А впереди маячил пиратский корабль, который на «Властной мамаше» уже считали своей добычей. Они и стреляли-то в него не слишком жестоко, надеясь взять неповрежденным. Однако эти пираты уходили из-под обстрела какими-то балетными движениями, не прекращая вести непрерывный огонь с левого борта.
Впервые увидев, как этот ангелийский корабль танцует вокруг них, держась кормой к носу, франкоспанские моряки удивились.
— Сэ импоссибль!
Корабль любого водоизмещения, не говоря уже о клипере, не может вот так вертеться на месте, да еще с подобной скоростью.
И тут франкоспанцы догадались.
— О святые небеса! Да это же не кто иной, как «Незваный гость»! Прямо перед нами — сама Пиратика!
Слухи об Артии Стреллби давно дошли до Франкоспании. Вот это добыча!
И вот, пожалуйста! «Ла Маман» стреляла, но ядра уходили неведомо куда, не принося ущерба ни невидимому кораблю, ни танцующим пиратам.
А тем временем пушки «Незваного гостя» пели: бах-бабах!
Бум-трах! — вторили им пушки «Невидимки».
У «Ла Маман» был продырявлен весь левый борт, от носа до кормы. Треснула и сломалась под ударом ядра грот-мачта, зацепив по дороге верхушку бизани.
Все решили, что «Незваному гостю» помогают потусторонние силы. Призрачные невидимые друзья…
«Ла Маман» дала Артии на капитуляцию пять минут. Не прошло и десяти, как сама «Мамаша» развернулась и, тяжело кренясь на левый борт, захромала прочь по морским валам.
Если франкоспанский капитан рассчитывал, что два ангелийских корабля бросятся в погоню, он ошибался. Вдоль побережья найдется немало франкоспанских судов, готовых прийти на помощь раненому товарищу.
— Значит, придется их отпустить. Келль жалость, — сказал по-франгелийски Дикий Майкл, вспрыгнув на борт «Незваного гостя».
Вся команда Артии собралась на палубе и не могла отвести глаз от таинственного корабля.
Да, вблизи «Невидимка» был различим. Мачты и паруса, как и говорил Эбад, тщательно выкрашены в цвет голубого неба с редкими облачками. А на тот случай, если набегут тучи, на паруса кое-где нанесены крапинки потемнее — достаточно, чтобы скрыть корабль при пасмурной погоде, но не настолько много, чтобы выдать его под ясным небом. Борта и палуба были синими, как море, зелеными, как море, серыми, как море. Кроме пушечных портов, имелись и порты для весел. И даже весла, даже пушки выкрашены в синевато-зеленый цвет. А последний штрих этого камуфляжа…
Люди на «Незваном» зааплодировали и разразились хохотом.
Майкл к этому уже привык. Он поклонился, изящным взмахом приподняв небесно-голубую, расписанную облаками шляпу над сине-белой напудренной головой. Лицо, тоже покрытое голубыми и белыми красками, сливалось с лазурной шеей, рубашкой, камзолом и штанами.
Точно так же выглядели все остальные члены его команды, кроме тех, чье место было высоко на снастях, — их расписали в цвет голубого неба.
В воде лениво покоились сине-зеленые весла.
Феликс, тоже поднявшийся на палубу, процедил:
— Прекрасная живопись, мистер Холройял.
— Воистину так, сэр. Когда-нибудь нас, может быть, даже повесят — только боюсь, не в картинной галерее.
Артия спустилась с квартердека и пожала бирюзовую руку Майкла.
— А мой отец, когда ходил с вами, тоже так украшал себя? — спросила она.
— Да, а как же. Наш Эбад был синий, как василек. Честное слово.
— Мы вам обязаны жизнью, мистер Майкл.
— Ничего особенного. Мы квиты. Но в благодарность я хочу получить услугу за услугу.
— Просите.
Майкл оглянулся через плечо.
— Луи, подойди, представься.
Из толпы вышел коренастый коротышка, раскрашенный, как и все остальные. Он пышно поклонился Артии.
— Ла Пиратика! Эншанте, право слово.
Хотя он сказал, что очарован, по-франгелийски, его выдал акцент.
— Вы франкоспанец, — насторожилась Артия.
— Совершенно верно, — подтвердил Майкл. — Но не спешите протыкать его шпагой — это Луи Адор, один из трех главных вождей революции во Франкоспании. Их символ — фиалка, цветок народа. Луи разделяет республиканские взгляды и стремится освободить свою страну от угнетателей — короля и его приспешников. — Луи опять поклонился. У него в петлице виднелась фиалка. Майкл продолжал: — Во Франкоспании для него сейчас слишком жарко. Он должен ехать в Мароккайн. В порту Эль-Танжерины его ждут помощники.
Артия окинула взглядом своих гостей. Может быть, этим и объясняется разговор, который Катберт подслушал в библиотеке у Холройялов?
— Вы хотите, чтобы я отвезла этого человека в Эль-Танжерину?
— Мне необходимо заняться другими делами. Что вы решите? Откажете мне или нет?
Артия хмуро поглядела на Майкла. Он, не моргнув глазом, широко улыбнулся. На фоне голубого грима блеснули белые зубы.
2. Морское чудовище
К апитан Ник Нанн попятился, зацепился за стул и упал, больно ударившись об пол, к ногам Малышки Голди. Ее ножка, обутая в изысканный сапожок, наградила его увесистым пинком.
— Ай! Голди! Не надо! — Прикрывая голову руками, Ник Нанн поспешил укрыться за письменным столом.
— Кретин! Клянусь бешеными водоворотами, я приколочу тебя гвоздями к верхушке мачты!
— Но, Голди…
— Заткнись. — Хорошенькое личико Голди пылало от злости. Каюта корвета «Розовый шквал» не вмещала ее гнев. Он переполнял тесную каморку и растекался по палубе, так что команда, нанятая Нанном, — сборище отпетых негодяев — с ругательствами спешила забиться в самые дальние уголки судна.
Все они прекрасно знали, кто такая Голди. Дочь Голиафа. Королева пиратов, которая чуть не закончила жизнь на виселице и спаслась только благодаря своей хитрости. Вероломная, страшно опасная — но только она способна привести их к величайшим сокровищам мира. Они были отъявленными бандитами. Нанн считал, что поступил разумно, набрав таких головорезов, но на самом деле он очень рисковал. Только репутация Голди спасала его от верной гибели.
Он хотел, чтобы корабль ей понравился. «Розовый шквал» был легким корветом того же типа, что и ее старый «Враг». Но сердце Малышки Голди (если оно у нее имелось) принадлежало военному кораблю Свободной Республики, которым раньше командовал Нанн. «Бесстрашный». Сорок две пушки и шкура как у носорога.
Съежившись под столом в каюте, Ник мечтал оказаться как можно дальше отсюда. Но корабль уже вышел в море. Малышка Голди отложила наказание до тех пор, пока не будут отрезаны все пути к отступлению.
Когда она заговорила опять, ее голос звучал спокойно.
— Хватит хныкать, безмозглый болван. Пойдите приведите ко мне Тинки.
— Слушаюсь… Голди.
— Капитан Голди. Теперь здесь главная — я.
— Есть… капитан.
Оставшись одна, Голди села в кресло и принялась изучать карту. Ей снова подумалось (в последнее время эта мысль всё чаще посещала ее): как жаль, что с ними нет старины Зверя. Он умел читать карты и безошибочно прокладывать курс. Но при этом — странное дело — так и не выучился грамоте.
Вежливо постучав, вошел Тинки.
Она чувствовала, что этот парень еще покажет себя, потому и взяла его с собой. Карта, которую он стащил у гуся, была превосходна. И предвещала удачу. Голди непременно доберется до Острова Сокровищ и разыщет все выброшенные на берег карты, подберет все разбросанные там богатства.
— Франкоспанцы на горизонте? — осведомилась пиратка.
— Ни следа.
Поначалу не всё шло гладко. Выйдя из Портового устья, «Розовый шквал» вскоре заприметил четыре франкоспанских корабля, крадущихся по Проливу. Ник Нанн предложил захватить их, но, как сердито напомнила Голди, «Розовый шквал» не был оснащен для боев.