Оно примерно на дюйм‑два выше ватерлинии. Через него могла попасть вода, но не обязательно. Трудно сказать.
– На какую высоту?
– Дюймов на восемнадцать. Это можно только предполагать.
Джемисон включил дрель. Сверхпрочное сверло без особого труда вошло в стальную дверь.
– Что произойдет, если там вода? – поинтересовался Синклер.
– Вставьте один из деревянных колышков, затем попытайтесь чуть выше.
– Прямо насквозь, – сказал Джемисон и немного отошел. – Все ясно.
Маккиннон дважды ударил кувалдой по стальной ручке. Ручка даже не шевельнулась. Когда он ударил третий раз, она затряслась и упала на пол.
– Какая жалость, – сказал Маккиннон. – Но выяснить, что произошло, мы все равно обязаны. Джемисон пожал плечами.
– Выхода нет. Осталась только сварка.
– Да, пожалуй.
Джемисон ушёл, вернулся он буквально минуты через две со сварочной горелкой и в сопровождении Маккриммона, тащившего газовый баллон, а также лампу на длинном шнуре. Джемисон включил горелку и начал делать полукруг в том месте, где была ручка. Маккриммон вставил вилку в розетку, и лампа с жестяным абажуром ярко загорелась.
– Мы можем только предполагать, где дверь заклинило, – раздался глухой голос Джемисона из‑под защитной маски для сварочных работ.
– Если мы ошибаемся, будем разрезать вокруг петель. Думаю, однако, нам не придется этого делать. Главное, что дверь не прогнулась. Обычно заклинивает в районе замка или защелки.
– Я уверен, что сделал дыру насквозь, а эта чёртова дверь и не думает падать. Щеколда ещё стоит в своём гнезде.
Маккиннон осторожно ударил кувалдой по двери, и полукруглый кусок металла упал внутрь. Он вновь ударил по двери, на сей раз сильнее, и она чуть‑чуть подалась. Со вторым ударом она открылась на несколько дюймов.
Боцман отложил в сторону кувалду и стал толкать дверь, пока она, протестуя и скрипя, чуть ли не распахнулась. Он взял лампу у Маккриммона и вошёл внутрь.
На полу была вода. Немного. Всего, наверное, дюйма два. Шпангоуты и головная часть палубы в результате взрыва сильно пострадали от шрапнели.
Входное отверстие от снаряда находилось во внешнем шпангоуте, примерно на высоте фута над палубой, и представляло собою дыру с неровными краями.
Двое матросов с «Аргоса» лежали в своих постелях, в то время как доктор Сингх, склонив голову к груди, сидел в небольшом кресле.
Казалось, что все трое мужчин совершенно не пострадали. Боцман поднёс лампу к лицу доктора Сингха. Что сделала шрапнель с его телом – было неясно, но лица его она не затронула. Единственными признаками ранения были тоненькие ручейки крови из его носа и ушей. Маккиннон передал лампу доктору Синклеру, который склонился над своим мертвым коллегой.
– О боже! Доктор Сингх. – Он несколько секунд его осматривал, а потом выпрямился. – И надо же такому случиться с чудесным врачом, с таким врачом, как доктор Сингх.
– Как я понимаю, доктор, вы не ожидали чего‑то другого?
– Нет, не ожидал. Должно было произойти либо это, либо что‑то вроде этого. – Он быстро проверил раненых, лежавших на своих постелях, покачал головой и отвернулся. – Всё равно такое спокойно воспринимать нельзя.
Ясно, что он имел в виду доктора Сингха.
– Согласен, – произнёс Маккиннон, кивая головой. – Не хочу казаться бессердечным, доктор, но что поделаешь, если слова звучат именно так... Вам больше не нужны эти люди? Я говорю, конечно, не о вскрытии.
– О господи! Нет, не нужны. Смерть наступила практически мгновенно. Контузия. Если это может служить каким‑то утешением, они умерли, даже не сознавая этого.
– Он помолчал. – Вы можете просмотреть их одежду, боцман. Может, там остались какие‑нибудь документы.
– Вы имеете в виду бумаги с фамилиями, датами рождения и тому подобное? Да, сэр?
– Да. Мне придется выписывать свидетельства о смерти.
– Я прослежу за этим.
– Благодарю вас, боцман. – Синклер попытался улыбнуться, но это ему не удалось. – Как всегда, самую грязную работу я оставляю вам.
С этими словами он вышел из палаты, довольный тем, что может уйти.
Боцман повернулся к Джемисону.
– Могу я на время позаимствовать у вас Маккриммона, сэр?
– Конечно.
– Маккриммон, отыщите Керрана и Трента. Скажите им, что произошло. Керран знает, каких размеров необходимо брать парусину.
– А иглы и нить, боцман?
– Керран по специальности изготовитель парусов, так что предоставьте всё ему. Можете также передать ему, что здесь необходимо провести уборку.
– Уборку? – произнёс Джемисон, когда Маккриммон вышел. – Это же мерзкая работа. Почему‑то вы, Маккиннон, всегда беретесь за самую грязную работу. Честно говоря, я даже не представляю, как вы можете её осуществлять. Если происходит что‑то ужасное или надо сделать что‑то неприятное, вы всегда вызываетесь первым.
– На сей раз нет. Первым, сэр, придется быть вам. Надо сообщить о том, что произошло, капитану, а затем – Паттерсону. Но самое худшее – хуже и не придумаешь – кто‑то должен сказать об этом медицинскому персоналу, а вот этого, откровенно говоря, мне бы совершенно не хотелось делать.
– Девушки. Господи, я как‑то даже не подумал об этом. Да, сообщать им об этом я тоже не хотел бы. Боцман, а не думаете ли вы, учитывая, что вы их хорошо знаете...
– Нет, не думаю, сэр, – едва улыбнувшись, ответил Маккиннон. – Разумеется, как офицер, вы же не станете посылать к подчиненным кого‑нибудь другого, если вы сами в состоянии сделать это.
– К подчиненным! Ну, это уж чересчур! Очень хорошо. Надеюсь, больше не будет разговоров о том, что я якобы увиливаю от своих обязанностей, но с данного момента мне вас стало меньше жаль.
– Прекрасно, сэр. И вот ещё что: когда вы здесь закончите с уборкой, пусть ваши люди заделают дыру в шпангоуте. Я думаю, что они уже навострились это делать.
– Конечно. Будем надеяться, что это последняя заплата.
Джемисон вышел, а Маккиннон от нечего делать стал смотреть по сторонам. Его внимание в одном из углов палаты привлекла довольно большая деревянная коробка, и то только потому, что от взрыва её крышка несколько съехала в сторону. Не без труда боцман открыл крышку и несколько секунд просматривал содержимое коробки. Он закрыл крышку и, подняв кувалду, осторожно поставил коробку на место. Прямо на крышке большими красными буквами было выведены слова: «ОСТАНОВКА СЕРДЦА».
Маккиннон тяжело опустился за обеденный стол, за которым, как будто так и следовало ожидать, сидели пострадавшие сестра и сиделка – с таким видом, как будто они только что встали с постели, а на самом деле поставленные на ноги сестрой Марией и сиделкой Айрис; лейтенант Ульбрихт, совершенно позабывший, что был на волосок от смерти, и по существу вернувшийся к прежнему состоянию, что выразилось в том, что он уселся меж двух девушек. Синклер, Паттерсон и Джемисон устроились за круглой боковиной стола. Маккиннон задумчиво посмотрел на Ульбрихта, а затем обратился к доктору Синклеру:
– Не хочу ставить под сомнение вашу профессиональную компетентность, но лейтенант уже здоров и может вставать и ходить?
– Моя компетентность никого не интересует. – По всему было видно, что доктор Синклер всё ещё не отошел от шока, вызванного смертью его коллеги.