Что же делать?
– А делать нужно вот что. Во‑первых, надо реабилитировать этих двух влюбленных в глазах всей группы. Это не имеет значения в данный момент, но, полагаю, им хотелось бы, чтобы их товарищи не видели в них преступников и разговаривали с ними как с равными. Во‑вторых, я не намерен сидеть тут без дела ближайшие двадцать два дня. И два‑то дня слишком много. Быть может, мне удастся раззадорить неизвестного или неизвестных преступников, чтобы они начали действовать.
– По‑моему, действий было достаточно, – заметил Смит.
– Возможно, ты и прав. В‑третьих, для нас обоих жизнь могла бы стать гораздо легче и безопаснее, если бы мы вынудили всех наблюдать друг за другом, чтобы помешать преступникам напасть на нас врасплох.
– Ты берешь быка за рога, заметил Смит. – Сразу приступаешь к осуществлению своего плана. Начнешь с общей беседы?
– Начну с общей беседы со всей честной компанией. Я посоветовал Аллену отдохнуть пару часов, но, думаю, им с Мэри тоже следует присутствовать.
Смит вышел, следом за ним и я, В общей комнате, по‑прежнему держа в руках стаканы, восседали, негромко переговариваясь, Гуэн, Отто и Граф.
Примеру их последовали и почти все остальные. Отто Джерран жестом подозвал меня.
– Одну минуту, – ответил я, направляясь к выходу. Задыхаясь от ледяного ветра, проникавшего в легкие, мешавшего идти, я с трудом двигался к складу продовольствия. Сидя на ящике, при свете фонаря Лонни любовно разглядывал янтарную жидкость в стакане.
– Ха! – воскликнул он. – Наш вездесущий лекарь. Знаете, когда вино придется мне отведать...
– Вино?
– Фигурально выражаясь. Когда пьешь благородное шотландское виски, половину удовольствия получаешь от его созерцания. Вы когда‑нибудь пробовали пить в темноте? Безвкусное, затхлое, никакого букета. На эту тему можно написать целую монографию, – указал он в сторону штабеля ящиков, сложенных у стены. – Возвращаясь к моим рассуждениям насчет потустороннего мира, хочу сказать, что если открыты бары на острове Медвежий, то наверняка...
– Лонни, – прервал я его, – вы много потеряли. Отто угощает всех благородным виски. Причем наливает в большие стаканы.
– Я как раз собирался уходить. – Запрокинув голову, он опустошил стакан. – При мысли, что меня могут принять за мизантропа, меня охватывает ужас.
Я отвел этого друга рода человеческого в кают‑компанию и сосчитал присутствующих. Двадцать один человек, включая меня, как и должно быть.
Двадцать вторая – Джудит Хейнс – лежит у себя в каюте и проснется не скоро.
Отто снова подозвал меня. На сей раз я повиновался.
– У нас состоялся своего рода военный совет, – с важным видом произнес он. – Мы пришли к определенному выводу и хотели бы услышать ваше мнение.
– Почему именно мое? Я рядовой служащий, как и все остальные, разумеется, за исключением вас троих и мисс Хейнс.
– Считайте, что вы кооптированы в совет директоров, – великодушно сказал Граф. – Конечно, временно и без выплаты жалованья.
– Нам важно узнать ваше мнение, – без обиняков заявил Гуэн.
– Мнение о чем?
– О мерах, которые следует принять по отношению к Аллену, – ответил Отто. – Я знаю, по закону каждый считается невиновным, пока не будет доказано обратное. Мы отнюдь не намерены предпринимать какие‑то радикальные меры. Но мы хотим оградить себя...
– Как раз об этом я и хотел с вами поговорить, – сказал я. – Насчет того, чтобы оградить себя. С этой целью я обращаюсь к каждому из присутствующих.
– С какой целью? – грозно сдвинул брови Отто Джерран.
– Хочу сделать короткое объявление, – отозвался я. – Я не отниму у вас много времени.
– Я не могу вам этого позволить, – надменно произнес Отто. – Во всяком случае, пока вы не объясните нам суть вашего объявления. Лишь после этого мы можем дать или не дать свое согласие.
– Дадите вы свое согласие или нет, мне безразлично, – ответил я равнодушно. – Мне не потребуется ничье согласие, когда речь идет о жизни и смерти людей.
– Я запрещаю. Напоминаю вам о том, о чем вы сами мне напомнили. – Отто забыл, что следует говорить вполголоса, теперь все внимание присутствующих было приковано к нашему спору. – Вы мой служащий, сэр!
– Вот я и хочу в последний раз выполнить свой долг добросовестного служащего, – сказал я, плеснув в стакан виски из бутылки, из которой наливали себе Джерран и несколько других участников группы. – Общее здоровье! произнес я. ‑Я придаю этому тосту важное значение. Здоровье нам понадобится, чтобы покинуть этот остров живыми и невредимыми. Будем надеяться, что фортуна не отвернется ни от кого из нас. Что касается службы, Джерран, то можете считать, что с данной минуты я у вас больше не служу. Я не хочу работать на дураков. Более того, я не хочу работать на тех, кто, возможно, не только дурак, но и мошенник.
Отто посинел, не в силах ни вздохнуть, ни произнести хоть слово. На лице у Графа появилось задумчивое выражение. Гуэн оставался безучастен.
Оглядевшись, я продолжал:
– Излишне говорить о том, что очевидно. О том, что наша экспедиция оказалась удивительно неудачной, что ее преследовали несчастья одно за другим. Произошел ряд трагических и чрезвычайно странных событий. Умер Антонио. Это могло произойти в силу неблагоприятных обстоятельств; могло случиться и так, что он был убит по ошибке вместо кого‑то другого. То же самое можно сказать и об обоих буфетчиках, Моксене и Скотте. Аналогичные покушения были, возможно, предприняты против мистера Джеррана, мистера Смита и молодого Сесила, присутствующих здесь. Могу с уверенностью заявить, что, не окажись я рядом, по крайней мере трех из них ждала бы участь Антонио.
Вам, возможно, покажется странным, почему столько внимания я уделяю случаям пищевого отравления, хотя и со смертельным исходом. Да потому, что у меня есть все основания считать, что смертельный яд, аконитин, содержащийся в корнях аконита, которые невозможно отличить по виду от хрена, был подмешан в пищу отдельным членам экипажа во время ужина, когда упомянутые лица отравились.
Мельком взглянув на присутствующих, я убедился: все были ошеломлены настолько, что даже не переглядывались и забыли о щедрости Отто. Глаза всех теперь были прикованы ко мне, все обратились в слух.
– Затем таинственно исчезает Холлидей. Не сомневаюсь, что причину смерти можно было бы установить при вскрытии, но я также не сомневаюсь и в том, что тело несчастного Холлидея лежит на дне Баренцева моря. Я думаю хотя это всего лишь предположение, – он погиб не в результате пищевого отравления, а потому, что выпил отравленное виски, предназначенное мне. – Я взглянул на Мэри Стюарт. Рот у нее открылся, глаза расширились в ужасе; кроме меня, этого не заметил никто.
Опустив ворот канадки, я показал собравшимся огромный синяк на левой стороне шеи.
– Такой синяк я мог получить сам, упав и ударившись обо что‑то? Или возьмем случай с разбитой рацией. Могло ли это быть случайностью?
Пока это одни лишь предположения. Допускаю, в жизни случается так, что происходят еще более драматические, но никак между собой не связанные события. Но случайность, возведенная в энную степень, противоречит всем принципам теории вероятности. Думаю, вы согласитесь, что если нам удастся однозначно доказать, что налицо тщательно разработанное и тщательно осуществленное преступление, то новые трагические события следует считать не случайными, а преднамеренными убийствами для достижения цели, которая нам неизвестна, но которая имеет огромное значение для преступника.