- Подсаживайтесь ко мне, - пригласила она, - вот уже который день пытаюсь встретиться с вами, но вы неуловимы.
- В самом деле? - Хармас жестом подозвал официанта и сел за столик. - Я был очень занят. Видимо, вы меня знаете, а вот я, увы, не имею
чести...
- Меня зовут Фей Ливили. Я живу в этом городе, - сказала она, глядя ему в глаза, - вы ведь из "Нэшнл фиделити", не так ли?
- Что верно, то верно.
- Вот я и подумала, что моя информация может вас заинтересовать.
- Я обожаю всякую информацию, - сказал детектив, предлагая Фей сигарету и закуривая сам, - свою вы, наверное, хотели бы продать подороже?
Фей покачала головой:
- Нет, просто я хочу свести кое с кем счеты. Когда со мной обращаются по-хорошему, я - ягненочек, но стоит меня укусить...
- Простите, Фей, но при чем тут я?
- Я не знаю... Вы ведь следователь по делам, связанным со страховкой?
- Угадали.
- И вас интересует поведение ваших агентов?
- В той мере, в какой оно затрагивает благополучие и репутацию моей компании. А о ком конкретно пойдет речь, если не секрет?
- Об этом грязном типе, Джонни Энсоне.
Хармас поставил рюмку на стол.
- Что вы хотите о нем сообщить?
Глаза Фей заблестели, она покраснела от злости и, склонившись к самому уху Хармаса, начала торопливо рассказывать ему все, что знала.
- Завтра миссис Барлоу выписывается из больницы, - сказал Хармас Джонсону, - следовательно, у нас остался один день. Поехали к ней домой,
надо обшарить все еще разок. Ваши ребята искали только отпечатки, а мы посмотрим, не найдется ли чего поинтересней.
- Сомневаюсь, - ответил лейтенант, когда они уже вышли на улицу и сели в машину, - что конкретно вы надеетесь там обнаружить?
- Револьверы. Они должны быть спрятаны где-то в доме.
Они подъехали к обшарпанному особняку вскоре после полудня. Джонсон достал отмычку, открыл дверь, и они вошли в прихожую, поморщившись от
ударившего в нос запаха, которым был пропитан застоявшийся воздух дома.
- Давайте первым делом бросим взгляд на комнату погибшего, - предложил Хармас, направляясь к лестнице. Лейтенант молча последовал за ним.
Пока Джонсон с гримасой отвращения разглядывал обнаруженные фотографии, Хармас отодвинул кровать и простучал пол. Несколько паркетин
оказались незакрепленными, и детектив почти без удивления поддел их ножом.
- А вот и револьвер! - воскликнул он, посветив фонариком в открывшееся углубление. - Так, а что это там еще?
Джонсон заглянул через плечо Хармаса и увидел лежавший в тайнике "кольт" тридцать восьмого калибра. Сунув в дуло револьвера карандаш,
лейтенант осторожно вытащил оружие и положил его на пол. В следующее мгновение Хармас увидел белую купальную шапочку и резиновые тампоны. Взяв
находку кончиками пальцев, детектив внимательно осмотрел ее.
- Вот вам и лысый садист, - сдавленным голосом сказал он. - Все совпадает, Фрэд; вся эта грязь, извращения... а теперь еще и бутафория.
Держу пари на сто долларов, что из этого револьвера застрелили парня в Глинхилле.
Джонсон почесал своей мясистый нос.
- Я бы не стал рисковать своими деньгами, но, раз уж мы здесь, давайте продолжим осмотр этого логова, - предложил он.
Но второй револьвер найти не удалось, несмотря на то, что они проторчали в доме чуть ли не весь остаток дня. Джонсон вызвал из Брента
бригаду экспертов, и, когда они с Хармасом вернулись в управление полиции, там уже был готов результат баллистической экспертизы. "Кольт",
найденный под кроватью Барлоу, оказался именно тем оружием, из которого был убит молодой человек в парке Глинхилл.
***
Энсон уже собирался домой, когда в его кабинет неожиданно вошел Хармас. Детектив не стал тратить время на пространные приветствия и
мгновенно изложил Энсону содержание своего разговора с Мерриуэзером.
- Ничего не понимаю, - сказал агент, выслушав Хармаса, - никакой скидки я Барлоу не предлагал. Вы уверены, что директор банка не ошибается?
- Ни в чем я не уверен, - ответил Хармас, - я лишь повторяю то, что услышал от Мерриуэзера. Барлоу снял со своего счета почти все деньги,
чтобы заплатить наличными первый взнос, а на счету у него было не многим больше полутора сотен долларов.
Энсон взял карандаш и принялся что-то писать на листке бумаги.
- Первый взнос был тысяча двести двадцать два доллара, - сказал он, не глядя на Хармаса, - что-то здесь не вяжется, вы не находите?
- Сначала Барлоу хотел застраховаться только на пять тысяч долларов, - произнес Хармас, - Мерриуэзер в этом уверен. Барлоу нужен был заем
всего в три тысячи.
Энсон закурил, чтобы выиграть время.
- Когда я приехал к Барлоу, он заполнил анкету и попросил меня оформить полис на пятьдесят тысяч долларов, который вы видели своими
глазами. Я допускаю, что он советовался с Мерриуэзером, но потом, видимо, передумал и решил застраховаться на большую сумму.
- В десять раз большую? - недоверчиво спросил Хармас. - Где бы он нашел деньги, чтобы заплатить такой огромный взнос?
- Я не знаю. У него были деньги, и он мне их уплатил, - ответил Энсон.
- Можно посмотреть открытку с запросом, который он прислал? Я хотел бы убедиться, что Барлоу разговаривал с Мерриуэзером до того, как
обратился к вам.
Энсон напрягся. Пепел с сигареты упал ему на колени.
- Я ее порвал и выбросил, - сказал он.
- Вы всегда выбрасываете запросы?
- Только после подписания договора. Какой смысл хранить бумажку, когда дело сделано?
Хармас пожал плечами.
- Да, видимо, вы правы, - он медленно выпустил струйку дыма, затем внезапно подался вперед и резко спросил:
- Где вы были ночью тридцатого сентября?
Энсон сжался как от удара под ложечку.
- Почему это вас интересует?
Хармас улыбнулся.
- Вы знаете Мэддокса. Алиби - его конек. Он хочет знать, где были той ночью все, кто имеет хоть малейшее отношение к делу, - его улыбка
стала еще шире, - я не удивлюсь, если когда-нибудь он потребует алиби даже от меня, - продолжал он. - Впрочем, это не так важно, а если я
вторгся в запретную зону, задав этот вопрос, так мне и скажите. Обещаю, что больше мы не будем касаться этой темы.
- Я вам отвечу, - сказал Энсон, открывая записную книжку, - в тот день я работал допоздна и ушел из кабинета незадолго до одиннадцати.
Ночной сторож может это подтвердить.
- Что вы, я никогда не осмелюсь оскорбить вас проверкой, - воскликнул Хармас, откидываясь в кресле.