Сердце всякого теплеет при мысли о таком успехе. Он не только навсегда войдёт в учебники истории, но и оставшиеся годы его пребывания на посту президента пройдут намного спокойнее. Это сделает бесспорным избрание на второй срок, гарантирует поддержку сорока пяти штатов, поддержку конгресса, а также осуществление широких социальных программ. Вместе с такими историческими достижениями завоёвываются колоссальный международный престиж и безграничное влияние внутри страны. Это самая лучшая, самая надёжная власть, достигнутая самым благородным способом, власть, которую можно использовать в самых лучших целях. Одним росчерком пера – в действительности несколькими перьями, ибо таков теперь обычай, – Фаулер станет великим, превратится в гиганта среди людей доброй воли и в человека доброй воли среди сильных мира сего. И никто не сумеет отобрать у него этот миг славы.
Самолёт летел на высоте сорока трех тысяч футов со скоростью 633 узла. Спальня президента была размещена так, что он мог смотреть вперёд, как и подобает президенту, а также вниз – на тот мир, проблемы которого он решает так успешно. Полет проходил тихо и плавно, и Боб Фаулер приближался к цели, которая внесёт его имя в анналы истории. Он посмотрел на Элизабет. Она лежала на спине, правая рука под головой. Одеяло и простыни сползли до поясницы, обнажив её прелестную грудь. Большинство пассажиров самолёта не находили покоя в своих креслах, пытаясь уснуть, а он любовался женской грудью. Фаулеру больше не хотелось спать. Ещё никогда он не чувствовал себя таким мужчиной – великим мужчиной, разумеется, но в этот момент он чувствовал себя просто мужчиной. Его рука опустилась на её грудь. Глаза Элизабет открылись, и она улыбнулась, словно прочитав в сновидениях его мысли.
– Позволь мне, – попросил Расселл. Он сходил к грузовику и выбрал складную сапёрную лопатку.
– У нас есть люди…
Американец оборвал Госна:
– Разреши, прошу тебя. Я буду осторожен.
– Не прикасайся к бомбе. Обкопай вокруг, а землю, прилегающую к ней, удали руками. Марвин, предупреждаю тебя, это очень опасно.
– Тогда отойди к грузовику. – Расселл посмотрел на него и усмехнулся.
Обкопай вокруг, а землю, прилегающую к ней, удали руками. Марвин, предупреждаю тебя, это очень опасно.
– Тогда отойди к грузовику. – Расселл посмотрел на него и усмехнулся. Ему нужно было показать Госну, что он не боится. Убить полицейского оказалось легко и не потребовало усилий. Здесь всё было по‑другому.
– Значит, мне уйти, оставив товарища в опасности? – риторически спросил Госн. Он понимал, что было бы разумно поступить именно так, и обязательно отошёл бы в укрытие, если бы откапывали бомбу его люди, да и его, Госна, умелые руки были слишком ценными, чтобы подвергнуть их глупому риску, но в присутствии американца ему не хотелось показаться трусом. К тому же, стоя рядом, он мог следить за его действиями и убедиться, действительно ли американец был таким бесстрашным, как казался.
Госн не был разочарован. Расселл разделся до пояса, опустился на колени и начал копать грунт вокруг бомбы. Он даже постарался нанести огороду как можно меньший ущерб, о чём люди Госна никогда не подумали бы. Понадобился час, чтобы прокопать неглубокую траншею вокруг бомбы; по сторонам появились четыре аккуратные кучки земли. И Госн уже понимал, что в бомбе есть что‑то странное. Это явно не модель 84. Она была примерно того же размера, но вот форма была совсем иной, да и кожух выглядел… как‑то необычно. У модели 84 оболочка изготавливалась из литой стали, поэтому при взрыве заряда внутри она превращалась в миллион острых, как бритва, осколков, способных рвать людей на части. Но эта бомба была не такой. В двух местах кожух проломился, и его толщина была явно меньше, чем нужно для бомб такого типа. Так что это такое?
Расселл подкопался вплотную к бомбе и теперь удалял грунт с её корпуса. Он действовал умело и осторожно. Американец изрядно вспотел. Выпуклые мускулы играли у него на руках, и Госн смотрел на него с восхищением. Ему не приходилось встречать такого сильного человека. Даже израильские десантники проигрывали по сравнению с ним. Он уже перебросил две или три тонны грунта, но по‑прежнему в нём не было видно признаков усталости, и он продолжал работать методично, словно машина.
– Остановись на минуту, – произнёс Госн. – Мне нужно принести инструменты.
– Хорошо. – Расселл сел на землю и принялся рассматривать бомбу.
Госн вернулся с рюкзаком и фляжкой, которую передал Расселлу.
– Спасибо, дружище. Здесь действительно немного жарко. – Он выпил пол‑литра воды. – Что теперь?
Госн достал из рюкзака кисть и начал обметать остатки земли с поверхности бомбы.
– Тебе лучше уйти, – предупредил он Расселла.
– Не беспокойся, Ибрагим. Если ты не против, я хочу остаться.
– Сейчас начинается самое опасное.
– Но ведь ты не ушёл, – напомнил ему Расселл.
– Как хочешь. Я ищу взрыватель.
– Разве он не в носовой части бомбы?
– Там его нет. Обычно в носу находится один взрыватель – но здесь что‑то не так. Вместо него заглушка. Второй устанавливается в середине и третий – в хвостовой части.
– А почему у неё нет стабилизатора? – поинтересовался Расселл. – Разве у бомб нет стабилизаторов – как оперения у стрелы?
– Его, наверно, срезало при падении. Мы часто находим бомбы именно в таком виде, потому что стабилизатор отваливается и остаётся на поверхности.
– Хочешь, я очищу хвостовую часть?
– Только осторожно, Марвин. Очень, очень осторожно.
– Ладно, приятель. – Расселл обошёл своего друга и продолжил извлекать грунт из ямы у хвоста бомбы. Он уже заметил, что Госн на удивление хладнокровен. Сам Марвин никогда раньше не испытывал такого страха, как сейчас, рядом с полутонной взрывчатки, но он готов был скорее умереть, чем показаться испуганным в компании Госна.