Ветер,вначалепопутный,к вечеру задулс востокаи за ночь достиг силы
шторма, так что нарассвете -- зловещем рассвете, занявшемся среди багровых
туч,-- "Бонавентура" нетолько не продвинулся вперед, но былотнесенна
несколько миль в сторону от своего курса. К полудню ветер опять переменился,
теперь он дулссевера, и еще сильнее, чемраньше.НадКарибскимморем
бушевал ураган, и в течение суток"Бонавентура" метался под ударами шквала,
убрав все парусаи задраив люки,а грозныеволнынакатывалисьна него с
кормы и швыряли с гребня на гребень как пробку.
ОднакоИстерлинг былне только упрямым бойцом, но иопытным моряком.
Благодаря его умелому управлению "Бонавентура"нискольконепострадал, и,
едва улегся шторм и задул устойчивый юго-западный ветер,шлюп вновь кинулся
за своейжертвой.Поставиввсе паруса,"Бонавентура"летелповсе еще
высокой после шторма волне.
Истерлинг ободрялсвоих людей, напоминая им, чтоураган,задержавший
их, несомненно задержалтакже и "Синко Льягас", а если попомнить о том, как
неопытнакоманда бывшегоиспанского фрегата,так, пожалуй,буря ивовсе
могла быть на руку "Бонавентуре".
Что уготовила для них буря, им предстояло узнатьна следующее же утро,
когда за мысом Энганьоони увидели галион, который за дальностью расстояния
сочли было сперва за "Синко Льягас",но потом довольно скоро убедились, что
этокакое-тодругоесудно.Оно,несомненно,былоиспанским,очем
свидетельствоваланетолькомассивностьегоформ, нои флагКастилии,
развевавшийсяпод распятиемна клотике грот-мачты.Все парусагрот-мачты
были зарифлены, и, неся полными толькофок-бизань и кливер, галион неуклюже
продвигался левым галфиндом по направлению к проливу Моны.
Завидя этотповрежденныйбурейкорабль,Истерлингповел себя,как
гончая при видеоленя. "Синко Льягас" на время был забыт. Ведь совсем рядом
была куда более легкая добыча.
Наклонившись над перилами юта,Истерлинг принялся поспешно выкрикивать
команды.С лихорадочной быстротой с палуб было убрано все лишнее и относа
до кормы натянута сеть на случай, если в предстоящем бою шальное ядро собьет
стеньгу илирею. Чард,помощник Истерлинга, коренастый силач, несмотряна
свою тупость,умевшийПревосходно управлять кораблем и работать абордажной
саблей, встал к рулю. Канониры заняли свои места, вытащили свинцовые затычки
иззапальных отверстий и,держанаготове тлеющие фитили, ожидали команды.
Какими бы буйными и своевольными ни былилюди Истерлинга вобычноевремя,
перед боем и в бою они свято блюли дисциплину.
Их капитан,стояна юте,внимательно осматривалиспанскийкорабль,
которыйони быстро нагоняли,испрезрением наблюдал поднявшуюсяна его
палубесуматоху.Егоопытныйвзглядсразуопределил,что произошлос
галионом,ирезким гнусавым голосом онсообщилосвоихвыводахЧарду,
стоявшему под ним у штурвала.
-- Они шли на родину в Испанию, когдаих захватил ураган. Грот-мачта у
них треснула, а может, они получили иеще повреждения и теперь возвращаются
вСан-Домингозалечиватьраны.-- Истерлинг удовлетвореннорассмеялся и
погладил густуючернуюбороду.Набагровойфизиономии злорадно блеснули
темные наглыеглаза.--Испанец,который спешитдомой,-- этолакомый
кусочек,Чард.Тамбудетчем поживиться.Чертпобери,наконец-тонам
повезло!
Емудействительноповезло.Ондавно ужезлобствовал,что его шлюп
"Бонавентура" не обладает достаточноймощью, чтобызахватитьвКарибском
море по-настоящемуценныйприз,ипоэтой-топричинеонистремился
завладеть "Синко Льягас". Но, конечно,он никогдане рискнул бы напасть на
отлично вооруженный галион, если бы не повреждения, которые лишили испанский
корабль возможности маневрировать и стрелять по борту противника.
Галион первымдал залп изорудийлевогоборта по "Бонавентуре", тем
самымподписав себесмертныйприговор."Бонавентура", повернутый кнему
носом,былдля негоплохоймишенью и, если несчитать одной пробоиныв
кубрике, не получил никаких повреждений. Истерлинг ответил залпом из носовых
погонных орудий, целя по палубеиспанца. Затем, ловко предупредив неуклюжую
попыткугалионаразвернуться, "Бонавентура"подошел к еголевомуборту,
пушки которого были толькочторазряжены.Раздалсятреск, тяжелыйудар,
скрежет перепутавшегося такелажа,грохот падающихстеньг и стук абордажных
кошек, впившихся в обшивку испанца.И вот, сцепившись намертво, оба корабля
поплыливместе, увлекаемые ветром, а пираты по командевеликана Истерлинга
дализалп из мушкетов и, как муравьи, посыпались на палубу галиона. Их было
околодвухсотчеловек --озверелыхбандитовв широкихкожаныхштанах;
кое-кто был в рубахах, но большинство предпочитало драться голыми по пояс, и
обнаженнаязагорелая кожа, под которой перекатывались мышцы, делала ихеще
ужаснее с виду.
Импротивостоялоотсилы пятьдесятиспанцев вкожаныхпанциряхи
железныхшлемах: построившись на шкафуте галиона, словно перед смотром, они
спокойно целились из мушкетов, ожидая командыгорбоносого офицера в шляпе с
развевающимся плюмажем.
Офицер скомандовал, и мушкетный залп намгновение задержал нападающих.
Затем волна пиратовзахлестнула испанскихсолдат,и галион "СантаБарбара"
был взят.
Пожалуй, втуэпоху в этихморях трудно было отыскать человека более
жестокого и безжалостного, чем Истерлинг, и те, кто плавал под его командой,
какэтообычнослучается, старались вовсемподражатьсвоему свирепому
капитану.Они принялись хладнокровноубиватьиспанских солдат, выбрасывая
трупы заборт, и так же хладнокровно разделались с канонирами на батарейной
палубе,несмотрянато, что эти несчастные сдалисьбезсопротивления, в
тщетной надежде спасти свою жизнь.