Когда мы так научимся? – тяжко вздохнула она.
– Научитесь, научитесь, – обнадежил Першин.
– Хорошо бы, – почти шепотом произнесла Умканау.
– Ты бы не мешала человеку, – недовольно заметила Каляна. – Если тебе нечего делать, поиграй с малышкой.
– А что мне с малышкой играть? – передернула плечами Умканау. – Я же не маленькая!
– Не маленькая, а ведешь себя, как маленькая, – сказала Каляна.
– Вот когда у меня будут дети, тогда и буду возиться с ними, – заявила Умканау.
– Прежде чем думать о детях, ты сначала должна вырасти, найти мужа, – терпеливо, наставительно произнесла Каляна.
– Я уже выросла! – упрямо заявила Умканау и посмотрела в глаза Першину. – А мужа найду!
– Какая уверенная! – слабо улыбнулась Каляна. – Вон я сколько жду, а не могу дождаться…
– А я дождусь! Правда, Алексей?
Сказав это, она красноречиво посмотрела на Першина, Каляна заметила взгляд и сердито сказала:
– Такие глупости может говорить только неразумная и неопытная девчонка, у которой еще нет стыда настоящей девушки. Если считаешь себя взрослой и готовой для замужества, то, прежде чем говорить такие слова, подумала бы: а понравится ли это твоему будущему мужу?
Умканау на этот раз смутилась и замолчала. Каляна посмотрела на девушку, и ей стало жалко ее.
– Помоги мне снять гостевой полог, – попросила она мягко.
– Ты хочешь снять гостевой полог? – удивилась Умкэнеу.
Эта мысль пришла в голову Каляне, когда из яранги ушел Кагот. А теперь уже всем ясно, что второй полог ни к чему. Зачем жечь лишний жир, которого зимой и так не хватает, если можно спать в одном пологе?
– Да, надо его снять, – деловито сказала Каляна. – Он уже ни к чему.
– Разве Кагот больше не вернется?
– Если вернется, то уж, наверное, не сюда, – ответила Каляна. – Он построит свою ярангу.
– Но все думали… – Умканау явно была поражена решением Каляны, – надеялись, что Кагот будет твоим мужчиной…
– Кто будет моим мужчиной – это моя забота! – сердито отрезала Каляна. – Так поможешь мне?
Однако Умканау явно не спешила.
– Значит, Алексей будет спать с тобой в одном пологе?
– А куда же он денется? У вас тесно, у Амоса ребятишки, – перечислила Каляна. – В общем пологе ему будет лучше, удобнее и теплее.
Першин, сообразивший наконец, о чем идет речь, торопливо заговорил:
– Каляна! Не надо снимать полог. Пусть он остается на месте.
Вдруг придет Кагот?
– Кагот тогда будет жить в другой яранге, – сказала Каляна, – я больше не хочу, чтобы он жил у меня.
– Но ведь Айнана здесь…
– И Айнана переселится вместе с ним!
– Но, Каляна… Я не хочу перебираться в большой полог, – продолжал сопротивляться Першин.
На помощь ему пришла Умканау.
– Вот видишь! – торжествующе произнесла она. – Алексей не хочет спать с тобой в пологе.
– При чем тут спать? – смутился Першин. – Дело совсем не в этом, но мне так удобнее. А что касается жира, то я заплачу, возмещу…
– Чем же ты заплатишь, если у тебя нет товара? – спросила Каляна.
– Придет пароход и привезет все что надо: и товары и продукты, – обещал Першин. – Жира я совсем мало жгу и к тому же сам добываю…
– Настоящий мужчина никогда не станет попрекать женщину добычей, – презрительно произнесла Каляна, понимая, что на этот раз ей не удалось переселить русского в свой полог.
– Давайте лучше петь, – примирительно предложила Умканау. – Алексей, спой нам какую-нибудь русскую песню.
Алексей, прислушавшись к вою пурги, ответил:
– Ну хорошо. Я вам спою старинную русскую песню. Вот слушайте…
Он откашлялся и затянул:
По диким степям Забайкалья,
Где золото роют в горах,
Бродяга, судьбу проклиная,
Тащился с сумой на плечах…
Кагот почти ползком взобрался на высокий берег, где стояли яранги, и ощупью добрался до жилища Каляны.
В вое ветра почудилось пение, и он прислушался: оно доносилось из глубины яранги Каляны.
Он с трудом открыл дверь и ввалился в чоттагин весь запорошенный снегом. Его не сразу узнали, пока он не подал голос.
– Какомэй, Кагот! – воскликнула Умкэнеу, вглядевшись в его лицо.
Кагот отряхнулся от снега и откинул капюшон новой камлейки.
Малышка вскрикнула и бросилась навстречу. Отец бережно взял дочку на руки и прижал к себе. Он прикрыл глаза и так стоял некоторое время. Айнана притихла, переживая вместе с отцом радость свидания.
Каляна смотрела на бывшего своего постояльца с удивлением: перед ней был совсем другой человек, нежели тот, который ушел несколько дней назад на корабль тангитанов с небольшим кожаным мешочком, грустный, даже какой-то понурый. А теперь в чоттагине улыбался привлекательный мужчина с аккуратно подстриженными волосами, чисто выбритый, с ясными, спокойными глазами. Он словно и выше стал и стройнее. Просто не верилось, что пребывание на корабле тангитанов может так изменить человека. Даже голос у него вроде бы стал другим.
– Как вы тут живете? – спросил Кагот, ставя девочку на промороженный земляной пол чоттагина.
– Хорошо живем, – ответила Каляна.
– Да ты как настоящий тангитан! – воскликнула Умкэнеу, когда Кагот стянул через голову камлейку и остался в суконной куртке, подаренной ему Сундбеком. При свете костра на его груди блестели два ряда хорошо начищенных медных пуговиц. – Если бы я раньше не знала тебя, сказала: этот человек – сам начальник Амундсен.
– Здравствуй, Кагот! – Першин искренне обрадовался приходу Кагота и вместе со всеми удивился его перемене во внешности.
Кагот подтащил поближе к костру большой, туго набитый мешок и принялся вытаскивать оттуда подарки, приговаривая при этом:
– Это не вся плата, а только часть, данная мне вперед, чтобы я вас одарил. Тут и мука, и сахар, и чай, куски материи, табак… Каляна, возьми все это и зови гостей!
Обрадованная приходом отца, Айнана не отходила от него, цеплялась за его рукав. Кагот вынул из мешка плитку шоколада и торжественно сказал:
– Это лакомство послал тебе сам начальник экспедиции Амундсен!
Он осторожно развернул сначала бумагу, потом фольгу и, отломив несколько кусочков, дал всем попробовать.
– С виду некрасивое, а какое вкусное! – зажмурившись от удовольствия, произнесла Умканау. – А вот это тонкое железо, как оно делается?
Вопрос был обращен к Першину. Учитель подержал в руке гремящий листок блестящей фольги и ответил:
– Не знаю.
– Не знаешь? – удивилась Умканау. У нее никак не укладывалось в голове, что учитель чего-то может не знать.
– Такие вещи делают в мастерских, которые называются заводы, – туманно пояснил Першин.
– В тех, которые бедные отобрали у богатых, – догадалась Умканау, помня рассказы о том, как бедняки, рабочие России, отобрали у владельцев их заводы и фабрики, которые для легкости понимания учитель называл большими мастерскими для изготовления разных товаров.
– Да, – ответил Першин. – На специальных машинах.
– Неужели настанет такое время, когда я увижу своими глазами, как делают такие чудеса? – мечтательно проговорила Умканау. – Еще совсем недавно я и не думала, что есть вот такое тонкое железо, которое тоньше даже самой тонкой оленьей замши.
– У тангитанов чудес хватает, – солидно сказал Кагот. – Чего только не насмотришься, особенно когда живешь с ними.
Умканау заторопилась:
– Сейчас позову соседей. Ты, Кагот, пока не рассказывай ничего! Нам тоже интересно, особенно моему отцу.
Пока гости собирались, идя сквозь ветер и пургу, Кагот поиграл с дочкой, спел ей на ушко песенку и попросил у Каляны кусочек копальхена.