Нo он отдал ему CIA, потому что в годы новой разрядки напряженности с русскими сотрудники этого
заклеванного прессой Агентства нуждались именно в нем — руководителе, за спиной которого они могли чувствовать себя спокойно. И до сей минуты
Президент еще ни разу не пожалел о своем решении...
Вот и сейчас он терпеливо, без насмешки проследил, как маленький Риктон обошел его стол, вставил какую-то кассету в видеомагнитофон и
нажал клавишу "Play". В тот же миг висящий на противоположной стене кристаллический экран, чуть вогнутый для создания стереоэффекта, вспыхнул, и
Президент вдруг увидел крупно, во весь экран, лицо Николая Батурина, идущего прямо на камеру. Неделю назад этого человека узнал весь мир, все
телестанции старались выкроить, выкадровать и увеличить крохотное изображение мужчины в сером костюме, который в числе таких же неброских фигур
шел к авансцене Кремлевского зала с поднятой в левой руке белой запиской. Но даже в момент выстрела ни один оператор не успел перебросить на
Батурина телевик своей камеры — так неожиданно прозвучал этот выстрел в рутине работы Коммунистического съезда в Москве. И у всех телекомпаний
было на экранах одно и то же — абрис серой фигуры Батурина с нечетким лицом — до покушения, свалка возле авансцены, разбитое гэбэшниками лицо
Батурина — ПОСЛЕ выстрела.
Но теперь убийца шел прямо на зрителя, и лицо его было во весь экран, и, как в лучших голливудских фильмах, вы могли прочесть в этих
голубых глазах изумительную собранность, решительность, твердость. Вот он подходит к авансцене, левой рукой протягивает свою записку к вазе,
разжимает пальцы, и в этот же миг его правая, с пистолетом рука возникает на уровне его лица, объединяется с левой, зрачки голубых глаз чуть
скосились вправо, но тут же и вернулись на место, остановились прямо на вас, и — грянул выстрел!
Президент даже чуть отшатнулся — таков был эффект.
— Потрясающе! Где вы это взяли? — сказал он, забыв на секунду о тревожном смысле внеочередного визита директора CIA.
— Это ерунда, — небрежно сказал адмирал, довольный произведенным эффектом. — Конечно, за один этот кадр любая телестанция заплатила бы
миллион. Но я руковожу "нан-профит" организацией. Смотрите дальше, сэр. Теперь вы увидите лицо каждого, я повторяю — КАЖДОГО делегата этого
съезда. ДО, ВО ВРЕМЯ и ПОСЛЕ выстрела. Начнем с первого ряда...
Через минуту Президент понял, что принес ему адмирал Джон Риктон. Он принес ему живые, в движении и почти во плоти, портреты почти трех
тысяч делегатов съезда Коммунистической партии Советского Союза. Крупным планом, на идеальном японском экране "High Deffenition". И каждое лицо
было сначала пустым, скучным и усталым, какими бывают лица в зале во время чрезмерно затянувшегося заседания. А затем, когда Батурин выбрасывал
вперед руку с пистолетом, лица делегатов взрывчато менялись. Они подавались вперед с глазами, расширенными от изумления и... ТОРЖЕСТВА. Такая
вспышка торжества бывает в глазах дикого зверя при виде упавшей добычи. Да, не испуг, не страх, не гнев, а именно ТОРЖЕСТВО было в лицах
делегатов съезда! И далее, после выстрела, когда Горячев боком упал на Кольцова, упал без вскрика и тяжело, как падает убитый — в их глазах были
РАДОСТЬ и ОГЛЯДКА, ОЖИДАНИЕ... Пусть весь перепад этих простых эмоций продолжался не долее секунды или даже меньше, а затем люди брали себя в
руки и диктовали своим лицам подобающее этому моменту выражение, — поразительно, до чего просто и ясно можно читать на человеческом лице, если
застать его врасплох и многократно увеличить на киноэкране! Киноэкран выдает нюансы наших чувств и очень часто — даже мысли.
.. Пусть весь перепад этих простых эмоций продолжался не долее секунды или даже меньше, а затем люди брали себя в
руки и диктовали своим лицам подобающее этому моменту выражение, — поразительно, до чего просто и ясно можно читать на человеческом лице, если
застать его врасплох и многократно увеличить на киноэкране! Киноэкран выдает нюансы наших чувств и очень часто — даже мысли. Не было никаких
сомнений в идентичности поведения первого десятка делегатов... второго... третьего... СКУКА — ИЗУМЛЕНИЕ —ТОРЖЕСТВО — ОГЛЯДКА И — ВЫЖИДАНИЕ,
прикрытое фальшивыми негодованием. Под многими лицами были впечатаны их фамилии и должности: "ИГНАТ ЦЫБУЛЯ, Первый секретарь-Полтавского
обкома", "АЛЕКСЕЙ ЗОТОВ, Первый секретарь Московского горкома..."
На тридцатом, наверно, телепортрете Президент остановил пленку. Он уже все понял.
— Итак? —сказал он адмиралу.
— Вы не хотите смотреть дальше? — произнес Риктон огорченно, уж очень ему нравился результат его работы.
— Я хочу знать ваши подсчеты, — сказал Президент. — Сколько делегатов Съезда хотели, чтобы Горячев был убит?
Адмирал насупился. Опять Президент демонстрирует свой бесстрастно-компьютерный подход к делу. А вся эмоциональная оценка работы ребят из
Агентства свелась лишь к тому, что Президент отпрянул от выстрела Батурина, как подросток в кинотеатре.
— Из 28 сотен делегатов — 2258, — сухо ответил адмирал.
— Сколько-о?! — Президент подался вперед от изумления.
Ага, проняло! — удовлетворенно подумал адмирал. Но вслух повторил без всякoй окраски:
— 2258. То есть восемьдеят и шесть десятых процентов.
— И вы знаете их пофамильно?
— На сегодня мы знаем пофамильно 72 процента делегатов, выразивших радость в момент покушения на Горячева, — подчеркнуто протокольно
сформулировал Риктон. — Остальные, я полагаю, будут идентифицированы в течение недели.
Но Президент не обращал внимания на его тон.
— Сколько соучастников покушения было в зале?
— Судя по выражению лиц — ни одного.
— А на сцене, в Президиуме?
— Сэр, я склонен думать, что Батурин действовал в одиночку. Это подтверждает и сегодняшняя публикация в "Правде" его речи в Трибунале.
Просто он выразил их желание... — Риктон кивнул на экран.
— Вы думаете, Горячев знает о такой тотальной оппозиции?
— Если бы он знал, что их уже 80 процентов, он не дал бы им собраться всем вместе. Но теперь, после покушения, я думаю, он поверил
Батурину и с перепугу затеял эту дискуссию. Вы слыхали о ней, конечно? "Убивать или не убивать Горячева за его реформы..."
— Та-ак... — протянул задумчиво Президент. — Что же мы будем делать с этой пленкой?
Адмирал молчал. Он сделал свoе дело, он дал Президенту документ неоценимой важности. Но он не услышал даже единого слова — ладно, не
благодарности, но хотя бы оценки его работы! Интересно, сколько раз в истории США Директор С1А не только ставил в известность Президента о том,
что в России предстоит правительственный переворот, но и показал ему лица всех участников этого переворота?! А еще через две-три недели, на
основании заключения специалистов по физиогномике, он, возможно, сможет назвать и вероятных лидеров этого переворота.