовика, мусорщик, продавец хот-догов. Мы все несем свой крест. А вы кто, королева мая?
Обычно я позволяю людям рвать меня на части и не пытаюсь демонстрировать свой ум, говоря им колкости в ответ. Обычно я этого не делаю, потому что не могу на ходу придумать ничего достойного. Вот как сейчас. А в основном потому, что эта дорога ведет вниз, к проигрышу. Зачем мне это? Я уже достаточно проиграл.
Черт с ней, подумал я. С ней и с ее яркой блузкой. Она, наверное, мычит, когда просыпается по утрам. Черт, я ведь только хотел дать ей прикурить. Ну, может, и не только, сказал я себе. Но она-то этого не знала. А если и знала? Что ж она тогда вырядилась, как невеста на нудистской свадьбе?
Я сидел, делая вид, будто ничего не произошло, и в этот момент вошел высокий симпатичный парень и заскользил в нашу сторону. Казалось, он не идет, а плывет по воде. Его золотистые волосы вились крупными волнами, голова высоко поднята, он рассекал воздух, словно двадцативесельная военная баржа викингов. С широкими плечами и узкой талией, он выглядел как человек, который ни разу не потел за всю свою жизнь.
Он подошел прямо к грудастой монголке и наклонился к ней, складывая рубиновые губы для поцелуя. Я подумал с некоторой тревогой: "Лучше не надо, старик, – ты ее не знаешь так, как знаю я". Он непринужденно клюнул ее в щеку.
– Привет, дорогой, – сказала она.
Очевидно, он все-таки знал ее лучше, нежели я.
– Привет, милая, – ответил он.
– Ты почему так долго?
– Никак не мог найти трусы.
Он явно знал ее намного лучше, чем я.
– О, Джерри, – вздохнула она. – Они там же, где и всегда.
– Ага, я их там и нашел.
Поверьте, это был гнусный разговор. И от нарочитой откровенности становился еще противнее. Сидевшая рядом пара встала и ушла, и дружок монголки уселся на освободившийся стул. Потом он понизил голос, но не настолько, чтобы я не мог его услышать, и задиристо проговорил:
– Я видел, как ты болтала с этим мерзавцем, который сидит рядом с тобой. Он тебя доставал, Нейра?
– Да, – ответила она. – Ты заметил, какие у него грязные руки? Наверное, он работает в гараже.
– Руки? Он... он не дотрагивался до тебя?
Хлюст склонился над ней и в буквальном смысле оглядел ее прелести, словно хотел удостовериться, не остались ли там грязные следы от моих заскорузлых, изношенных тяжелым трудом лап.
– Господи, нет! – воскликнула она. – Что-что, а вкус у меня есть, дорогой.
– Ах, конечно, милая. Предоставь это мне. Я разберусь с подонком.
Я изучал свой стакан – пустой стакан, – когда он подошел и постучал меня по плечу. Я обернулся:
– Да?
Он придал своему лицу устрашающее выражение, над выработкой которого, видимо, долго тренировался.
– Эта дама справа, – с важным видом заявил он, – моя жена.
– Угу.
– Думаю, я должен уведомить вас, что ей неприятны ваши заигрывания, а я считаю их просто возмутительными.
– Да. Хорошо, извините. Черт, я всего лишь сказал "Привет". И больше ничего...
– И я требую, чтобы вы прекратили надоедать ей, – продолжал он, искоса поглядывая на жену: хорошо ли ей слышно.
– Договорились, – согласился я.
"Да уж, – подумал я. – Откуда мне было знать, что она его жена. Наверное, молодожены. О'кей, он выиграл сражение".
Но он никак не мог угомониться.
– Я настоятельно требую, – гневно провозгласил он, – чтобы вы больше не докучали ей своими приставаниями.
– Не беспокойтесь об этом. Я скорее пройдусь босиком по разбитому стеклу.
– По-моему, мне не нравится ваше к ней отношение, – заявил он.
Этот парень начинал меня раздражать.
– По-вашему, да? – огрызнулся я. – А точнее вы не знаете?
Он буквально закипал на глазах. Сначала я думал, что он просто поднимает пыль, но теперь его всего колотило. Я не сумасшедший. Черт, я только хотел, чтобы эти неземные существа оставили меня в покое.
– Ну, ты, хвастливая обезьяна! – крикнул он. – Ты...
– Уймись, дружище. Давай не будем обзывать друг друга. Все и так уже выглядит достаточно смешно.
– Смеш...
– Смешно и глупо. – Я и сам уже начал заводиться. – Раз уж я должен оправдываться, то скажу: я всего лишь попытался поднести огня твоей жене, но она повела себя так, словно я поджег ее трусики. Если тебе нужна правда, я думаю, она просто злобная...
– Все. Вон! – он протянул руку и схватил меня за локоть. Мое терпение лопнуло.
У меня есть один пунктик: я очень не люблю, когда меня хватают и пытаются выбросить за дверь или втолкнуть внутрь или просто пихают куда-нибудь. Я почувствовал, как во мне закипает ярость, и безуспешно попытался ее обуздать. А он тем временем толкал меня, обнаружив, вероятно, что это не так уж легко.
Я сбросил его лапу со своей руки и произнес с большим пылом, чем следовало бы:
– Ладно, раз ты ужасно жаждешь правды, получай ее. Случилось вот что: я увидел, что ее грудь растеклась по стойке, и начал подбирать ее, решив, что это ангельский пирог, приготовленный из восьми дюжины яиц. Она сказала: "Будьте добры..."
Он не дал мне закончить. Он снова протянул свою клешню и попытался схватить меня, но я выбросил вперед руку и задержал его.
– Не делай этого.
Может, он уловил угрозу в моем голосе или еще что-нибудь, но, к счастью, не схватил меня. Моя рука была повернута к нему тыльной стороной и находилась всего в шести дюймах от его физиономии, поэтому он хорошо ее рассмотрел. Она вся в шрамах, а костяшки немного распухшие – от битья физиономий, – и он весьма заинтересованно разглядывал ее.
– Есть одна маленькая деталь, – сказал я. – Я слышал, как твоя жена назвала тебя Джерри. Прежде чем я уделаю тебя, хотел бы узнать, твоя фамилия, случайно, не Вэйл? Надеюсь, что не так.
– Вэйл? Конечно, Вэйл. Откуда вы знаете? Как... Вы и моя жена...
– О, кончай, Джерри Вэйл. Замечательно. Я – Шелл Скотт, – вздохнул я облегченно, – и мы станем хорошими друзьями.
– Вы – Скотт? – Он вдруг расплылся в улыбке. – О, черт, Орманд предупредил, что вы приедете. Мне только что сказали, что вы здесь, Скотт. – Он снова протянул руку – на этот раз для того, чтобы пожать мою. Потом, сияя, обернулся к жене: – Все в порядке, Нейра. Это – мистер Скотт. Шелл Скотт.
Интересно, подумал я, почему это сейчас все в порядке. И что именно в порядке? Нейре, похоже, все было до лампочки. Для нее все оставалось по-прежнему. Ей невозможно было угодить. Она передернула плечами – при этом ее цыганская блузка едва не соскользнула вниз – и равнодушно протянула:
– Ну и?..
"Все-таки она злобная", – решил я. Джерри Вэйл понизил голос и прошептал:
– Я очень рад, что вы здесь, Скотт. Девушка – ну, вы знаете?.. – так и не появилась.