— Старый сокамерник Визгуна. Ты забыла?
— Он хотел жениться на мне. В самом деле хотел.
— Знаю.
— И я этого хотела. Он ничего из себя не представлял, но никто другой не предлагал мне руку и сердце.
— Кто-нибудь да предложит. Так что он тебе рассказывал?
— Толком ничего. Только говорил, что выяснил имя той крысы и на этот раз затравит ее. — Она испуганно взмахнула руками, и глаза ее снова увлажнились. — Как мне отсюда выбраться?
— Я тебя выведу.
Мы вышли на лестничную площадку и спустились по ступенькам в подвальное помещение, откуда, минуя груды мусорных ящиков и старых детских колясок, выбрались на задний двор, погруженный в ночную темноту. Постояв там и прислушавшись, мы снова двинулись в путь и добрались до шаткой изгороди, которая отделяла ее дом от соседнего. Нам приходилось подныривать под развешанное на просушку белье и не раз споткнуться о раздавленные картонные коробки, которые вывалились из переполненных мусорных контейнеров.
Но они давно поджидали нас, успев привыкнуть к темноте, так что, когда сдавленно кашлянул выстрел, я увидел лишь вспышку и почувствовал колыхание воздуха от миновавшей меня пули. Отшвырнув девушку в сторону, я выхватил из-за пояса револьвер. Снова по глазам резанула вспышка, потом еще одна, но на этот раз я уже видел перед собой длинное дуло кольта. Ночь раскололась грохотом выстрела, на который эхом ответил чей-то клокочущий хрип, после чего я услышал слева от себя чей-то плач и звук убегающих шагов перед собой.
— Марлен?.. — позвал я.
Ответом мне были тихие всхлипывания.
— Он хотел жениться на мне. Ты же это знаешь, правда?
Чиркнув спичкой, я увидел перед собой мутные безжизненные глаза.
— Знаю, детка, — сказал я.
Со стуком стали распахиваться оконные рамы. Где-то завизжала женщина. Выругался какой-то тип, а другой идиот стал бестолково шарить лучом фонарика в ночи, не соображая, куда его направить. Двинувшись в сторону изгороди, я наткнулся на тело и зажег еще одну спичку.
Может, меня снова ждут спазмы в желудке и зябкая дрожь между лопатками? Через час Чарли Уоттс поднимет по тревоге все полицейские посты, бросив их в погоню за мной, а спустя два часа все газеты вытащат на первые полосы ту давнюю историю, украсив ее моим поясным портретом, — и не будет мне места для спасения на земле...
Однако в первый раз за долгое время я чувствовал себя легко и свободно.
Мне даже захотелось увидеться с Черилл.
Фаллон, ты сущий подонок, подумал я. Ведь тебе нравится убивать...
А кто-то другой в этот миг тоже мечтает... убить меня, потому что у них — труп, и они понимают, что бывший зек будет мстить за своего сокамерника. И кто бы он ни был, Старику не будет покоя, ибо этот убийца знает о золоте, и нужен только подходящий момент, чтобы отправить его на европейские рынки.
Мамаша Кристи была одной из тех старых нью-йоркских профессионалок, которая умела ничего не видеть, ничего не слышать, ничего не помнить. Она содержала дешевую гостиницу рядом с доками, где разгружались суда пароходной линии «Кюнард-лайн». Увидев меня, она лишь ткнула большим пальцем в нужную сторону.
— Твоя девка во втором номере, Фаллон.
Поблагодарив ее, я поднялся к Черилл, которая сидела в грязноватой комнатушке, с гамбургером в одной руке и с «Ньюс» в другой. Я сразу заметил, что, по крайней мере, на сей раз мне отвели место на внутренней полосе. Взглянув на меня поверх газеты, она сказала:
— А ведь ты это сделал, босс.
— Одерни юбку. Мамаша думает, что я снял номер для свидания с тобой.
— Она слишком короткая. А твое «свидание» звучит пошловато.
— Другого не подобрать.
— Жаль, — вздохнула она.
Я закрыл и запер дверь на ключ. Подойдя к окну, опустил жалюзи. Она по-прежнему не отрывала глаз от газеты.
— Что ты там вычитала?
— Ты объявлен в розыск, — сообщила мне Черилл. — За убийство.
— Потрясающе! — сказал я.
— Его звали Артер Литлуорт, он же Шим Малыш, он же Малыш Шим, он же Малыш Сохо, он же...
— Знаю.
— Наемный убийца из Де-Мойна, штат Айова. «Магнум-357». Он таскал его с собой, засветился в двух других делах, одно в Лос-Анджелесе, другое в Нью-Йорке.
— Почему он очутился тут в городе?
— Из-за твоего приятеля. Визгуна.
— У них был зуб на него, не так ли?
— Конечно. Он сидел в камере с Визгуном до тебя. Они были врагами.
— Что-то я его не помню.
— Он вышел до твоего появления. Я проверила. Так что твои действия могут считаться только местью и ничем иным. — Она отложила газету и уставилась на меня своими большими круглыми глазами. — Теперь все будут охотиться за тобой, чтобы прикончить.
— А ты как думаешь? — спросил я.
— Стоит ли тебе интересоваться этим сейчас?
— Да пошло оно... Что тебя волнует?
— Похоже, ты совсем не разбираешься в женщинах, а?
— Детка, да я их знаю вдоль и поперек.
— Ну, и что-нибудь усвоил?
— Достаточно, чтобы держаться от тебя подальше... как от объекта секса.
— Хватит одного телефонного звонка — и ты про все забудешь.
— Как и ты, куколка.
— Я — не девственница.
— Есть и другие способы убедиться.
— Звучит заманчиво.
— Попробуй со мной.
— Может, попозже.
— Слава Богу. А то меня достала одна машинисточка, из которой секс так и прет.
Она глуповато улыбнулась мне.
— Ах ты, подлец! — воскликнула она. — Какого черта я должна разрываться между долгом и влюбленностью, как юная школьница!
— Интересно, каким ты меня видишь?
— Толстым, безобразным бездельником с уголовным прошлым. Ты даже одеваться толком не умеешь. Бывший коп, бывший зек, начинающий репортер, а в настоящее время — преступник в бегах.
— Благодарю, — сказал я. — И все — за пару дней.
— Могу ли я помочь тебе смыться?
— Никак хочешь попасть в соучастницы?
Она глянула на полурасстеленную постель и усмехнулась.
— Порой я удивляюсь самой себе.
— Мм-мм...
— Я куда лучше соображаю, когда занимаюсь любовью, — сказала она.
Потом, когда мы уже лежали рядом, продолжила:
— У тебя же нет ни одного шанса. И ты это знаешь.
— Кто так решил?
— Все решено и расписано давным-давно.
— Только не пори чушь о кисмете и о судьбе, девочка.
— Посмотри правде в глаза. Твое будущее запрограммировано, и тебе никуда не деться.
— Помолчала бы ты, специалист по условно-досрочному.
— Вполне рассчитанный риск. — Черилл лежала, глядя в потолок, и лицо ее было предельно серьезно. — Они решили, что игра стоит свеч.
— Они забыли о факторе случайности, — возразил я.
— Он был всего лишь сокамерником.
— Ты не знаешь, что такое жить в тюрьме. С соседом на верхней койке.
— И стоит умирать из-за этого?
— Разве смерть не ждет нас всех?
— И что же?
— А то. Я просто трахаю тебя... и даже не говорю «Я люблю тебя, милая».
— Специалиста по условно-досрочному устраивает и трахание, — спокойно ответила она.
— Но не машинистку, — уточнил я. — Так расскажи, что ты выяснила?
— Чарли считает, что лучше бы тебя прикончили.
— Прелестно!
— И не только он. Тебе заказали киллера.
— Как я и предполагал, — сказал я. Повернувшись на бок, я обнял ее нежное милое тело и тут же уснул. Меня не покидало ощущение уюта и покоя. Погружаясь в сон, я успел лишь подумать, как далеко эта куколка может зайти ради мужика.
* * *
Такую штуку, которая называется «золотая лихорадка», скрыть невозможно. Допустим, вы наградили триппером свою жену и соседку. Допустим, ваша жена не будет выступать, но вот сосед, переспав со своей женой, начнет орать не своим голосом, когда у него закапает с кончика, он будет бегать по потолку, готовый разорвать всех и каждого.