— Мы думаем, что Карлсон держал книгу в руке, заложив страницу пальцем, — начал объяснять он. — Собираясь открыть ее и показать тому, второму, что внутри ничего нет, он поднял книгу, парень испугался этого движения и бросился на Карлсона с ножом. Карлсон прикрылся книгой как щитом, и нож вонзился в нее. Вероятно, он прошел насквозь и ранил Карлсона, но легко. Но тогда противник размахнулся опять и поразил Карлсона, при этом книга так и осталась на лезвии ножа. Этим ударом он Карлсона и прикончил.
— Отличный удар, — сказал Грофилд. — Как вы думаете, что это был за язык?
— Извините. Мы, конечно, слушали, но никто из нас понятия не имеет, какое это наречие. Грофилд повернулся к Вивьен.
— Вы тоже?
— Я б сказала, кабы знала.
— Что ж, — Грофилд опять взглянул на техника. — Могу я получить копию этой записи?
— Вы шутите? — спросил техник.
— Только тот отрывок, где иноязычная речь. Техник покачал головой.
— Дохлый номер.
— Почему?
— Вы всерьез спрашиваете?
— Конечно.
Техник посмотрел на Вивьен, потом опять на Грофилда.
— То, что мы здесь имеем, — он похлопал по магнитофону, называется уликой в деле об убийстве. Мы скрываем ее, поскольку она уличает и нас тоже — в незаконном подслушивании и нескольких других нарушениях закона. Если мы дадим вам отрывок этой записи, вы получите доказательства того, что мы занимаемся сокрытием улик. Мы не настолько в вас влюблены, чтобы допустить такое.
— Я просто хочу попробовать узнать, что это за язык. Я не собираюсь передавать пленку властям.
— При той жизни, которую вы, судя по всему, ведете, вам и не понадобится никому ее передавать, — ответил техник. — Достаточно какое — то время поносить ее с собой, и рано или поздно все мы попадем в передрягу.
Грофилд подозрительно взглянул на Вивьен.
— Вы что, говорили обо мне за моей спиной? Девица презрительно передернула плечами и отошла. Техник кивнул на магнитофон.
— Говорила вот эта штука, — сказал он. — Вам и невдомек, сколько мы всего позаписали с тех пор, как вы въехали в номер.
— Вдомек. Я уже ничему не удивляюсь.
— Вы человек со стороны, так ведь?
— Откуда вы знаете?
— Вам лучше вернуться к привычной работе, — посоветовал техник. — Она наверняка безопаснее нынешней.
— Точно, — ответил Грофилд. — Спасибо, что дали послушать.
— Всегда к вашим услугам.
Грофилд огляделся. Вивьен стояла в дверях. Он подошел к ней и заявил:
— Мне тут больше делать нечего — Хорошо, — сказала она и отвернулась.
— Разве вы больше меня не сопровождаете? — спросил Грофилд.
— Вы знаете, где ваша комната.
— А что Марба?
— Он же сказал, что свяжется с вами.
— Вы обедали?
— Да.
— О! Может, выпьете?
Она холодно посмотрела на него.
— С вами я никуда не пойду. До свидания.
— Уж и не знаю, почему я стараюсь завязать с вами дружбу, — сказал Грофилд.
— Зато я знаю, — обронила она, повернулась и ушла.
Грофилд посмотрел ей вслед и крикнул:
— Ничего, когда — нибудь я вот так же брошу вас на дороге! Она не удостоила его ответом.
Глава 12
Кен сидел в комнате Грофилда, но Генри уже не было.
Грофилд вошел, закрыл за собой дверь и сказал:
— Тебе что, жить негде?
— Ты мне не нравишься, Грофилд, — ответил Кен.
— Тогда проваливай, — Грофилд потянулся и добавил, зевая: — Ну не ув — вивительное ли в — вело? Всего семь часов, как встал, а уже с ног валюсь.
— Вероятно, тебя измотало волнение за соотечественников. — Я знаю одну девицу, с которой ты мог бы прекрасно поладить, — ответил Грофилд, взглянув на него. — Почему вам, ребята, ни разу не пришло в голову, что я тоже ваш соотечественник?
— Не стану тратить силы и искать смысл в твоем высказывании, — заявил Кен.
— Ты установил связь?
Памятуя об ушастых стенах вокруг, Грофилд сказал:
— На такие дела нужно время.
— Времени у нас нет. Эти люди пробудут здесь всего два дня. Ты что, вообще ни с кем не сошелся?
— Я сделал одно интересное наблюдение, — сказал Грофилд.
— Никакой шпион не задаст вопроса, не зная ответа заранее. Кто — то из ваших людей наверняка видел, как я встретился с мисс Камдела в вестибюле и поехал с ней кататься.
— Мы знаем, что ты виделся с ней, — сухо ответил Кен. — Но нам неизвестно, по делу или нет.
— Если бы вы знали мисс Камдела, этот вопрос даже не возник бы. Она навроде вас. Ее не интересуют люди, озабоченные собственной судьбой.
— Насколько я понял, встреча была деловой. Каков ее итог?
— Со мной свяжутся.
— Кто?
— Онум Марба.
— Ты еще не встречался с ним? Грофилд погрозил Кену пальцем.
— Опять за свое? Если спрашиваешь, значит, знаешь, что встречался.
— Ты чертовски занудлив, Грофилд.
— То же самое я думаю о тебе, Кен. Если тебе нужны четкие ответы, задавай четкие вопросы. И не пытайся темнить.
— Конечно, это свинство с моей стороны, — едко проговорил Кен, — но я испытываю к тебе стойкое недоверие.
— Так уволь меня.
— Поначалу с тобой было забавно. Мне нравился твой свежий взгляд на вещи, и все такое. Но теперь забавам пришел конец, Грофилд. Я задам тебе прямой вопрос, коль уж ты так этого хочешь, и посмотрим, сумеешь ли ты дать мне четкий ответ. О чем ты говорил с Марбой?
— О том, зачем я здесь, и нет ли для меня какой — нибудь работы. Видишь, если со мной не темнить, я тоже темнить не буду.
— Возможно. Какую легенду ты ему скормил?
— Я участвовал в ограблении, какое провалилось, и теперь отсиживаюсь в Канаде, пока не уляжется шумиха.
— Неужели он столько о тебе знает? Я имею в виду грабежи.
— А почему нет? — Грофилд снова зевнул. — Послушай, с тобой очень везло, и все такое, но я и правда с ног валюсь. — Тебе больше нечего сказать?
— Ничего.
— Тогда я кое — что скажу. Мы проверили, кто такой Альбер Бодри.
— Кто?
— Тот похититель, которого убили.
— А, водитель! Ну, и что?
— Он член “Ле квебекуа”.
— Звучит как название хоккейной команды. Кен взглянул на Грофилда.
— Совсем забыл, — сказал он. — Просто удивительно, о скольких вещах ты понятия не имеешь. Ты слыхал о сепаратистском движении Квебека?
— Не слыхал, — ответил Грофилд. — Что такое сепаратистское движение Квебека?
— Провинция Квебек — часть Канады, в которой преобладает франкоязычное население. Тут все французское — речь, обычаи, история, культура и прочее. За последние пятнадцать лет или около того здесь развились сепаратистские настроения, кое — кто хочет отделить Квебек от Канады и как — то пристегнуть его к Франции. Когда несколько лет назад сюда приезжал де Голль, он еще подлил масла в огонь, и теперь тут уже с полдюжины организаций, жаждущих независимого Квебека, от политиков до дикарей и террористов. Самая оголтелая из этих группировок называется “Ле квебекуа”. Она стоит за вооруженный мятеж, а посему эта шайка, разумеется, самая малочисленная и бестолковая.
— Погоди — ка. Что значит “разумеется”?
— Там, где не существует притеснений, вооруженным революционерам не так легко добиться успеха. Тут немало молокососов, готовых измазать краской памятник Вулфу и Монт — колму, причем, конечно же, фигуру Вулфа. Но когда речь заходит о том, чтобы взять винтовку и начать отстреливать всех, кто говорит по — английски, большинство молокососов предпочитает шмыгнуть в кусты.
— Всей душой согласен с вами, — проговорил Грофилд. Кен едва заметно улыбнулся.
— Не имеет значения, на каком языке ты говоришь, Грофилд, — сказал он. — У меня есть и более веские причины хотеть пристрелить тебя.
— Слушай, я стараюсь ладить с тобой, — напомнил ему Грофилд. — Постарайся и ты.