— Он?
— А ты не так сообразителен, как я думал. Тебе стоило бы приложить ухо к земле и прислушаться. И ты бы кое-что услышал о Веттере. Он уплатил за работу. Она стоила всего пятерку. Но он должен убедиться, что записка доставлена по адресу. Значит, он найдет парнишку, и тот увидит его в лицо. Как только Веттер выйдет на него, мы его и накроем. Впрочем, знаешь что, Джонни? С Веттером я торопиться не буду. Когда копы сядут ему на хвост, они жутко обрадуются, но ровно ничего не станут делать. Они будут только рады увидеть труп Веттера. И пойдут слухи, понял? Мол, каким бы Веттер ни был крутым, но и он нарвался, так что не стоит больше и пробовать. Понял, Джонни?
— Ясно, босс. Усек. Вы сами будете им заниматься?
— Именно сам, парень. Именно сам. Как говорит Хелен, у меня страсть все делать своими руками, чем я и хочу заняться. Веттер — для меня. Хорошо, чтобы он был действительно крутым, увертливым и сразу же схватился бы за пистолет, когда мы его накроем.
Голос у него был размеренным, как у отца семейства, который сообщает, что он сделает то-то и то-то, и все знают; что так оно и будет. Должно быть, Джонни смотрел на Ренцо с ребячливым почтением, в котором было место и страху и уважению. Я понял это по его голосу, когда он сказал:
— Так и будет, босс. Это ваш город, сверху донизу и со всеми потрохами.
— Город принадлежит мне, Джонни. Никогда этого не забывай. Ну-ка, встряхни мальчишку!
На этот раз я ощутил жгучую боль. Он удара у меня все вдруг прояснилось перед глазами, но рот опять наполнился кровью, и я подавился рыданиями.
— Как он выглядел, парень?
Ренцо сделал шаг вперед и, схватив меня за воротник куртки, швырнул на пол.
— Тебе задан вопрос. Как он выглядел?
— Он был... большой, — начал я. Горло снова перехватила спазма.
Мне захотелось врезать Ренцо по башке чем-нибудь тяжелым.
— Что это значит?
— Как вы. Больше шести футов. Высокий.
Ренцо скривил губы в презрительной ухмылке:
— Дальше. Какое у него лицо?
— Не знаю. Было темно. Я не разглядел его.
Он отшвырнул меня одним ударом. Пролетев через всю комнату, я врезался в стену, скорчился и сполз на пол. От боли у меня потекли слезы.
— Парень, не стоит врать Ренцо. Будь ты постарше, я бы тебя на кусочки разрезал, чтобы у тебя язык развязался. Такая работа не стоит пятерки. А теперь ты мне выложишь все, что я хочу знать, и, может, я тебя помилую.
— Я... я не знаю. Честное слово, я... если снова увижу его, то рассмотрю. — Боль вновь скрутила меня, и я подавился последними словами.
— И ты его узнаешь?
— Да.
— Как тебя зовут, парень? — спросил Джонни.
— Джой... Джой Бойл.
— Где ты живешь? — На этот раз вопрос задал Ренцо.
— На Гидни-стрит, — ответил я. — Номер три.
— Работаешь?
— У Гордона. Я... собираю.
— Что он говорит? — с отвращением переспросил Ренцо.
— Гордон — старьевщик, — за меня объяснил Джонни. — У него лавочка на Ривер-стрит. Мальчишка таскается с тележкой и собирает для него металлолом.
— Проверь, — велел Ренцо, — а потом займись им. Ты знаешь, что делать.
— Он никуда не денется, босс. Как только понадобится, будет под руками. Вы думаете, Веттер будет действовать, как вы сказали?
— А когда дела шли не так, как я говорю? Забирай его отсюда. И как следует внуши ему, что нам от него надо. Пусть отработает свою вшивую пятерку.
* * *
Боль иногда достигает такого предела, что перестаешь ее чувствовать. Кувыркнувшись в воздухе, я врезался ногами в забор и рухнул лицом вниз; на зубах заскрипело каменное крошево, забившее мне рот. Я лежал, то проваливаясь в забытье, то снова приходя в себя и ожидая возврата боли, которая заставляла меня издавать странные звуки.
Желудок сжимался в позывах к рвоте, но у меня ни на что уже не было сил, и я просто лежал ничком, проклиная таких людей, как Ренцо, которые могут в этом городе спокойно делать все, что хотят.
На меня упала тень, исчезла и вновь появилась. Я приготовился к новым мучениям, но чьи-то руки стали стирать грязь с моего лица, и нежный цветочный запах дал понять, что рядом со мной женщина, которая запричитала:
— Бедный мальчик, ах ты, мой бедный мальчик...
Открыв глаза, я посмотрел на нее. Это было — как сон наяву, ибо я увидел перед собой женщину, на которую хотелось смотреть не отрывая глаз. Она была поистине прекрасна, и от густых золотистых волос, падавших ей на спину, шло сияние. Ее звали Хелен Трои. Я хотел сказать «Привет, Хелен», но не мог выдавить ни слова.
Знал ли я ее? Конечно. Ее все знали. Она была самой яркой звездой в клубе Ренцо «Убежище». Вот уж никогда не думал, что моя голова будет покоиться на ее коленях...
На дорожке послышались шаги. Это подошел один из охранников, из тех, что стояли у ворот, и Хелен приказала:
— Помоги мне, Финни. С мальчиком что-то неладное.
Тот, кого она назвала Финни, заложил руки за спину и покачал головой.
— То же случится и с вами, если вы не оставите его в покое. Тут распоряжается босс.
Она напряглась, и ее пальцы вцепились мне в плечо. Меня пронзила боль, но я не обратил на это внимания.
— Ренцо? Свинья! — сказала она, будто сплюнула. Медленно повернув голову, она посмотрела на меня: — Это он тебя обработал, мальчик?
Я кивнул. На большее у меня не было сил.
— Финни, — велела она, — подгони мою машину. Я отвезу мальчишку к врачу.
— Хелен, говорю вам...
— А что, если я скажу копам... нет, не копам, а федеральным агентам, чем вы тут втайне приторговываете?
Я было подумал, что Финни ей врежет. Он уже развернулся, отведя руку, но остановился. Когда женщина так смотрит на тебя, не остается ничего иного, как только выполнить ее приказание.
— Я подгоню машину, — сдался он.
Она помогла мне подняться на ноги, но мне пришлось опереться на нее, чтобы сохранить равновесие. Она была почти такого же роста, как и я. Но сейчас она была сильнее меня. Ей, видимо, не раз доводилось видеть такие изуродованные физиономии, так что она улыбнулась мне, а я попытался улыбнуться ей в ответ, и мы двинулись по дорожке.
* * *
Доктору объяснили, что я стал жертвой нападения, и он сделал все, что полагается. Наложил швы, заклеил их пластырем, посоветовал недельку отдохнуть и прийти к нему на прием. Увидев себя в зеркале, я передернулся и отвернулся. При каждом движении меня пронизывало болью с головы до пят, вспоминая Ренцо, я мечтал, что когда-нибудь кто-нибудь убьет его. И надеялся, что это произойдет в моем присутствии и что умирать он будет долго, мучительно долго.
Хелен дотащила меня до машины, захлопнула дверцу и села за руль. Я сообщил ей, где живу, и она подвезла меня к дому. На тротуарах валялось содержимое мусорных баков, в воздухе стояло густое зловоние.
Она удивленно посмотрела на меня.
— Здесь?
— Приехали, — коротко сказал я. — Спасибо вам за все.
И тут она увидела вывеску на дверях.
— «Меблированные комнаты», — прочитала она. — Твоя семья живет тут?
— У меня нет семьи. Я живу один. В меблированных комнатах.
Она закусила губу, блеснув белыми ровными зубами.
— Я не могу оставить тебя здесь. Кто-то должен ухаживать за тобой.
— Леди, я...
— Спокойнее, малыш. Как, ты говоришь, тебя зовут?
— Джой.
— О'кей, Джой. Давай-ка уж я покомандую. Я не такая уж и хорошая, но порой мне удается совершать благородные поступки.
— Послушайте, леди...
— Хелен.
— Вы — самый прекрасный человек, которого я встречал в жизни.
Я говорил, что она была прекрасна. Если она и была распутной женщиной, то все равно от ее красоты слепило в глазах.