Какая она была красавица! Она напоминала тех женщин, которые величественно появляются на сцене, и ты можешь только глазеть на них, понимая, что на такой женщине нельзя ни жениться, ни привести в дом и познакомить с близкими. Вот такой красотой она и обладала. Но на пару бесконечно длинных секунд в ней вроде проступило какое-то совершенно иное обаяние, простота, что ли, и она улыбнулась мне.
— Джой... — в ее хрипловатом голосе проскользнули теплые нотки, — твои слова и то, как ты их мне сказал, — самое прекрасное, что мне доводилось слышать в жизни...
Разбитые губы так болели, что я даже не мог улыбнуться ей в ответ, а лишь просто взглянул на нее. И вдруг у нее изменилось выражение лица. Хелен удивленно и с каким-то странным любопытством уставилась на меня. Она склонилась ко мне, и я снова почувствовал запах цветов — и тут случилось невероятное! Она легким поцелуем коснулась моих губ и, отпрянув, стала разглядывать меня так, словно хотела что-то понять.
— Ты — милый мальчик, Джой.
Переключив скорость, она отъехала от обочины дороги. Схватившись за ручку дверцы, я попытался приподняться.
— Послушайте, мне нужно уходить.
— Я не могу тебя тут оставить.
— Но куда же...
— К себе. Черт побери, ты пострадал из-за Ренцо! В какой-то мере ответственность лежит и на мне.
— Да ничего подобного. Вы всего лишь работаете на него.
— Не важно. Ты не можешь тут оставаться.
— У вас будут неприятности, Хелен.
Повернувшись ко мне, она сверкнула белозубой улыбкой.
— У меня вечно неприятности.
— Но не с ним.
— С этим-то типом я справлюсь.
Должно быть, она почувствовала, как меня передернуло.
— Ты бы удивился, узнав, как я справляюсь с этим толстым слизняком, — сказала она. И еле слышно, уже не для меня, добавила: — Иногда.
Гостиная, в которую я попал, напоминала цветочный сад, в котором она была самым красивым цветком. Хелен располагалась на верхнем этаже многоквартирного дома-отеля в самой престижной части города, где на крышах домов благоухали сады, откуда можно было любоваться городом и перемигиваться с его огоньками.
Она заставила меня сбросить всю одежду, и, пока я нежился в ванне с пенящимся шампунем, она принесла мне все чистое, правда на размер больше, но я уж и забыл, когда носил такие аккуратные вещи. Одевшись, я вышел в гостиную, чувствуя себя куда лучше, и устроился в глубоком кресле, а она принесла чай.
Елена Троянская, подумал я. Вот, значит, как она выглядела. А ведь кто-то готов был бы выложить миллион баксов и потратить тысячу лет, чтобы оказаться рядом с ней... но рядом с ней был я, который ровным счетом ничего для этого не сделал.
— Тебе получше, Джой?
— Немного.
— Хочешь поговорить? Хотя если нет желания, то можешь и молчать.
— Особенно нечего рассказывать. Мне здорово досталось.
— Сколько тебе лет, Джой?
Мне не хотелось вдаваться в подробности.
— Двадцать один, — коротко ответил я.
И снова у нее на лице промелькнуло то же самое странное выражение. Я радовался бинтам, закрывавшим мое лицо, потому что она не могла проверить, вру ли я или нет.
— А сколько вам лет? — спросил я и улыбнулся.
— Почти тридцать, Джой. Старовата, не так ли?
— Вовсе нет.
Она поднесла к губам чашку с чаем.
— Как это ты пересекся с Ренцо?
Воспоминания причинили мне боль.
— Вечером, — начал я рассказывать, — стемнело, какой-то мужчина попросил меня передать записку по адресу и дал мне пять баксов. Я согласился, а он сказал, что записка для мистера Ренцо и что я должен доставить ее в клуб «Убежище». Сначала охранник у входа не хотел меня пускать, а потом позвал другого, Джонни. Он и завел меня внутрь.
— Ну и?..
— И Ренцо стал давить на меня.
— Ты помнишь, что было в записке?
— Помню ли? Да я до смерти ее не забуду! И до смерти буду жить надеждой, что парень, который ее написал, выполнит то, что обещал.
— И я добавил: — Какой-то Веттер грозится убить Ренцо.
В ее рассеянной улыбке проскользнула тень жестокости.
— Ему придется немало потрудиться, — сказала Хелен и замолчала, уставившись в ночную темноту за окном, а потом еле слышно, на одном выдохе, шепнула: — Такому парню я бы помогла.
— Что?
— Ничего, Джой. — Она расслабилась, и меня опять поразило ее мягкое обаяние. — Так что было дальше?
Мое сердце колотилось с такой силой, будто хотело проломить грудную клетку.
— Я... я слышал, как они говорили... что я должен показать им того человека.
— Ты?
Я кивнул, ощупывая припухшую челюсть.
Она лениво, как кошка, поднялась. Ее, видимо, трясло от ярости, но это было заметно лишь по выражению глаз. Тот же взгляд, который заставил Финни отпрыгнуть.
— Веттер... — задумчиво протянула она. — Мне доводилось слышать это имя.
— В записке еще говорилось о каком-то Кули, который мертв.
Она стояла ко мне спиной, и я увидел, как имя потрясло ее; мышцы плеч дернулись в невольной судороге. Она застыла на месте, напружинив ноги, и неподвижность ее тела нарушала лишь вздымающаяся грудь.
— Веттер... — повторила она. — Он был другом Кули.
— Вы знали Кули?
Плечи ее расслабились. Она взяла сигарету и прикурила, после чего с улыбкой повернулась, и я снова увидел ту красивую женщину, которая везла меня в своей машине.
— Да, — тихо ответила Хелен. — Я знала Кули.
— Вот оно как...
Я слышал ее голос, но разговаривала она явно не со мной, а с кем-то другим, воображаемым, и каждое слово ранило Хелен до глубины души, и глаза у нее увлажнились.
— Я очень хорошо знала Кули. Он был... замечательным. Высокий, широкоплечий, и руки его умели обнимать женщину... — Помолчав, она с силой затянулась сигаретой. — От его голоса хотелось и плакать и смеяться. Одновременно. Он был инженером. Очень одаренным. Он придумал, как зарабатывать в казино Ренцо, и сделал это. Он даже потешался над Ренцо и говорил, что с его шулерской рулеткой может справиться каждый, кто знает, как это делается.
В уголках ее глаз блестели слезы, но она не плакала. Наверно, ее удерживала гордость.
— Как-то вечером мы случайно познакомились. Я никогда не встречала такого человека... Все было чудесно, но мы и не собирались быть вместе. Я была одной из девиц... А Кули был обручен с девушкой... из очень достойной семьи города.
Ее лицо расплывалось в клубах сигаретного дыма; она стиснула сигарету в руке.
— Я любила его. — Резким движением она швырнула окурок на ковер и раздавила его ногой. — Я так надеялась, что он убьет его! Так надеялась!
Взгляд ее скользнул по полу, пока мы молча не уставились друг на друга. Сейчас в ее глазах снова светилось спокойствие, которое на какую-то долю мгновения сменилось любопытством.
— Вы не... вы не очень любите Ренцо, да? — спросил я.
— Насколько хорошо ты знаешь людей, Джой?
Я промолчал.
— Ты должен в них разбираться, не так ли? Ведь ты живешь не в этом шикарном квартале. Ты знаешь, что такое грязь и как в ней существуют люди. В какой-то мере тебе повезло. Ты уже все испробовал, и ты еще молод. Посмотри на меня, Джой. Ты видел прежде таких женщин, как я? Во мне нет ничего привлекательного. Я выгляжу на миллион долларов, но, по сути, и цента не стою. Меня может поманить кто угодно, я откликнусь на любой зов... Но я веду эту жизнь не потому, что мне так нравится... Это дело его рук. Ренцо. До встречи с ним у меня все было по-другому, все было просто прекрасно...
Конечно, какие-то девчонки могут подумать, что я достигла предела мечтаний. Но им никогда не доводилось заглядывать за кулисы... Они не знают, что мне приходится делать и с какими людьми общаться... Ведь другие и знать меня не хотят, а если знакомятся, то втайне, чтобы никто не узнал...
— Не говорите так, Хелен.