Обри взвизгнул резко, как собака, и я решил, что его мучает боль, вроде той, что у меня в голове. Потом я понял, что он смеётся.
Миссис Блэр взглянула на свои часы.
– Мы уже опаздываем, – поспешно сказал она. – Если мы собираемся присутствовать на репетиции, нам лучше поторопиться. Нам понадобится какая-нибудь история, чтобы объяснить вашу дружбу с Обри, мистер Бойд, на случай, если кто-нибудь полюбопытствует.
– Хорошая мысль, – кивнул Обри.
– Обри учился в Йэле, – сказала она. – А где получили образование вы, мистер Бойд?
– В детективном агентстве Крюгера. И, если мы старые друзья, Обри лучше называть меня Дэнни.
– Конечно, – кивнул он. – О'кей, Дэнни. В прошлом году я отдыхал в Пал-Спрингс. Могли мы познакомиться там?
– Почему бы нет? – согласился я. – От чего вы отдыхали?
– От Нью-Йорка. – Он слегка нахмурился. – Почему так многозначительно, старина?
– Я подумал, что, может быть, вы работаете где-нибудь.
Он опять засмеялся своим странным смехом.
– Это всегда успеется, старина. Впрочем, я немного играю на бирже. Занятий хватает.
– Охотно верю.
– Значит, договорились, – решительно сказала она. – Пора ехать.
В «кадиллаке» Обри мы прибыли на место минут через тридцать.
Склад находился в Ист-Сайде и выглядел подходящим местом для хранения трупов. Судя по затхлости воздуха внутри, кому-то приходила в голову такая идея.
Посреди пыльного цементного пола стояли мужчина и женщина. Ещё одна женщина и мужчина сидели на деревянном ящике, наблюдая за ними. Мы отправились к ним и звуки наших шагов отдавались глухим эхом.
– О, святая Офелия! О, нимфа… – Мужчина повернул голову, глядя в нашем направлении. – Вот моя жена, мрачная Эдел и мой сын, и пришлый у ворот. Привет вам! Чем обязан?
– Хелло, отец! – невнятно сказал Обри. – Хочу познакомить тебя с моим приятелем Дэнни Бойдом. Почитатель твоего таланта и до смерти хочет познакомиться с тобой.
– До смерти? Тогда я не буду препятствовать вашей смерти, Дэнни, – сказал Николас Блэр. – У нас есть речь для призрака.
– Воспользуйтесь мной, и ваш «Гамлет» приобретёт известную популярность, – сказал я, пожимая руку.
Николас Блэр был настоящим гигантом с лицом стареющего идола. Длинные, чёрные, все ещё густые волосы свешивались ему на один глаз. Нос был длинный и прямой, подбородок раздвоенный и решительный. Надо было подойти вплотную, чтобы увидеть седые пряди в волосах, мешки под глазами и глубокие морщины на лице. В гриме на сцене он выглядел бы намного моложе.
– Позвольте мне представить вас остальным, Дэниел, – сказал он мощным раскатистым голосом. – Познакомьтесь с человеком, лишённым души, моим продюсером и директором Верноном Клайдом.
Клайдом оказался человек, сидящий на ящике. Он был лысый и, вероятно, сильно страдал от язвы, судя по выражению его лица.
Он вяло помахал рукой в моём направлении.
– Рядом с ним моя мать, Лоис Ли, – продолжал Блэр, благосклонно улыбаясь.
– У Ники извращённое чувство юмора, – безразлично сказала она. – Он имеет в виду, что я играю его мать. Добро пожаловать в сумасшедший дом, мистер Бойд.
– Спасибо, – ответил я и присмотрелся к ней внимательней.
Ей было около тридцати пяти, плюс-минус пять лет, но скорее всё-таки плюс. Её груди походили на орудийные башни броненосца. Человек, прижатый к ней, был бы задушен, если бы она ему позволила. Судя по её дерзким глазам и полной нижней губе, она вряд ли позволила бы. Я имею в виду – задохнуться.
– И последняя, отнюдь не из последних, – продолжал Николас, – Чарити Адам [1] .
– Я всегда думал, что милосердие было свойственно скорее Еве, – сказал я.
– Привет, – сказала Чарити, не нарушая выражения сосредоточенности на своём лице. – Будем продолжать, Николас?
– Нет, – сказал он.
– Это отличный предлог, чтобы закончить. На сегодня, во всяком случае.
Чарити Адам была молода и явно предана своему делу. Её светлые волосы были подстрижены по-итальянски, как это называли пару лет назад, нуждаясь в вежливом названии. Обкромсанные таким манером волосы девушки выглядели, как волосы мужчины, нуждающегося в стрижке. Но у неё это смотрелось красиво.
Чёрный свитер и чёрные брюки сидели на ней великолепно и были призваны подчёркивать совершенство её фигуры. Её груди, маленькие, безупречной формы и восхитительно вздёрнутые, явно презирали узы бюстгальтера и негодовали против гнёта свитера. Широкий пояс, усыпанный блёстками, схватывал её невероятно тонкую талию, длинные и стройные ноги плавно сужались к изящным щиколоткам. Не могу сказать, какого цвета был лак на ногтях её ног, потому что она была обута и, вообще, я бросил на неё лишь мимолётный взгляд.
– Рад познакомиться с другом Обри, – неожиданно прогремел голос Николаса. – Не знал, что у него есть друг.
Обри нервно взвизгнул.
– Мы познакомились в Палм-Спрингс, отец. Помнишь, я говорил, что отдыхал там последний раз?
– Нет, – холодно ответил Николас. – Вся твоя жизнь – долгий отдых. Причём тут Палм-Спрингс?
– Почему ты не оставишь его в покое, Ники? – осадила его сердито Эдел. – Ты только смущаешь Обри и его друга.
Брови Николаса поднялись на несколько дюймов, когда он взглянул на меня.
– Вас легко смутить, Дэниел?
– Конечно, – ответил я, – я очень нервный тип. Даже мой психиатр перестал задавать мне вопросы, потому что ему неприятно видеть, как я раздражаюсь у него в кабинете, притом, это портит его мебель.
Вернон Клайд слез с деревянного ящика и неохотно встал на ноги.
– Если мы закончили на сегодня, – сказал он, – почему бы нам не поехать куда-нибудь выпить?
– Превосходная мысль, – подхватил Николас. – Поедем к нам. Хорошо? Здесь пахнет смертью и разложением. Мне необходимо что-нибудь крепкое, чтобы изгнать эту вонь из моих ноздрей.
– “Он лежал в гробу с открытым лицом”, – вдруг произнесла Чарити нараспев горько-сладким голосом.
Николас содрогнулся.
– Довольно, Чарити! – взмолился он. – Оставь Гамлета жить в этом склепе до завтра.
Она серьёзно покачала головой.
– Тебе не следует так говорить, Николас. Ты должен всё время жить с этим, ты должен чувствовать это. – Она прижала руку к своей левой груди. – Вот здесь!
– У меня начинают неметь ноги, – кисло заявил Вернон Клайд. – Что я должен сделать, чтобы мне дали здесь выпить?
– Я чувствую, что отклоняюсь от темы. Подайте мне мою карету!
– Без меня, дорогой, – Ли покачала головой. – У меня назначено свидание с парикмахером и на этот раз ему придётся сделать что-то забавное – причесать меня.
Обри ткнул меня локтем в ребра.
– Чудные, правда? – хрипло прошептал он. – Знаете, актёры. Не знаю, в чём тут дело, но они чем то отличаются, старина.
– От кого? – буркнул я. – От торговцев наркотиками?
Квартира Блэров находилась на Восточной семидесятой улице, и от такой квартиры я не отказался бы сам, если бы смог за неё заплатить.
В одном из углов гостиной был бар, и Николас расположился там, начав изготовлять напитки. На стенах висело десятка полтора портретов, написанных маслом. Из ближайшей рамы на меня устремлял безумный взор Николас-Лир, а рядом Николас-Гамлет смотрел озабоченным взором. Похоже, единственным шекспировским персонажем, которого он ещё не сыграл, была Клеопатра, и рано или поздно он обреет волосы на груди и заполнит пробел. Это уж наверняка.
Чарити принесла мне стакан джина.
– Вы актёр, Дэнни? – спросила она тихим голосом.
– Нет, – ответил я, и она мгновенно потеряла ко мне всякий интерес и вернулась к бару.